Великий и Ужасный – 4

– А что ж вы ее не применили, когда меня ночью четыре каннибала сожрать пытались? – не смог удержаться я. – Как-то не очень решительно вы действовали!

– Разговорчики! Руки за голову и выходите! – Послышалось клацанье затворов помповых ружей.

– Дайте мне две минуты! – Я лихорадочно оглядывался. – Я щас выйду!

И вдруг – передо мной предстало мимолетное виденье, не ангел чистой красоты, но тоже – кое-что стоящее! Тут была целая металлическая бадья с тефтелями! Фигня, а не тефтели, одни жилы и сало, но жрать хотелось страшно. Одними шоколадками сыт не будешь! Знаете сколько тефтелей может проглотить один капитально голодный урук, если в его распоряжении есть две минуты? Правильно – бадью!

– На выход, Хероплетов! – Голос раздался совсем близко. – Или мы закинем на кухню гранаты со слезоточивым газом. Пятый этаж не обрадуется, если вместо завтрака получит конъюнктивит и воспаление слезных желез!

Он еще и слово «конъюнктивит» знает! Определенно – прапорщик, не какой-то сержантишка. Интеллектуал!

– Обрыдаемся вместе! – Я запихнул еще четыре тефтели за щеки и выглянул наружу, стараясь прожевать и проглотить как можно быстрее. – Ну, фяжыте меняф!

– Он жрет! Какой дурдом… – закатил глаза старшой вроде-как-прапорщик. – Ты совсем больной, да? Руки сюда… А! Наручники, значит, порвал… И что с тобой делать?

– Ничего, – пожал плечами я. – Я с милицией не воюю. И с мирными гражданами – тоже. И хрен об занавески не вытираю, и при дамах не матерюсь. Я культурный. Сам пойду.

– Гос-с-спади… В камеру его! Кухонные – навести порядок! Остальные заключенные – продолжить прием пищи!

Порядочки у них тут, конечно, аховые. Но взгляды, которые я на себе ловил, перешагивая через поверженного лесного тролля, казались уже довольно осмысленными и местами – уважительными.

Один эльф, волосы которого были выкрашены черно-белыми прядями, одобрительно оскалился и показал мне оттопыренный большой палец. И продолжил есть – ложкой! У него была ложка – в отличие от зачмыренных соплеменников, и сидел он отдельно от остальных – в одиночестве за охренительно длинным столом. Какой, однако, интересный тип!

Раздумывать было некогда – «коробочка» из охраны вела меня прочь. Уже в коридоре у старшого что-то зашипело в рации и на тарабарском радиолюбительском языке что-то там ему скомандовали.

– В допросную! – изменил решение он. – Храпов приехал.

Грохотали подошвы тяжелых ботинок по бетонным плитам, посверкивали красными лампочками допотопные камеры, местами – капала с потолка сырость… Тоска! Лифт – и тот был как из фильмов ужасов: открытого типа, местами ржавый, лязгающий и скрипучий.

– Кто такой Храпов? – спросил я.

– Следователь по особо важным делам, – решил ответить вроде-как-прапорщик.

– Земский?

– Нет, ять, опричный! Кому ты на хрен сдался, орчина? – рявкнул конвоир. – Конечно, земский! Иди давай!

А я снова задумался над тем, что почему-то решил не убивать тут всех подряд. Я что – мягкотелый? Нецелеустремленный? Определенно, я сделаю им завтра еще одно последнее ордынское предупреждение и, если не увижу перед собой Риковича – то устрою тут «Последний замок», «Побег из Шоушенка» и «Второе восстание Спартака» в одном флаконе. Еще б узнать, где держат мои вещи… Без стилуса я чувствовал себя слегка неуютно.

– Почему заключенный без на-руч-ни-ков?! – взвился уже знакомый мне усатый рябой тип, когда мы прошли в допросную.

