Великая Стена

–  Почему вы не предупредили нас насчет червей?

–  Предупредить вас?
– В первый раз на ее лице мелькнуло нечто вроде сомнения, но это продолжалось лишь мгновение.
– Мы считали, что вы отлично знаете о заражении Уроборосом. Эти черви многие годы спали - были неактивны, но они всегда находились там. Только увидев, как неосторожно вы приближаетесь, я поняла…

–  Что мы об этом не знаем?

Черви представляли собой оборонительное оружие - это были автономные мины-охотники. После войны во многих частях Солнечной системы остались места, занятые активными червями. Эти машины в некотором смысле обладали разумом. Никто никогда не признавался в их использовании, и обычно не представлялось возможным дать им понять, что война закончилась и они должны тихо прекратить свое существование.

–  После того что произошло с вами на Фобосе, - сказала Галиана, - я решила, что насчет червей вас учить нечему.

Он не любил вспоминать о Фобосе: боль въелась слишком глубоко. Но если бы не полученные там увечья, его никогда не отправили бы на Деймос поправляться, никогда не завербовали бы в разведывательное отделение его брата, изучать Объединенных. Глубоко погрузившись во все, касающееся противника, Клавэйн смог стать посредником - а теперь даже дипломатом - накануне новой войны. Сейчас Фобос занимал центральное место в его мыслях, потому что он считал его выходом из тупика, - возможно, последним шансом на мирный исход. Но было еще слишком рано делиться этими идеями с Галианой. Он вообще сомневался, что его миссия получит продолжение после того, что случилось.

–  Я так понимаю, что сейчас мы в безопасности?

–  Да, мы можем возместить ущерб, нанесенный Стене. В принципе, на червей можно не обращать внимания.

–  Нас должны были предупредить. Послушайте, мне нужно поговорить с братом.

–  С Уорреном? Конечно. Это легко устроить.

Они вышли из ангара, прочь от недостроенных кораблей. Клавэйн знал, что где-то глубоко в недрах гнезда есть завод, изготавливающий компоненты для этих кораблей из материалов, добываемых на Марсе, или из отходов жизнедеятельности гнезда. Объединенные ухитрялись запускать корабль примерно раз в шесть недель; это продолжалось уже шесть месяцев. Ни одному кораблю не удалось покинуть атмосферу Марса - они были сбиты… но рано или поздно ему придется спросить Галиану, почему она упорствует в этом безрассудстве.

Но время для этого еще не пришло - даже если поверить словам Уоррена о том, что до следующей провокации осталось всего три дня.

Воздух в гнезде был плотнее и теплее, чем в ангаре, а это означало, что Клавэйн мог избавиться от маски. Галиана провела его коротким коридором с серыми металлическими стенками в круглую комнату с пультом. Он узнал эту комнату - отсюда Галиана говорила с ним, когда он был на Деймосе. Она показала ему, как пользоваться системой, и, пока он устанавливал связь с Деймосом, оставила его одного.

Вскоре на экране возникло лицо Уоррена, составленное из крупных точек, словно портрет в стиле импрессионизма. Объединенным разрешали отправлять в другие части системы не более нескольких килобайтов в секунду. Значительную часть ширины канала занимало это изображение.

–  Думаю, ты уже слышал, - начал Клавэйн. Уоррен кивнул, лицо его было пепельно-серым.

–  Разумеется, мы получаем хорошую картинку с орбиты. Достаточно хорошую для того, чтобы увидеть, что стало с Вой. Бедная женщина. Мы были уверены, что ты спасся, но я рад получить подтверждение.

–  Ты хочешь, чтобы я прервал миссию? Уоррен на некоторое время задумался.

–  Нет… Я это предполагал, разумеется, и высшее командование согласно со мной. Смерть Вой - трагедия, от этого никуда не денешься. Но она летела вместе с тобой лишь в качестве нейтрального наблюдателя. Если Галиана позволит тебе остаться, предлагаю так и сделать.

–  Но ты по-прежнему считаешь, что у меня только три дня?

–  Это зависит от Галианы, верно? Ты что-нибудь узнал?

–  Ты издеваешься. Я видел только шаттлы, готовые к полетам, это все. И я еще не заговаривал о Фобосе. Время сейчас не совсем подходящее, после того что случилось с Вой.

–  Да. Если бы только мы знали об этих Уроборосах. Клавэйн склонился ближе к экрану:

–  Вот именно. Почему, черт побери, мы не знали? Галиана считала, что мы знаем, и я ее за это не виню. Мы вели постоянное наблюдение за гнездом в течение пятнадцати лет. Разумеется, за это время мы должны были заметить червей.

–  Тебе нравится так думать, не правда ли?

–  Что ты хочешь сказать?

–  Я хочу сказать, что черви, возможно, не всегда были там.

Понимая, что разговор их не может быть конфиденциальным, но не желая уходить от этой темы, Клавэйн переспросил:

–  Ты считаешь, что Объединенные устроили нам засаду?

–  Я считаю, что нельзя пренебрегать ни одной гипотезой, какой бы отвратительной она ни была.

–  Галиана не способна на такое.

–  Верно, не способна, - вмешалась предводительница Объединенных, только что вернувшаяся в комнату.
– И я разочарована тем, что вы вообще стали обсуждать такую возможность.

Клавэйн прервал связь с Деймосом.

–  Знаете, подслушивать - не очень красивая привычка.

–  А чего вы ждали от меня?

–  Неужели вы мне совсем не доверяете? Или это требует слишком больших усилий?

–  Когда вы были моим пленником, я не испытывала необходимости доверять вам, - ответила Галиана.
– От этого наши взаимоотношения были намного проще, а наши роли - определеннее.

–  А сейчас? Если вы мне настолько не доверяете, зачем вообще согласились принять меня? Вместо меня могло бы отправиться множество других специалистов. Вы вообще имели возможность отказаться от переговоров.

–  Люди Вой давили на нас, чтобы мы согласились на ваш визит, - пояснила Галиана.
– Так же, как давили на вас, чтобы вы еще на некоторое время воздержались от насилия.

–  И это все?

На сей раз она слегка помедлила.

–  Я… знала вас.

–  Знали меня? Вы так называете год тюремного заключения? А как насчет тысяч разговоров между нами, когда мы забывали наши разногласия, чтобы поговорить о чем-то еще, кроме проклятой войны? Я ушел от вас в здравом уме, Галиана. Я никогда не забывал об этом. Вот почему я рискнул своей жизнью, чтобы попасть сюда и отговорить вас от новой провокации.

–  Теперь дело обстоит совершенно иначе.

–  Ну конечно!
– Он едва сдерживался, чтобы не закричать.
– Конечно иначе. Но главное не изменилось. Мы все еще можем восстановить это доверие и найти выход из кризиса.

–  А разве ваши сторонники действительно хотят найти выход?

Клавэйн ответил не сразу; он понимал, что в чем-то Галиана права.

–  Я не уверен. Но я не уверен также, что вы этого хотите, иначе вы перестали бы испытывать судьбу.
– В нем словно что-то щелкнуло, и он задал вопрос, который намеревался задать гораздо более дипломатично: - Почему вы продолжаете это делать, Галиана? Почему вы запускаете эти корабли, зная, что их собьют, как только они покинут гнездо?

Она твердо взглянула ему прямо в глаза: