Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»
Шрифт:
Спешно нужен был человек, который мог бы дать достойный отпор победоносному Сципиону!
Напрашивалось одно-единственное решение: надо срочно возвращать на родину человека, который почти 15 лет назад развязал эту войну, пришедшую теперь и на землю Карфагена – Ганнибала и его брата Магона, так и не сумевших отвлечь внимание римлян от Африки. Нетерпеливые толпы выкрикивали на площадях имя Ганнибала. Но для возвращения Ганнибала нужно было время, причем немалое. Стремясь его получить, решено было пойти на хитрость: срочно отправить посольство к победоносному римлянину… якобы для переговоров, а на самом деле дать Ганнибалу и его брату время переправиться из Италии на родину.
Прибыв в бивак Сципиона, пунийские послы обратились к нему с униженной мольбой пощадить город, избавить его от разрушения и гибели. В ответ римский
Тем временем, пользуясь первым за полтора десятка лет войны перемирием, Ганнибал сумеет переправиться в Африку и тогда можно будет разговаривать с заносчивым римлянином совсем по-другому – с позиции силы.
В самом Риме в этот момент разгорелись острые дебаты: дать Сципиону довести дело до окончательной победы или все же отозвать его назад?!
Началось все с глубокого потрясения: сами карфагеняне – столько лет победителями носившиеся по всей Италии вдоль и поперек – теперь униженно просят о мире!
В народе восхваляли Сципиона, но в сенате шли свои «игры». Отцы Рима посчитали, что юнец, как всегда, слишком щадит врага и надо ужесточить римскую позицию. К тому же немало было честолюбцев, готовых теперь взять командование в Африке в свои руки. И это при том, что совсем еще недавно никто из них не собирался туда отправляться, чтобы завершить многолетнюю и изнурительную «Ганнибалову войну». Зато сейчас, после того как пришли радужные вести о победах вечного везунчика Сципиона, одержанных легко, играючи, тут же нашлись «смельчаки», загоревшиеся идеей «на чужом горбу въехать в рай» – в одночасье стать Победителями Карфагена!
Подлил масла в огонь и Квинт Фабий Максим. Уже «стоя одной ногой в могиле», он тем не менее продолжал строить козни своему антиподу. Его предложение, как всегда, было доходчиво и логично: «Счастье не может так долго благоприятствовать… одному человеку!» – Публия Корнелия Сципиона-Младшего следует немедленно сменить!! Но народ встал горой за своего любимца – Фабия окрестили престарелым ворчуном. Несмотря на все происки сената, мир, предложенный Сципионом Карфагену, был утвержден.
Казалось бы, конец войне, но в который раз сказалось «истинно пунийское коварство»!
По крайней мере, так утверждают проримские источники, а иными мы, к сожалению, не располагаем. Рим позаботился о том, чтобы до нас дошла максимально выгодная для него версия финальных событий «Ганнибаловой войны»…
Так бывает, причем во все времена: «Победителей – не судят»…
Глава 21. Вынужденное возвращение на родину, или Ретирада Одноглазого Пунийца из Италии
Пока в Риме «судили да рядили» – как быть с Карфагеном?! – в Италию спешно прибыли карфагенские гонцы – на север Апеннинского полуострова к Магону и на юг итальянского «сапожка» к Ганнибалу – с одним и тем же требованием: немедленно вернуться со своими армиями в Африку. Если у Магона был свой собственный флот и сам он слыл весьма удачливым флотоводцем, то для доставки солдат Ганнибала очень пригодились захваченные в Утике несколько десятков римских транспортных судов.
Вот как это случилось.
…Большой Совет Карфагена в надежде лишить римлян флота спешно послал все свои корабли атаковать римские суда под Утикой!
