Великие Дома Империи

Понял. Остаюсь на связи.

Больше меня не дёргали по мелочам.

Я продолжал углубляться в лабиринт восточных улочек, периодически сверяясь с мыслекартой. Историческая часть постепенно врастала в спальные районы, которые были застроены однотипными пятиэтажными зданиями с открытыми террасами, маркизами и водяными бочками на крышах.

Возникло нехорошее ощущение… словно объект, за которым я охочусь, движется.

Паттерсон?

Слушаю, господин Иванов.

В этом районе есть коллекции, о которых мы говорили ранее? Или дома коллекционеров, представляющие интерес в нашем деле?

Мы это выясняем прямо сейчас.

Через несколько минут поступила новая трансляция:

Сергей, здесь нет ничего. Мы с сэром Джонсом в недоумении.

Если верить карте, я приближаюсь к аэровокзалу.

Продолжайте двигаться. Мы наводим справки.

Компас вёл меня по оживлённой магистрали, застроенной высотками. Я уже понимал, что отдаляюсь от всех потенциальных объектов, где ВА мог находиться изначально.

В душе нарастало беспокойство.

Что-то явно нарушило расчёты Иезекииля Джонса.

На всякий случай я решил уточнить:

Где Сперанский?

Мы не можем его найти.

Что значит — не можете? Разве он не поддерживает мыслесвязь?

Меня накрыло волной недовольства.

Установить контакт не получается. Сейчас мы проверяем апартаменты, в которых он остановился.

Твою мать.

Вариантов не так уж много. Либо нашего усатого коллекционера раскрыли и превратили в труп, либо… Вот от этого «либо» по спине пробежал холодок. Сперанский мог обвести всех вокруг пальца, выкупить Артефакт и скрыться в закате. Например, умотать с вещами к аэровокзалу с дирижаблями. Последнее с трудом укладывалось в голове. Ну, не мог Джонс быть настолько тупым, чтобы не предусмотреть подобных сюрпризов.

И самое главное: в чём логика?

Каждый из нас получил бы желаемое от ВА. Обладать этой штукой после трансформации организма — себе дороже. Так схрена ли Сперанский творит эту дичь?

У меня нет чёткого плана.

Не важно, кто уносит скарабея, я попытаюсь его нагнать.

Мыслекарта показывает, что аэровокзал совсем рядом. Нет смысла ловить такси или ждать проезжающий мимо автобус. За домами уже маячит здание терминала, торчат шпили устаревших причальных мачт. Сейчас всё больше дирижаблей с универсальной посадкой, которые даже в портах могут приводняться. Мачты — это пережитки прошлого.

Вы отправили своих людей на перехват?

Уже. Но вряд ли они смогут сильно вас обогнать.

Само собой.

Вы же, умники такие, устроили слежку за мной и выпустили из поля зрения хитрозакрученного любителя древностей. Надеюсь, хоть герцогиня не участвует в этом шоу.

А что с Вороновой?

Она пытается по своим каналам проверить списки зарегистрированных пассажиров.

Вот это правильно.

Новая трансляция настигла меня при подходе к терминалу.

Сэр Джонс связался с Талибом Хусейном.

И?

Выяснилось, что Сперанский купил у него амулет со сменной конфигурацией. За две тысячи динаров. И скрылся в неизвестном направлении.

Чудесно.

Позвонила герцогиня. Кирилла Сперанского нет в списках зарегистрированных пассажиров.

Я поднялся по ступенькам на крыльцо терминала и прошёл через стеклянную вертушку.

Внутри — обычный аэропорт из «семидесятых». Кассы, стойки регистрации, эскалаторы, перекидное электромеханическое табло. Зал ожидания, насколько я понял, расположен выше.

Так, думай.

Где бы ты прятался в ожидании рейса, Крикс? Явно не сидел бы в кафешке или на скамье в общем зале. Вряд ли отирался бы на парковке или в рекреационной зоне. Как вариант — аренда комнаты отдыха. Можно ещё окопаться в ВИП-зале, куда пускают исключительно аристократов, но Джонс обязательно его проверит.

Я двинулся вдоль бесконечного ряда панорамных окон, из которых открывался вид на кольцевую магистраль с эстакадой.

Маркер сместился вправо.

Взлётно-посадочные полосы? Здесь же их нет. Дирижаблям не нужно разгоняться, это машины вертикального взлёта. Получается, Сперанский уже миновал коридор таможенного досмотра?

Сверяюсь с табло.

Не соврал Паттерсон. В ближайшие часы ни одного рейса.

Чую — уйдёт.

И принимаю единственно верное решение: топаю в туалет. Плачу за вход целый динар, захожу внутрь, врубаю проницаемость и, не обращая внимания на удивлённые лица арабов возле писсуаров, прохожу сквозь кафельную стену. Оказавшись в длинном служебном коридоре, уверенно шагаю вперёд, затем смещаюсь вправо и ныряю в следующую перегородку.

Попадаю на склад.

Стоп, не склад.

Напоминает камеру утерянного багажа или что-то в этом роде. Значит, рядом — таможенный офис. А это плохо. Очень плохо.

— Эй! — окликает меня парень в тёмно-сером комбинезоне. — Здесь нельзя находиться посторонним!

Игнорирую ушлёпка.

Открываю ближайшую дверь и перемещаюсь… в огромное шумное пространство. Рядом вращается багажная лента с чемоданами. Вижу два эскалатора, они явно приведут к зонам посадки. Но это сложный путь, а мне нужна скорость. Поэтому я иду вперёд и на проницаемости просачиваюсь сквозь очередную преграду.

А вот и поле.

Две одинокие мачты, заходящий на посадку дирижабль. Ещё один дирижабль вдалеке, явно не пассажирский. Серебристые выпуклости ангаров.

Но маркер указывает не туда.

Поворачиваю голову и впервые за всё время пребывания в этой реальности вижу взлетающий биплан. Крохотный самолётик, рассчитанный на одного пилота и пассажира, с двумя несущими поверхностями. Вылитый «кукурузник».

И этот «кукурузник» с рёвом отрывается от земли, закладывает вираж и начинает набирать высоту.