Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

По приказу Публия Корнелия Сципиона-Младшего в честь его отца Публия Корнелия Сципиона-Старшего и дяди Гнея Корнелия Сципиона были устроены весьма необычные погребальные гладиаторские игры в Новом Карфагене в 206 г. до н. э. И здесь Сципион-Младший решил пойти своим путем: он не захотел, чтобы на глазах у всей армии убивали друг друга купленные за деньги рабы или наемники. Он хотел, чтобы в память об его отце и дяде – истинных римских гражданах – защитниках Отечества сражались только те, кто… захочет этого сам! Скорее всего, принимая такое неординарное решение, Сципион-Младший все прекрасно обдумал: в вольнолюбивой и воинственной Испании особо чтились воинская доблесть и беспримерная отвага.

Публично продемонстрировать их перед лицом знавших в них толк римлян – что может быть лучше для гордых сынов Иберии!

«Безумству храбрых – поем мы славу!»

…Рассказывали, что гладиаторские бои меж самыми доблестными сынами Иберии в память о геройски погибших на «Ганнибаловой войне» получились на… славу! В узкий круг, образованный столпившимися римскими легионерами, вышли несколько обнаженных бойцов, давших клятву биться насмерть! Внимание всех собравшихся привлекла одна очень странная пара: могучий мужчина в расцвете мужской красоты и силы против совсем еще юнца, прекрасного, как луч восходящего солнца!

Сам Сципион, явно озадаченный таким явным неравенством сил, принялся их расспрашивать о причине их противостояния. Выяснилось, что она банально проста: они – дядя и племянник – готовы с оружием в руках решить, кому из них должна достаться… власть в их племени! Сципион никогда не был лириком, но и ему стало их жаль (особые симпатии у него, истинного поклонника греческой культуры, вызывал прекрасный в своей наготе юноша – эдакий греческий бог Адонис!) и он предложил решить проблему миром. Но в ответ услышал лаконичное и грозное: «Нам двоим – нет места в этом мире!» В кровавой схватке, где ловкость и гибкость молодости долго не уступали силе и напору зрелости, все же верх взяло более высокое ратное мастерство… дяди над племянником.

Израненный и прекрасный «Адонис» пал смертью храбрых…

По крайней мере, так излагают события дошедшие до нас источники…

Глава 10. «Перезагрузка» планов Сципиона: на горизонте… Карфаген!

На исходе пятого года командования Сципион не только усмирил воинственных иберов, но и окончательно выгнал карфагенян из Испании. На южном и восточном побережье страны образовались две новые римские провинции – Дальняя и Ближняя Испании. (Между прочим, родина двух будущих легендарных римских императоров Траяна и Адриана!) Главная военная база противника перестала существовать.

Когда друзья поздравляли Сципиона с победой, он как бы приоткрыл им завесу своих дальнейших планов, многозначительно сказав: «До сих пор карфагеняне воевали против римлян, теперь судьба дозволяет римлянам идти войною на карфагенян». Получалось, что исход Второй Пунической войны должен был решаться не на италийской земле, но в битве между Ганнибалом и Сципионом.

По возвращении домой в конце 206 г. до н. э. Сципион оказался при небывалом до того стечении народа единогласно выбранным в консулы. Любопытно, что люди съезжались не только, чтобы проголосовать, но и просто посмотреть на прославленного полководца. Теперь ему оставалось получить вполне заслуженный триумф. Но тут случилась некая закавыка. Как и подобало претенденту на столь высокую честь, Сципион созвал сенат в храме Беллоны за чертой города. Там он доложил сенаторам о своих победах: столько-то городов взято штурмом, столько сдались сами, столько-то войск разбито и т. д. и т. п.

И, наконец, Испания очищена от карфагенян.

Казалось бы, чего еще надо отцам города?!

Но триумфа в награду Сципион так и не получил! Увы, по давно сложившейся традиции, на триумф не мог рассчитывать даже самый прославленный полководец Рима, если он ни разу не был консулом. Напомним, что Публий Корнелий сражался в Иберии, будучи всего лишь проконсулом. Сенатские мудрецы хотели таким образом поставить удачливого юнца на место, умерить оценку его побед в Испании (недаром же они приняли его отчет о войне в Иберии не в пределах Рима, а в храме Беллоны за городской стеной!) и, следовательно, его возможное политическое влияние.

…Между прочим, триумф для римского полководца всегда был высшей наградой для него. И мало кто из них отказывался от него. Обычно они боролись до последнего: бывало, что полководцы обходили своих сограждан в одежде смирения, а за ними шла вся их родня, которая останавливала каждого встречного и умоляла не отказывать в чести их родственнику. Рассказывали, что один такой победоносный полководец все же решил въехать в город триумфатором вопреки всем запретам. Тогда народный трибун поклялся, что он, пользуясь своей неприкасаемостью, стащит дерзкого триумфатора с колесницы. Ситуация сложилась патовая: «Нашла коса на камень!» Но и полководец уже, как говорится, «закусил удила» и решил добиться триумфа любой ценой. Он сделал «ход конем»: посадил в свою колесницу рядом с собой свою дочь-весталку! К непорочной деве не разрешалось приближаться, не говоря уж о насильном высаживании из колесницы! Трибун проиграл. Прецедент был создан…

Но такие булавочные уколы сенаторов не могли достигнуть цели. Сципион не опустился до мелочных дрязг и «разборок» с сенатом. Он мудро не стал настаивать на своих правах и вошел в Рим пешком, а не въехал на колеснице как триумфатор, отметив свою победу гекатомбами – жертвоприношением сотни быков. Успешное завершение трудной войны в Испании, где, как все помнили, погибли его отец и дядя, принесло ему огромную популярность. Его окружало всеобщее восторженное ликование. Народ по-прежнему отовсюду стекался в Рим, только чтобы взглянуть на него, словно на живое Чудо Света! Его дом был с утра до ночи полон народу. Восхищенные толпы провожали его на Форум, жадно слушая его речи.

Планы у него были далеко идущими, и он не собирался ссориться с сенаторами «по пустякам». Дело в том, что в последние годы римляне не только не предприняли ни одной попытки добить Ганнибала в Италии, они просто не обращали внимания на его присутствие. И эта «заноза» продолжала сидеть в «теле» Апеннинского «сапога», правда, только в его «подошве»! И именно Публий Корнелий Сципион-Младший, став консулом, собирался переправиться в Африку и воевать с Карфагеном вблизи его стен. Обращаясь к народу, он пошел ва-банк, широко обнародовав то, о чем когда-то поведал своим соратникам по войне в Испании: «До сих пор карфагеняне воевали против римлян, теперь судьба позволяет римлянам идти войной на карфагенян!»

В случае если сенат откажет ему в этом, Сципион готов был на решительный шаг: добиться своей отправки воевать с Карфагеном в Африку с помощью… Народного Собрания!

…Кстати, по римским законам каждый консул получал провинцию, где он мог и должен был действовать в течение года. При этом один консул должен был оставаться в Риме, и провинцией ему определяли Италию. Другой мог ехать туда, где Рим вел войну или собирался вести войну. Какие области считать консульскими провинциями, решал сенат, но распределяли их между собой жеребьевкой сами консулы…

Но обошлось!

Коллега Сципиона по консульству Публий Лициний Красс – попутно Верховный Понтифик Рима (должность эта была пожизненной) – по отзывам современников, человек благородный и умный, но не наделенный и толикой военных талантов Сципиона, решил проблему… по-военному быстро и однозначно. Он лаконично и доходчиво объяснил отцам-сенаторам, что его высокое звание главы всего римского культа – именно к нему полагалось обращаться за советом по всем религиозным и мирским делам – запрещало ему покидать Италию. Следовательно, он берет себе без жребия Италию с тем, чтобы именно его коллега Публий Корнелий Сципион-Младший – достойнейший полководец Рима – мог поехать в Африку.