Только бдительность конной разведки, вовремя донесшей Сципиону о замеченной идущей на Утику карфагенской флотилии, позволила ему избежать больших неприятностей, если не катастрофы. Он сразу понял, что его корабли, нагруженные осадными машинами и переоборудованные в транспортные суда, не пригодны для морского сражения. Взяв с собой лишь легковооруженную пехоту, римский полководец, не мешкая, кинулся в Утику. Готовить корабли для боя уже не было времени, и он решил поставить свои немногочисленные военные корабли на якоря поближе к берегу и прикрыть их с моря тремя-четырьмя рядами транспортов, связанных вместе цепями и канатами в плавучую защитную стену. По его приказу с одного транспорта на другой были переброшены трапы, чтобы солдаты могли легко передвигаться с одного судна на другое. В некоторых местах между судами были оставлены промежутки, через которые могли бы выскакивать навстречу врагу небольшие суда на веслах. Всего на транспортах была размещена тысяча отборных пехотинцев, в достатке вооруженных разнообразным метательным оружием.
Поступая так, Сципион собирался огневой мощью остановить атаки врага!
Только-только римляне успели завершить свою экстренную подготовку к оборонительному бою, как карфагеняне уже показались на горизонте. Озадаченные увиденным, пуны все же перешли в атаку. Им пришлось нападать на необычный боевой строй: кораблями атаковать… морскую стену из судов! Карфагенян было больше, но это их преимущество обесценивалось тем, что римские транспорты были выше, чем карфагенские военные суда, и пунам приходилось бросать свои дротики или стрелять из луков вверх, тогда как римлянам, наоборот, сверху легче было целиться, и к тому же их метательные снаряды, брошенные сверху, летели с большей убойной силой. Зато другая задумка Сципиона – посылать через промежутки между своими транспортами легкие гребные суда для атаки на карфагенские военные корабли – тут же провалилась. Более тяжелые суда пунов просто опрокидывали их благодаря своему весу и инерции движения. Оставшиеся на плаву римские мелкие суда так перемешались с вражескими кораблями, что только мешали огню своих стрелков с транспортов. Здесь Сципион явно просчитался: нельзя механически переносить приемы сухопутного боя в морскую схватку – везде свои особенности, и их нужно учитывать, если хочешь побеждать.
В общем, Сципион-полководец оказался не ровня Сципиону-флотоводцу!
Карфагеняне, более искусные в военно-морском бою, все же нашли способ разорвать монолитность вражеского строя!
Они принялись закидывать на римские транспорты длинные балки с огромными крюками, прикованные цепями к собственным кораблям. Пунийские гребцы работали так мощно и слаженно, что цепи и канаты, сковывавшие римские транспорты друг с другом, лопались, и порой один пунийских корабль вытаскивал за собой сразу несколько римских. Так, им удалось вырвать из первого ряда римской «стены» немало транспортов: трапы между ними полетели в воду и римские стрелки с дротикометателями еле-еле успели перескочить на корабли второго ряда. Правда, взломать вторую линию оказалось гораздо труднее – тут они оказывались под столь яростным перекрестным огнем врага, что сочли за благо довольствоваться достигнутым.
Таща на буксирах свои шестьдесят трофейных кораблей врага, пуны вернулись в Карфаген.
Эта небольшая, но все же победа на море придала им силы для организации дальнейшего сопротивления Сципиону…
Сам Одноглазый Пуниец, умело отбивавшийся от вяло теребивших его численно превосходивших легионов римских полководцев Публия Семпрония Тудитана и Публия Лициния Красса, тем временем все еще сооружал памятник своему 15-летнему пребыванию на землях Италии. Будучи на южной оконечности Апеннинского полуострова в Кротоне, он решил украсить храм Юноны своей мемориальной бронзовой доской. Увидев и изучив за время пребывания в Италии множество латинских досок, рассказывающих об отличиях, титулах и победах, одержанных римскими патрициями, он решил увековечить в камне и свои немалые деяния.
Это был прощальный жест человека, 15 лет державшего в страхе римский народ и его правителей.
Летом 203 г. до н. э. судорожные усилия Карфагена затянуть (или возобновить?) военные действия на территории Италии (вплоть до диверсионного похода на Рим?) потерпели окончательное фиаско. В окрестностях Медиолана (ныне Милан) от 14 до 18 тыс. наемников Магона (из них только 2800 приходилось на кавалерию) оказались разбиты четырьмя легионами претора Публия Квинктилия Вара и проконсула Марка Корнелия Цетега. Не помогли вожаку пунов и привезенные из Африки 7 боевых слонов.