Великие битвы великой страны
Шрифт:
– Так, так. – Совсем оживился Плиев: – С удальством, по-казачьи, значит?
– Так точно, по-дедовски, товарищ комдив.
Дал Плиев команду идти в атаку.
Построились казаки на улицах Горбова. С места взяли в карьер, в галоп. Донеслись до околицы. Вот и открытое поле. Помчались кони вперед на врага.
Но тут встретили фашисты конников залпами. Вот неудача! Повалились из седел всадники. Повисли на стременах. Разгоряченные кони вперед несутся.
Довольны фашисты: отбили атаку. Несутся по полю кони, тащат тела казаков. «Ага, и лошади будут наши!» – рады фашисты двойному везению.
И вдруг… что такое?! Не верят фашисты своим глазам. Видят и все же не верят. Остановились вдруг кони в беге. Ожили, как в сказке, убитые всадники. Поднялись на стременах.
Приложили к плечам автоматы. Огнем, как косой, по фашистским рядам прошли.
Увенчалась успехом казацкая хитрость. Откатились назад фашисты. Взяли в галоп эскадроны. Острой казацкой шашкой довершили лихое дело.
Горд Исса Александрович Плиев:
– Джигитовка! Высший казацкий класс!
Скачков
Иван Михайлович Скачков был одним из руководителей Можайского района. Любили его в районе. Скачков человек деловой, энергичный.
Храбро сражались тогда войска. Однако сила была у фашистов. Оставили наши солдаты Можайск. Ушел и Скачков с войсками.
Вспоминали в Можайске Скачкова. Где он? Жив, невредим? Погиб ли в бою?
Наступили в Можайске тяжелые, черные дни. В центре города фашисты поставили виселицу. У вокзала и на базарной площади устроили тюрьмы для непокорных. Редко пустует виселица. Допросы и пытки не прекращаются.
Но не смирились можайцы. Ушли в партизаны. Есть Северный партизанский отряд, есть Южный. Возглавляет отряды товарищ Михайлов. Ходят слухи, мол, опытный командир.
Чудеса творятся вокруг Можайска.
Шел лесом по Саввинской дороге фашистский танк. Тянул сзади прицеп с пехотой. В лес зашел, а оттуда не вышел. Утром видят фашисты – танк взорван, перебитой лежит пехота.
Направлялся в село Облянищево фашистский отряд во главе с офицером. Шли солдаты грабить крестьян: за маслом, за хлебом, за сеном для лошадей. Не дошли до села фашисты. Спят вечным сном на лесной поляне.
Нашелся в Можайске предатель. Сделали фашисты каким-то важным его начальником. Как начальству отвели кабинет. Заглянули фашисты как-то к нему в кабинет. Мертвым лежит предатель.
Прибыли под Можайск на аэродром Ватулино новые фашистские самолеты. Только сели, только разместились в землянках летчики, как тут тревога. Прилетели советские бомбардировщики, уничтожили фашистские самолеты.
Пришли на пополнение в фашистскую армию танки, пушки и мощные тягачи. Скопились они у деревень Клементьево и Горбово. Только стали командиры решать – кому, в какой полк и сколько всего направить, как в небе снова появились советские летчики. Полетели на фашистскую технику бомбы. Смешали металл с землей.
Не прекращаются чудеса под Можайском. Да и не только здесь. Под Волоколамском, под Рузой, под Истрой, Малым Ярославцем, Боровском, Нарой – всюду горит под врагами земля. Мститель за горло берет врага.
94 дня пробыл Можайск под фашистской неволей. Но верили люди в нашу победу. И радостный час наступил. Прогнали отсюда фашистов. Снова Можайск
свободен.Собрались на митинг жители.
– Слово имеет руководитель партизанского движения Можайского района товарищ Михайлов.
Глянули люди – так это ж Скачков. Иван Михайлович Скачков. Боевой орден на груди у Скачкова. Ясно людям: так вот где он был. Вот за что орден ему в награду.
Али-баба
В одной из наступавших советских стрелковых дивизий сражался солдат Захаркин.
Был раньше Захаркин цирковым актером – иллюзионистом, фокусником. Прознали об этом солдаты. Полезли к нему с вопросами:
– Что же ты можешь? Карты отгадывать можешь?
– Могу.
– Ленты вытаскивать изо рта?
– Могу.
– Вынимать из пустого цилиндра живого голубя?
– Могу, – отвечает Захаркин.
– Шпагу глотать?
– Умею.
Гадали солдаты, что бы еще придумать. И вот какой-то шутник нашелся.
– А можешь так, чтобы фашисты из собственных пушек по своим же войскам ударили?
– Надо подумать, – сказал Захаркин.
– Думай, думай! – смеются солдаты.
Довольны солдаты – озадачили, выходит, они Захаркина. Да разве такое кто-нибудь сможет! Даже хотя бы старик Хоттабыч, хотя бы сказочный Али-Баба! Прошел день, прошло два. Еще день после этих двух.
– Ну как? – полезли солдаты опять к Захаркину. – Сможешь ли так, чтобы фашисты из собственных пушек по своим же войскам стреляли?
– Смогу, – заявил Захаркин.
Сошли усмешки с солдатских лиц. На Захаркина недоверчиво, косо смотрят.
– Смогу, – повторил Захаркин.
Отступают фашисты, отходят, однако чуть что – огрызаются.
В это время как раз на наши позиции начался налет фашистской авиации.
Прижались солдаты к земле. Укрылись в блиндажах и окопах. О Захаркине думают: «Эка ж шутник Захаркин».
Отбомбили, ушли фашистские самолеты.
– Ну что ж, смотрите, – сказал Захаркин.
Взял он ракетницу, что-то непонятное пошептал. Выстрелил трижды в сторону фашистских позиций. Опять зашептал.
И вдруг завыла, заиграла фашистская артиллерия. Бьют, словно взбесившись, орудия по своим.
Остолбенели солдаты, опешили. То на Захаркина смотрят, то в сторону вражеских позиций, где рвутся снаряды, кроша фашистов.
Отстреляла фашистская артиллерия. Не верят солдаты произошедшему:
– Может, привиделось!
– Может, обман, гипноз!
Кто-то сказал:
– Оно бы пойти проверить.
Вызвались смельчаки. Поползли к переднему краю, к фашистским окопам. Вскоре вернулись.
– Взаправду, – кричат, – взаправду лупили фашисты! На побитом лежит побитый!
Вот так дела!
Смотрят солдаты на Захаркина, как на чудо.
Смеется Захаркин.
Не мучил долго бойцов Захаркин. Постоял, помолчал, насладился эффектом. А затем объяснил солдатам, в чем дело.
Оказалось, все эти три дня Захаркин зорко следил за фашистами. Приметил он, что в обстреле советских позиций у гитлеровцев был один и тот же порядок, один и тот же шаблон. Вначале бомбила наши позиции авиация. Затем в воздух взлетали ракеты. Ракеты и указывали фашистским артиллеристам, в какую сторону стрелять артиллерии.