Великая Скифия

5

Расчет Диофанта был прост и построен на стремительном продвижении в глубь Скифии. Он хотел одним ударом занять Неаполь и сделать его своей штаб-квартирой. Но скифы своими действиями показали, что их сопротивление стало более решительным, чем в прошлом году. Кроме того, полководца беспокоил союз Палака с Тасием и предстоящее соединение их сил. Если бы оба царя ударили по понтийскому войску немедленно, они одержали бы победу. Но Тасий медлил, и решительное сражение оттягивалось на некоторое время.

Смелый и мужественный полководец сознавал опасность, ему угрожающую, но верил в стойкость и выучку своих войск, надеялся искусным маневром обмануть не искушенных в воинских хитростях варваров.

Он решил, что Керкинитида должна стать исходным пунктом его встречного наступления против соединенных сил двух царей. В Керкинитиде он рассчитывал обогреть свои войска, усилить их херсонесским ополчением и запастись продовольствием.

Счастливая мысль заполучить херсонесскую Деву в боевой лагерь пришла ему внезапно, когда он отправлял в Херсонес Дорилая.

Присутствие Девы не только заставило бы лучше драться херсонесских ополченцев, но ободрило бы и понтийские войска. Слава о херсонесской Деве давно перелетела через море, достигла Понта и прокатилась дальше – в Ассирию, Египет и в страны античного Запада. Неплохо иметь поддержку таинственного божества, некогда сошедшего с неба верхом на молнии и долго служившего таким головорезам, как таврские пираты.

В последующем марш Диофанта на Керкинитиду был объяснен сильными морозами и метелями, к которым южане были непривычны, а также похвальным стремлением полководца скорее обеспечить зерном голодающий Херсонес.

Когда-то Дарий, царь персидский, получивший должный отпор со стороны скифского народа, также потом ссылался на скифские холода и снежные бури, на утомление воинов и отсутствие в скифских степях многолюдных и богатых городов.

Но не морозы заставили Диофанта отказаться от прямого марша на Неаполь. В его голове стояла страшная картина атаки панцирной конницы Раданфира.

Конечно, пустые сумки у солдат и их недостаточно теплая одежда имели немалое значение в решении полководца, но это было не главным.

Озябшие воины брели с мокрыми носами, громко кашляли, многие не могли держать оружие в обмороженных руках. Но раненых было больше, чем обмороженных.

Скифия показалась южанам ледяным адом, страною враждебных сверхъестественных сил. Солдаты так объясняли все, что переживали:

– Духи скифских степей сильнее наших. Этот климат делает суровыми и сильными здешних богов.

– Наши боги тоже сильны, но они далеко за морем. Нашим жрецам и магам следует попытаться склонить к себе благоволение местных богов: Папая, Апи, Табити… Дать им богатые жертвы.

– Не послушают они нас и не примут наших жертвоприношений. Ведь скифы и их царь – потомки Папая! Ясно, что их богам приятнее получить жертвы от своих детей, чем от нас. Да и боги к тому же сразу догадались бы, что мы хотим обмануть их.

Сообщение, что скоро привезут из Херсонеса знаменитый ксоан Артемиды Таврополы, несколько подняло дух воинства.

После ночевки возы с катапультами так вмерзли в землю, что их невозможно стало сдвинуть с места. Смола на осях затвердела, как камень гагат.

Опять появились разъезды скифских лучников, запели стрелы.

Диофант приказал Бабону отогнать врагов силами вновь созданного конного лоха из мардов и херсонесцев.

– Стратег, – ответил ему хабеец, – ты видишь на севере эту белую полосу с черной каймой?.. Это опять близятся метели и холод. Боюсь, что твоим воинам будет тяжело бороться с холодом.

Диофант вспылил.

– А кто виноват в этом? Не ваш ли полис?.. Уж очень скупы херсонесцы! А что ты предлагаешь?

– С обозами оставить часть солдат, они понемногу будут продвигаться к Керкинитиде. А главные силы, лучшую рать, заставь бежать вперед и как можно скорее захватить порт… В Керкинитиде мы найдем кров и пищу!

Диофант обратился к Мазею:

– Вышел ли из херсонесской гавани наш флот и везет ли он все, что я требовал?

– Дорилай только что вернулся и хочет доложить тебе, что флот выйдет завтра.

– Завтра? Это лучше. Там наварх Неоптолем, он поймет, что, если флот не прибудет в керкинитидский порт до вечера, ночью его потопит буря!.. Повелеваю: продовольствие с возов переложить на плечи воинов, всех раненых и больных посадить на крупы лошадей наших конников и верхом на быков, что везли телеги, телеги же вместе с катапультами оставить и сжечь!.. На Керкинитиду пойдем без передышек. Ты, Бабон, будешь проводником. Смотри, не сбейся с пути, иначе не сносить тебе головы своей!

Обоз вспыхнул ярким пламенем. Войско двинулось на запад. Диофант тревожно поглядывал на хмурый север. Вскоре пошел мокрый снег пополам с дождем. Эта холодная каша падала на землю, на плащи воинов, все покрывая ледяным скользким панцирем.

Ночью завыла вьюга, земля совсем окаменела. Понтийцы продолжали идти вперед, закрыв глаза и держась один за другого. С передовыми поддерживали связь криками. Каждый понимал, что остановка означает гибель, и старался не отстать от товарищей.

Это был марш отчаяния.

Часть пятая. Артемида Тавропола

Глава первая. Стратегема Диофанта

1

Князь Лимнак, погибший во время штурма Керкинитиды, выполнил приказ царя Палака – не отдал понтийцам Керкинитиду целой, почти все предал огню: дома, сараи, портовые склады и навесы с огромными запасами зерна, накопленного здесь херсонесскими заготовителями.

Понтийцы, едва вырвавшись из холодных объятий снежной вьюги, попали в полымя пожаров. Город был затоплен морем огня. На ярко освещенных улицах шла неистовая резня. Скифы дрались с отчаянием. Преследуемые врагами, степняки бросались в горящие дома, предпочитая смерть от огня позорному рабству или глумлению Митридатовых солдат.

Лимнак, с рассеченной бровью и обгоревшими кудрями, появлялся то тут, то там, поощряя воинов своей храбростью и молодецким покриком. Зная, что Керкинитиду не отстоять, приказывал не оставлять врагу ни одного здания не подожженным. Забежал в свой дом, намереваясь поджечь его изнутри, но не успел. Вслед ворвался Дорилай с воинами. Сотник разыскивал князя, имея приказание Диофанта взять его в плен живым.

– Вот он, схватить его! – рявкнул понтийский рубака, указывая на скифского князя обнаженным мечом.