"Великая река". Компиляция. Книги 1-8

— Думаю, в столице сейчас хватает своих бед, — покачал головой маг. — И, скорее всего, нам лучше не привлекать внимание. Мы непохожи на мирных беженцев с берега Эйлуацты. Когда увидим ограду Хацаты, скроемся под мороком… и поплывём за нашим проводником.

Нецис с нежностью погладил костяного паука по спинке. Речник поспешно отвернулся — его мутило. Он видел мертвецов и нежить, но эти кости, вымоченные на дне болота и изъеденные водяными червями, были омерзительнее их всех.

— Ал-лииши, — прошептал он, тронув ладонью волну, и колдовское течение с новой силой подхватило лодку. — Нецис, если в Хацате сейчас орда мертвяков — ты упокоишь их? Не оставишь бродить там?..

Фриссу не по себе было, когда лодка протискивалась в проём в ограде, отодвинув наспех сооружённую створку ворот. Стража с тяжёлыми палицами, утыканными зубами цеготов, встревоженно переговаривалась над головой Речника, но смотрела сквозь него, будто Фрисс был прозрачным. Нецис, не обращая внимания на воинов, вглядывался в клубящийся под килем ил. Там, в глубине, изредка вспыхивали зелёные огоньки. Маленький токатль полз по дну, и невидимая колдовская нить тянулась за ним, а Некромант наматывал её на ладонь.

Лодка огибала мостки и торчащие из воды сваи. Большой город расползся по воде, как масляное пятно, и его зданиям не хватило места на корнях живых деревьев и пнях мёртвых. Улицы-каналы тянулись вдоль улиц-настилов, навесные и плавучие мостки соединяли «площади», застроенные округлыми хижинами. Издалека Фрисс чуял запах печёных лепёшек из мякоти Мфенеси, жареной рыбы и похлёбки из водорослей и матлы, слышал крики торговцев и возмущённые вопли покупателей — торг на куванских рынках не мог обойтись без свар и даже потасовок… Речник на мгновение прикрыл глаза и увидел перед собой «Куванский Причал», плоты у каменных колец, чаши, наполненные кислухой…

Смрад горелых костей ударил ему в нос, вырывая его из туманных видений.

Тут недавно были улицы, проложенные по рядам прочных свай и пней, оставшихся от Кийчи, а может, Самуны, — Фрисс не научился ещё различать их по корням. Сейчас тут громоздились обломки досок и брёвен, груды циновок, содранных со стен хижин, и рваных листьев Самуны. За ними, на огромном плоту посреди озера, не прикрытого настилами, дымилось что-то огромное, золотистое, вяло шевелящееся, и воины в тростниковых панцирях, прикрыв лица тряпками, высыпали туда из корзин поломанные кости. Фрисс видел, что обломки слегка подёргиваются — разбитая на куски нежить пыталась воссоединиться. Огромные огненные черви свивались в кольца на плоту, слишком мокром, чтобы вспыхнуть, и кости медленно тлели в их огне, теряя последние искры Квайи. Жители, спешащие мимо по своим делам, останавливались и смотрели на горящих мертвяков — и Фрисс видел, как радостные огоньки вспыхивают в их глазах.

— Хвала Кеосу, извели болотную мерзость, — прошептал прохожий, глядящий на огонь с настила прямо над лодкой.

— На ночь факелы гасить не стану, — покачал головой другой. — Пусть горят. Кто знает, вдруг в воде ещё остались.

— Твои все целы? — повернулся к нему первый. — Никого не порвали? Мы-то едва успели на ветки залезть. Смотри, до сих пор рука в пятнах…

Он показал второму запястье, усеянное почерневшими синяками, — чья-то сильная рука сдавила его недавно, чудом не переломав кости. Второй сочувственно хмыкнул.

— Мы страху натерпелись, когда мертвяк ухватился за плот, — поёжился он. — Я его дубиной, а он и не поморщился. Пока руку ему не раздробил, так и лез из воды. Потом, хорошо, отвалился. Хоть бы стража никого не упустила! Не хватало ещё одну ночь просидеть вдесятером на одном плоту…

Нецис тронул Речника за руку и указал на воду. Токатль успел уползти далеко вперёд. Фрисс кивнул и оттолкнулся от настила. Взгляд его всё время возвращался к живым огнистым червям, уложенным на плоту, и останкам нежити, ссыпанным в корзины. По улицам к костру спешили воины и тащили трепыхающиеся кости и мерцающие черепа, на ходу разбивая на части ту нежить, которой удалось собраться в цельный скелет. Мертвяки не спешили упокоиться…

— Ну и артефакты у Силлигов… — поморщился Речник. — Даже в иле мёртвому спокойно не полежать!

— Удивительное творение, Фрисс, — мечтательно улыбнулся Некромант. — Даже не верится, что кому-то удалось такое создать. Вот бы изучить их…

«Где сейчас эти богами проклятые камни?» — Фрисс мрачно смотрел на тёмную воду. «Скорее бы найти их и вернуть Силлигам — и пусть всё, что из болот повыползало, ползёт обратно!»

Вспышки под водой стали ярче. Токатль остановился, потом заметался из стороны в сторону — и устремился к широко расставленным корням огромного пня, да так быстро, что Нецис едва удержал его на светящейся нити. Нежить скрылась в мутном иле, клубящемся под корнями, и замерла там.

— Куалли, — кивнул Некромант, посмотрев на свою ладонь, обмотанную мерцающим волоском. Лодка мягко ткнулась носом в путаницу воздушных корней, Фрисс наугад сунул шест в ил и зацепился за что-то твёрдое. Вода отчётливо пахла гнильём.

— Тайник? — он вопросительно посмотрел на Некроманта. Нецис задумчиво разглядывал муть под старым пнём.

— Здесь была недавно сильная вспышка Квайи, — прошептал он, тронув ладонью мокрую кору. — Взгляни на это дерево…

Эта старая Самуна походила скорее на очень толстую связку тростниковых стеблей, кое-где перетянутую верёвками. Ствол её рухнул давно, остался огромный пень с парой торчащих веток толщиной с молодое деревце. На них, как на столбах, держалась обшитая широкими листьями хижина. Она занимала весь пень, частью висела над водой, как большущее гнездо, подпёртое на всякий случай сваей. «Крыльцо» — плот, крепко привязанный к свае — почти касалось дверной завесы, а на нём валялась сорванная впопыхах табличка из резной коры. «Здесь похоронные камни» — значилось на ней. Фрисс еле слышно хмыкнул и присмотрелся к строению — и сразу понял, откуда пахнет гнилью.

Дерево было недавно живым — почерневшие листья, свернувшиеся в трубки, ещё висели на ветвях — но что-то убило его и превратило в разлагающийся остов. Хижина покосилась, подгнившие жерди потрескались, в перекошенных стенах виднелись прорехи, даже табличка покрылась чёрными пятнами.

— Фрисс… — Некромант тронул Речника за руку. — Токатль нашёл что-то на дне. Ты можешь спуститься к нему?

— Вот в это вот?! — Речник мигнул от изумления и ткнул пальцем в клубы чёрного ила. Токатль нетерпеливо копошился на дне, и муть облаками вздымалась вокруг лодки.

— От меня под водой толку мало, — вздохнул маг. — Даже такая вода меня отвергнет.

— Ох, Нецис… — Фрисс покачал головой и начал расстёгивать ремешки на броне.

Тёплая вода со стороны казалась вязкой, как подтаявший олданский студень — Речник даже удивился, когда камнем пошёл на дно. Ил вихрился вокруг, прилипая к телу и путаясь в волосах. Фрисс зажмурился.

«Кетт, всесильный во всех водах… и в этой жиже…» — слова подбирались с трудом. «У истока всех вод, там, где они едины, отыщи среди слизи чистую воду…»

Корни обвили его, как змеи. Речник протиснулся под пень. Трухлявые корневища ломались легко, поднимая облачка ила. Впереди сверкнули зелёные глазницы токатля. Нежить нашла себе какую-то нору и выглядывала теперь из неё, шевеля костяными лапами.

«Что у него тут? Битый горшок, не то корзина с черепками…» — Фрисс никогда не задыхался в воде, но в вязком иле Эйлуацты ему не хватало воздуха, и не было времени на исследования. Схватив в охапку токатля вместе с его «гнездом», Речник оттолкнулся от вязкого дна и прорвался сквозь паутину гниющих корней, жадно глотая воздух. Нецис больно цапнул его за плечо, словно опасался, что Фрисс опять пойдёт на дно.