Великий и Ужасный – 4
Шрифт:
А потом – грянул гром. Точнее, обрушился мост. Через Бирюсу! По пути следования чертового фудтрака со сраным Резчиком. И оказалось, что никакого Резчика в фургоне нет! А есть абсолютно неадекватный урук с Борнео… И тут Риковичу пришлось бросать все ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ ДЕЛА и ВЕЛИКИЕ ТАЙНЫ – и прыгать в конвертоплан, чтобы вывернуть наизнанку сначала мозги собровцев, потом – местного начальника милиции, потом – губернского самого главного начальника милиции, потом – иркутского губернатора. Потому что потерять из виду Бабая Сархана – одного из четырех или там пяти ныне живущих Резчиков… Это не халатность, это – преступление против Государства. Этого ему начальственный дядюшка (или все-таки родитель?) с самой знаменитой в России фамилией точно не простил бы. И исходя из служебных обязанностей, и по причинам субъективным. Глава Сыскного приказа вообще
Так что в Бурдугуз Рикович прилетел уже заряженный по полной. Он и так ненавидел работать в земщине – местные порядки бесили его хуже, чем Сан-Себастьянская Хтонь, – а теперь пришлось погрузиться в коррумпированные милицейские реалии, разгребать говно за желающими прикрыть жопу после жуткого провала на мосту милиционерами, вскрывать гнойник с полулегальной тюрьмой временно-постоянного содержания…
Кроме причин вполне понятных – желания милиционеров без особых проволочек упечь за решетку откровенных душегубов – существовали и мотивы гораздо менее благородные. Они тут торговали человеческим материалом! Начиная от вербовки подозреваемых в арестантские роты и заканчивая продажей органов и целых, живых еще тушек заключенных на черный рынок – для алхимических, магических, кибернетических экспериментов. Например – Братское отделение Формации проводило аугментацию организма этих ушлепков и делало им прошивки простейших боевых программ – «пехотинец» и «водитель легкой бронетехники». Получались киборги со встроенным бронированием и усиленными конечностями, ну, и с шунтом в голове. По меркам земщины – великолепные солдаты! И – вперед, затыкать амбразуры… Главное – добровольное согласие есть, а каким образом это согласие получили и чего наворотит такой вояка на фронте – это уже проблемы его командиров.
Ну, и кое-какие аристократические кланы, которые вопреки запретам баловались магией крови и человеческими жертвами, были не прочь прикупить «материал», потому как тратить на такие мерзкие дела преданных вассалов и холопов – идея дурная и невыгодная. Потому Бурдугуз процветал! Даже вип-апартаменты для «нужных людей» предоставлял с полным спектром охранных услуг! Какой идиот будет штурмовать губернскую тюрьму?
С одной стороны – по всему выходило, что подавляющее большинство сидельцев и в самом деле были первостатейными негодяями, а с другой… Это была потрясающая, вопиющая наглость со стороны местных властей. И очень показательная. И Рикович намеревался устроить за нее показательную же порку. Даже в земщине не имели права забывать, кто есть хозяин Земли Российской и почему уже много поколений его предки носят фамилию Грозный! И сейчас он, как целовальник, облечен властью нести слово и дело Государево!
Рикович глядел на массивный четырехбашенный тюремный комплекс «Бурдугуз–38» из иллюминатора конвертоплана, зависшего над Ангарой. Над этим рассадником бардака и скверны висели густые, жирные клубы дыма. По всему выходило – он не успел, и Бабай исполнял обещанное Храпову: разносил всю хату.
На поле перед тюрьмой, под сильным ветром и начинающимся снегом пополам с дождем выгружались из грузовиков и выстраивались солдаты земских внутренних войск – зеленые, в основном, пацаны. Они получали облупленные каски, бронежилеты, боекомплект и автоматы из рук сержантов, которые доставали все это из больших деревянных кофров в кузовах машин. Вэвэшники примеряли снаряжение, матерились и плевали под ноги. Появление конвертоплана, который резко ухнул вниз откуда-то с высоты облаков и приземлился прямо на шоссейной дороге, ведущей к воротам Бурдугуза, они восприняли стоически: ну, какое еще дерьмо может случиться сегодня?