– Встать, когда разговариваешь с под-поручи-ком! – передразнил я. Не удержался, в который раз – слишком уж параллель была явной, а потом повертел перед его лицом запястьями с браслетами, на которых болтались остатки цепочек. – То, что я тут сижу – это потому, что во мне очень много доброты. А не потому, что вы такие лихие дяди, которые упекли меня за решетку и удерживаете против моей воли. Мне нужно поговорить с Иваном Ивановичем Риковичем, целовальником Сыскного приказа. И сразу все прояснится. Не усложняйте жизнь себе и мне, сделайте как я вас прошу, а?

– Охрана, взя-а-а-ать!!! – надрывался усатый.

– Ацетонов, не шелести. Сядь! – Хриплый надтреснутый голос раздался из самого темного угла. – А лучше свали на хрен. Мельтешишь!

– Храпов, не забывайся! – обернулся на каблуках усатый Ацетонов. – Тут – не твоя вотчина.

– Ять, просто – свали на хрен, коллега, а? – Хриплый явно сильно устал. – Ты этому Риковичу звонил?

– Ага! Двадцать раз! Буду я тут со всякими уруками… политесы разводить! Да ты посмотри на него – хамло и быдло, паясничает еще! Вообще – у него тройное убийство, можно не выпускать! – разорялся усатый. – Его любой суд по щелчку пальцев…

– Вот как? Всего-то тройное? Это у черного урука при татау? – Глазастым дядькой оказался этот Храпов, а я еще обмотки старался-делал…

– Разрешите, господин подполковник? – влез старшой из охраны. – Он Таджина-тролля убил. Подносом. И клыки ему вырвал. А потом еще четырех из Лесной банды компотом ошпарил и кухню начал громить. И сожрал бадью тефтелей!

Последнее прозвучало особенно досадливо.

– Вот! – усмехнулся Храпов. – Это уже похоже на правду. Когда Маухура Поджигателя в Москве в Бутырское СИЗО по ошибке поместили – после межэтнических беспорядков между рекрутами Гренадерского корпуса и кхазадами из тамошней общины – он в первые сутки убил десятерых. Тамошние идиоты его на пресс-хату упекли. Ну, и получили то, что получили. Этюд в багровых тонах!

– В моем случае – это были собаки Баскервилей, сэр! – усмехнулся я.

– Увлекаетесь авалонскими детективами? – прозвучало из полумрака. – Начитанный урук?

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… – сделал небрежный жест рукой я. – Мне нужно связаться с Иваном Ивановичем Риковичем…

– …Целовальником Сыскного приказа. Я уже понял. И я сделаю это, если вы мне расскажете, как вас зовут по-настоящему, каким образом оказались на мосту через Бирюсу и что там произошло. Погодите-ка! Да вы – полукровка! А й-о-о-о-оп твою мать… Ацетонов! Дай сюда свою лампу, посвети ему в лицо! А йо-о-о-оп… Вы – тот сан-себастьянский бариста!

Я осклабился и принял горделивую позу.

– Все вон! – крикнул Храпов. – И тебя, Ацетонов, это тоже касается. Все – вышли отсюда, оставьте нас наедине. Прапорщик! Проследите, чтобы ни одна скотина не подслушивала! Даже господин майор!

Старшой – всё-таки прапорщик! – козырнул и с большим удовольствием вытолкал майора Ацетонова за дверь.

– Я закурю, вы не против? – Храпов наконец высунулся из тени, и я увидел мощного мужчину в помятой милицейской форме, небритого, явно – капитально задолбанного, но все еще производящего впечатление очень, очень серьезного специалиста.

Волевой подбородок, глубоко посаженные карие глаза, короткий ёжик волос, узкие губы – с такого можно лепить идеального чекиста. Или – эсэсовца. Зависит от фасона фуражки и материала для кителя. Храпов был ментом – целым подполом, и это казалось мне не самым худшим вариантом.

– Значит, тот самый полукровка, – почесал голову он и затянулся сигаретой.

– Бабай Сархан – к вашим услугам!

– Подполковник Храпов – к вашим… У меня сын смотрит ваши видосы. Хочет стать сталкером, записаться в это ваше… Общество самопомощи. Они с матерью живут в Саянах, там… тоже проблем с Хтонью хватает. В общем – идеалы нам близки. Мне нравится то, что вы делаете. – Говоря это, Храпов выпускал вонючий дым в пространство.