Великий и Ужасный 4

— Не знаю, что тут произошло, но моя связь с лесом разорвалась. Я теперь — самый обычный эльф, никакой не эрниль. Даже не уверен, что меня можно назвать настоящим Росомахой! Могу делать все, что захочу… А хочу я — в Москву! — Брегалад быстро сообразил, что от него хотят услышать что-то иное и исправился. — У Эссириэ в данный момент Единение с Лесом происходит. А так-то она живее всех живых. Сейчас прибегут старейшины, проведут все положенные ритуалы — и будет у нас новая глава клана. Владычица Эссириэ.

— А? — урук пребывал явно в шоке. — А этот? Элрохир Кедеэрнович? Он же — глава! А ты — наследник!

— А он… Хм! — Брегалад подошел к раскрытому настадрену, где лежал облаченный в свободные светлые одежды его отец. — А что вы сделали с его волосами? Проклятье! А с моими что? Что за кудри? Откуда у меня кудри? У лаэгрим вообще не бывает кудрей!

Бабай отвел глаза. И эльф моментально все понял.

— У меня тоже была Черная Немочь? Ермоловы все-таки достали… А ты нас вылечил. С помощью татау. Кошмар, — на секунду он спрятал лицо в ладонях. — То есть — благодарю, Бабай Сархан, что спас меня от смерти. И постараюсь помочь тебе тоже избежать скорого и бессмысленного конца.

— А? — удивился орк. — Это с чего бы мне бессмысленного конца ожидать?

— А ты только что совершил государственный переворот, с помощью орочьего колдунства обрезав связь главы клана и наследника — то есть меня — с лесом, и поставив на престол свою протеже! — пояснил Брегалад. — За что тебе большое спасибо от меня и вечное проклятье от остальных лаэгрим. Полезай в настадрен, если не хочешь, чтобы тебя уничтожили на месте! Сюда идут старейшины!

— А с Эсси…?

— С Эсси все более чем в порядке. Даже слишком! — бывший принц хлопнул ладонью по столу, на котором совсем недавно лежал сам. — Скорее! Я позабочусь о ней, клянусь! Она же сестра моя, в конце концов! Главное — лежи тихо, и ни звука, пока я не вернусь за тобой.

Урук каким-то странным взглядом ожег девушку и, отчаянно махнув рукой, полез в настадрен. Деревянные стенки чудо-лекаря сомкнулись, пряча в себе Резчика ровно в тот момент, когда двери покоя отворились, впуская внутрь шумную толпу взволнованных старейшин.

* * *

Я лежал в настадрене, слушал мелодичную эльфийскую матерщину старейшин и горячую речь Брегалада и, честно говоря, похихикивал. Почему? Потому что — кудри. Ять, это было прям смешно. Ладно у Брегалада — у него были такие роскошные бабские кудряшки, «мелким бесом», как говорят. Почти как у Пуги Аллачевой. Хотя нет. Как у Киркора Филиппова — он же брюнет, а она — рыжая.

А вот восхитительное «афро» у Элрохира Кедеэрновича — это была бомба! Просто представьте эльфа с «афро»! Такого даже снимателям американского сериала «Ведьмак» не снилось, хотя они явно знали толк в веществах и напитках и практиковали невероятные извращения. Так-то глава клана Росомах… Бывший глава, понятное дело — был видным мужчиной. Импозантным, плечистым, явно привыкшим повелевать. Это даже в бессознательном состоянии было видно — дядька был суровый, принципиальный, привыкший повелевать. И он был в ярости сейчас, когда очнулся. Просто рассвирепел, там, снаружи, мертвое горело, так он разорялся на эльфийском. Моих скромных познаний этого наречия явно недоставало, чтобы осознать всю глубину постигшей его скорби и степень досады.

На самом деле, мне было плевать на досаду и скорбь внезапно свергнутого с престола короля всех гор окрестных, лесов, ручьёв и скал. Сволочь он был неблагодарная, остроухая. Жив, здоров, чувствует себя, судя по децибеллам, извлекаемым из глотки, просто прекрасно. Прическа модная! Сын живой, дочь — тоже. А он, гад, материт всех вокруг, будто и не лежал тут мумия-мумией, на человека не был похож, не то, что на эльфа. Хотелось встать и надавать ему по рогам, честное слово.