Рикович выпрыгнул на покрытый жижей и нерастаявшими снежинками асфальт. Чуть напрягшись, веером выпустил ментальные щупы и быстро вычислил усатого офицера в майорских погонах. Он тут был не с самым высоким званием, но определенно – самый влиятельный. Полковник – начальник тюрьмы – ел с ладони у этого… Асбестова? Акрилова? Ацетонова! Как легко было проломиться сквозь тоненький барьер воли этого гнуса!
Уголки губ Ивана Ивановича дернулись: всё-таки то, что сделал для него Бабай – это даже больше, чем второе рождение! Эти новые возможности – просто дар Небес…
Офицеры уже бежали к упавшим с неба гостям.
– Моя фамилия Рикович, – процедил сквозь зубы сыскарь, придавливая подоспевших концентрированной волей. – С недавних пор в стенах этого заведения находится Бабай Сархан, черный урук. Немедленно проводите меня к нему. Поверьте: если вы не хотите, чтобы он убил всю тюрьму, а потом и вас – сделать это следует немедленно!
Говорить о том, что большую часть командного состава этого отвратительного места так или иначе ждет лютая смерть, он не стал.
– Но ведь… – Ацетонов никогда до этого не сталкивался с ментальной магией и теперь едва дышал, боясь шевельнуться. – Он уже…
– Уже убил всю тюрьму? – поднял бровь целовальник, разгребая завалы удивительной мерзости в сознании этого усатого негодяя. – О Господи, да вы знаете меня! Он говорил вам связаться со мной – многократно, а вы… Вы можете писать явку с повинной, господа. Письменно, устно, на видео. Во что вы превратили пенитенциарное заведение, а? О, поверьте – вашей судьбе не позавидуют самые убогие из ваших же заключенных. Немедленно ведите меня к нему, я обеспечу безопасный проход. Ацетонов! К ноге, кому сказал! Докладывай – последние новости по Бабаю Сархану. И веди, веди меня, скотина.
– По документам он проходит как Иван Иванович Хероплетов, – мгновеннопояснил майор, весь покрытый вонючим холодным потом от осознания бренности бытия и шаткости своего положения. – Был помещен в камеру к чекалкам – залетным уродцам, зоотерикам из Братского сервитута. Убил троих. В столовой во время завтрака с ним спровоцировал конфликт лесной тролль Таджин – из Синей банды…
– Убит?
– Убит пластиковым подносом, четыре боевика – обожжены компотом и искалечены кухонной утварью. После этого урук был помещен на особо охраняемый пятый этаж и в качестве наказания отправлен на топочные работы. Вместе со своим сокамерником-эльфом устроил саботаж в кочегарке, помещен в карцер. Оттуда штурмом взял прачечную и пункт внутренней связи… Они раскрыли двери в четвертом секторе и спровоцировали бунт!
Рикович щелкнул пальцами, глубже проникая в разум Ацетонова, и горестно вздохнул: они реально собирались ввести войска на территорию тюрьмы, потому что не контролировали практически ничего! Охрана пыталась взять пункт связи, но вязла в хаосе коридоров, да и Бабай, похоже, давал отпор… Им оставалось только перестрелять заключенных, камера за камерой… Но – войсковая операция силами тех пацанов с автоматиками? Это будет бойня!
– И чем он сейчас занят, по вашим сведениям? У вас же есть источники среди заключенных? – поинтересовался Рикович, потому что постоянно «вручную» копаться в мозгах этого гнусного человека ему уже претило.
– Орет дурные песни, – мелко семеня, сообщил Ацетонов. – Страшным голосом. По всему Бурдугузу слыхать.
Небольшую дверцу в воротах открыли громилы в пластиковых доспехах.
– Мы выбили противника с двух первых этажей второй башни! – сообщил старший, козырнув. – Уперлись в пункт связи. Этот черт при попытках штурма кидается в нас людьми, господин майор! Иногда – орками! Убивать никого из охраны так и не убил, но руки-ноги переломаны уже у шестерых… Мы должны пробиться наверх, господин майор! Нужно подкрепление! Кто-то устроил резню в первом секторе, убиты многие вип-гости… Внутренние войска уже прибыли?
– Они вам не понадобятся, – скривился Рикович, услышав про «вип-гостей». – Отведите меня к этому уруку. А потом готовьтесь паковать заключенных.
– Делай, как он говорит, – просипел Ацетонов, весь покрываясь красными пятнами. – Делай!