Великий и Ужасный – 2

– Пятьдесят семь… Шестнадцать отроков и сорок детских… И Седой Антип… – Кажется, мой собеседник обделался от страха, но по сравнению с окружающим меня кошмаром это было пустяком.

– А?! – Местные реалии мне были еще не очень хорошо знакомы, но я понял, что это имело отношение к чему-то вроде княжеских дружин. – Ермоловские? Кто послал?

С Седым Антипом вроде всё уже было предельно ясно, добавочной информации не требовалось.

– Младшая дружина… Личная сотня его благородия Клавдия…

– Поня-а-а-тно… – протянул я, шваркнул темного башкой о бронестекло, потом связал руки и ноги его же плащом и заорал во всю мощь луженой урукской глотки: – ЕРМОЛОВСКИЕ, СДАВАЙТЕСЬ! ВСЕ ЧЕТВЕРО!

– Нас семеро! – крикнул кто-то из глубины фабрики.

– ДА МНЕ ПОХЕР! СДАЮТСЯ ЧЕТВЕРО! ОСТАЛЬНЫМ ЖОПА!

Надо будет еще пройтись посмотреть, не выжил ли кто из подранков в погрузочном цеху. Децимация по-урукски не терпит разночтений: выживает каждый десятый. Надо будет кому-нибудь из ублюдков руки обрубить, если вдруг шестой живой нарисуется. Если их было пятьдесят семь, то выжить должно пять целых семь десятых, получается!

– Какая страшная математика, – сказал Евгеньич, присоединяя новый магазин к автомату и передергивая затвор. – Никогда не слышал ни о какой урукской децимации.

Он со своими бродягами уже, оказывается, проводил зачистку помещений. Мероприятие им было хорошо знакомо, разве что вместо хтонических чудищ противниками выступали ермоловские темные паскуды.

– Держи негатор, – протянул я ему золотой шарик и подумал, что с дурной привычкой размышлять вслух нужно завязывать как можно скорее.

– Спасибо, пригодится. Второй шарик угробил? Эх, Перепелка разозлится… А что с теми четверыми мразями делать будем? Ну, если они действительно сдадутся? – Мужчина смотрел на меня испытующе.

– Сделаю каждому татуировку члена на лбу и отпущу обратно к их ублюдочным хозяевам, чтобы и пердануть в сторону Маяка боялись, – категорично заявил я.

– Хо-хо! – Щербатый тоже был уже тут, в окружении своих зеленокожих прихлебателей. – Мне нравится!

– Но это объявление войны, – резонно заметил рассудительный Евгеньич. А потом запустил пятерню в свою густую шевелюру и задумчиво проговорил: – Но они первые начали, верно?

– Мы сдаемся! Но нас семеро! – снова закричали из глубины заводских помещений.

– Децимация, значит? – Сталкер пожал плечами. – Ну пусть будет децимация. Первых четверых пакуем, остальных я пристрелю. А! Еще одного нужно Вере Павловне оставить.

– А можно… – Щербатый кровожадно переглянулся со своими снага.

– Можно, – сказал Евгеньич. – После того, что они тут сотворили – можно.

И мне как-то не хотелось с ним спорить.

Глава 6. Инструктор по фитнесу

Сан-себастьянский полицмейстер полчаса материл Перепелку последними словами, а потом сорвал с него погоны и отобрал полицейский значок. Киборг стоял как оплеванный, но кибернетический монокль старого вояки яростно сверкал, говоря о тяжелой внутренней борьбе, которая происходила в душе вахмистра, а еще – о том, что его аугментированные органы теперь работают.

– …шомполами запорю! – закончил полицмейстер, и его брыли прекратили трястись. – До конца жизни расплачиваться будешь у меня!

Вообще, глава местных стражей порядка оказался на редкость неприятным типом: толстый, краснорожий, пуговицы мундира едва-едва держались на объемном пузе, штаны с лампасами, казалось, порвутся на массивной заднице. Бакенбарды у полицмейстера были потные, а фуражка напоминала авианосец – огромная, с охренительным трамплином. Я чувствовал: еще немного, и Перепелка его убьет. А потому во избежание такого досадного развития ситуации подошел к этой парочке, перешагивая через уложенные ровными рядами трупы темных, и спросил нараспев, вспоминая одного опального земного певца с сомнительной общественно-политической позицией:

– Сколько денег? – И проникновенно посмотрел в глаза большому чину.

– А? А ты что за образина, мать твою? – удивился полицмейстер.

– Сколько денег нужно тебе, чтобы стать счастливым? Сколько? – поинтересовался я.

– Два негатора, – мрачно проговорил Перепелка. – Пятьдесят тысяч! Бабай, не лезь. Это мое дело.

– Ошибаешься, Кузьма Демьяныч. Это НАШЕ дело. Очень хорошее дело, и сделали мы его вместе, и отвечать за него тоже будем вместе! – Я хлопнул вахмистра по плечу, тому, которое состояло из мяса и костей и не было покрыто хромом.

– Вы как себя ведете, когда разговариваете в присутствии муниципального полиц-мей-сте-ра?! – Кажется, если бы начальник полиции надулся еще немного, то его бы на хрен разорвало.

– …Встать, когда говоришь с под-по-ру-чи-ком! – передразнил его я. – Падажжи, ща все порешаем, будут тебе твои деньги! И не ори на вахмистра, ладно?

– Да ты! Да я! Я тебя! – Он воздел руки к небу и, кажется, надеялся, что Зевс разверзнет небеса и поразит меня молнией из жопы.

– Ни-хре-на ты не сделаешь мне, господин полицмейстер. – Мне и вправду было смешно. – Сейчас, буквально через три секунды, ты выпучишь глаза и побежишь отсюда…

– Что-о-о-о?

– …сверкая пятками, потому что…

– Комисса-а-а-а-ар! Аре… – Он не успел договорить и заткнулся, действительно выпучив глаза, потому что сирена гражданской обороны завыла со страшной силой, возвещая о начале нового инцидента.

– …потому что начнется инцидент, – усмехнулся я. – А денежки вахмистр выплатит, даже не сомневайся.

Тот самый комиссар, который должен был меня арестовать, мигом врубился в ситуацию и приказал своим тяжеловооруженным добрым молодцам сопроводить полицмейстера в конвертоплан. А не таким добрым молодцам – экипированным пожиже и служащим к земле поближе – пришлось грузить трупы ермоловских темных в полиэтиленовых пакетах в броневики.

Они все свалили, весь этот спецназ, все эти крутые парни с модными стволами и в классной экипировке, и оставили нас – шелупонь и отребье из трущоб – разбираться с инцидентом. Отчего бы и не разобраться? В конце концов, летучие мыши с размахом крыл в полметра и со свинскими рожами – это в целом пустяки. Дело житейское.

* * *

Наверное, стая полетела бы в Новый Город, и с ней пришлось бы воевать полиции, турелям, роботикам и прочим обитателям благополучной части Сан-Себастьяна. Но мы, как назло, целой толпой бродили по улицам и разгребали бардак, оставленный темными, помогали пострадавшим и налаживали новые торговые цепочки и межличностные отношения. Даже «буржуйчикам» уже было понятно – Маяк должен держаться заодно. И мы были отличной мясной приманкой для монстров.