Но — главное из всего этого эльфийского лялякания я понял: Эсси была жива, более, чем здорова и должна была прийти в себя часа через два. И мне эти два часа нужно было как-то выживать. Кажется, я смог бы отмудохать всех, кто был в данный момент в лекарском покое… Наверное. Конечно, если старейшины — сильные природные маги, то обернуться оно могло по-всякому, но в ближнем бою, да с эффектом неожиданности — я бы разбил им бошки раньше, чем они успели бы обосраться от страха.

Так что я лежал себе и продолжал думать о всяком. Например, о том, почему Брегалад так настойчиво звал свою сестрицу обратно в Ород-Раву, зачем просил меня сделать ему татау и о странном семейном климате, который у них тут царил. Эсси очень легко относилась к тому, что папаша и братик валяются в отключке с самой жуткой магической заразой из всех известных. Брегалад выглядел довольно весело, когда разглядывал застывшую в каталепсии сестру… Что все это значило?

Положим, принц знал, что если я соглашусь сделать ему татау, то эта его «связь с лесом» прервется. И что тогда? Он сможет свалить в свою ненаглядную Москву? А раньше почему не мог? Наследник не может надолго покидать владения клана? А глава? Глава вообще — может их покидать? От этих вопросов мне становилось физически хреново.

По всему выходило: вытаскивая с того света этих двух эльфов, я совершил некую капитальную ошибку, масштабы которой и осознать не мог! А с другой стороны — что я еще мог сделать? Оставить ситуацию как есть? Но Эсси все равно тогда вынуждена была бы рулить делами клана… Их семья определенно была причудливым образом связана с этой долиной, окрестными местами, дворцом и всем прочим. Что-то на генном уровне? Но тогда появлялся следующий вопрос: а если бы они все померли? Все втроем? Что — клан бы распался? Или у них есть какие-то кузены, следующие по иерархии наследования? Могу я подкрасться к Эсси, быстренько сделать ей татау — и свалить, пока охреневший местный лес протягивает свои зеленые цепкие лапы к кому-нибудь другому? И вообще — почему лесу не по душе мои татау? Потому что я орк?

Скандалы, интриги, расследования! Первый лес-расист в мире обнаружен урук-хайским Резчиком Бабаем Сарханом в процессе насильственной попытки нанесения народной орочьей резьбы на кожу эльфийской владычицы! Оным лесом урук ударен был в ухо, отчего вскорости и помер…

Меня все это реально дергало, я даже переживать начал. Переживающий урук — это оксюморон! Но решение пришло довольно быстро: нужно поговорить с Эсси. Понять, на каком она вообще свете, на каком МЫ свете. Потому что этот зеленый свет из ее глаз мне ни разу не понравился…

Наконец голоса удалились. Похоже, они закончили лаяться, и танцы с бубнами вокруг Эсси тоже подошли к концу. Здесь ли она еще? Хрена с два я стал дожидаться, когда Брегалад вернется! Вылез из настадрена и убедился — никого в покое не было. Подошел к тому месту, где стояла девушка, наклонился… В деревянном полу явственно были видны вдавленные отпечатки ее стоп! Размер — тридцать седьмой или около того, изящная такая ножка. Глубина выемки — сантиметра три. Нихрена себе! Это что ее туда так впечатало? Хотя — вспоминая «кисельные» стены…

В коридоре послышались шаги, и я мигом шмыгнул к двери, замерев с той стороны, куда она открывалась. Шмыгнул… Настолько, насколько этот термин вообще применим к черному уруку. Я весь напружинился, сжал кулаки и был готов встретить любого супостата. Но вошел всего лишь кудрявый Брегалад.

Даже не закрыв за собой дверь, он кинулся к настадрену, в котором я только что лежал, и громким шепотом начал:

— Бабай, вставай, пойдем, пока никого… — и тут ящичек открылся, а там никого не оказалось. И эльфийский принц (бывший?) сильно этому удивился и совсем по-простецки сказал: — Ять!