Великий и Ужасный 5

Глава 21 За зипунами

— В каком смысле — в коконе? — почесал затылок я. — То есть Вдовушка спеленала эльфийку?

— Именно! — Розен большим пальцем правой руки показал себе за спину. — Вон, Талалихин и Грищенко ее тащат. Мы подставили мерзавку под жвала паучихи, паучихе на вкус остроухая подружка не понравилась, ее аж перекособочило всю, но инстинкты есть инстинкты — замотала ее, повесила на дерево, и скрылась в какую-то мрачную нору в горе, страдать. Эльдары в принципе — с магической начинкой, а тут еще и мрачные гены носферату — так себе закуска… Вдовушку можно понять.

— Погоди-ка… То есть Хладный Мост — стоит на месте? Пока Исилиэль эта не снимет заклятье — он будет стоять? — я чесал башку уже обеими руками, меня просто распирало от чудовищности моего нового замысла, который рождался прямо тут, на этой просеке, среди крови, трупов и электрогрузовиков.

— Ну… Да! — кивнул Розен. — Но нам придется эвакуировать эльфийку, и передать в консульство Авалона. Я думаю, когда Исилиэль покинет аномалию — мост саморазрушится.

— Петя, — сказал я самым проникновенным тоном, на который только был способен. — Ты ордынец или не ордынец?

— Ну… — замялся ротмистр, осознавая, что его возросшие благодаря моим татау способности как интуита, воина и командира, а также — бешеный запас маны теперь требуют расплаты. — Ордынец, да!

— Тогда как ордынец ордынца тебя прошу: придержи эту стерлядь тут на пару суток, а? Это можно устроить? — я чувствовал, как у меня руки чешутся, как всю мою натуру прям свербит учудить жуткое действо-злодейство, и чуть ли не подпрыгивал на месте от обилия переполнявшей меня энергии. — Давай, господин ротмистр! Скажи — да! Давай!

И ротмистр сдался:

— Ну — да! Да! В конце концов — обстановка нестабильная, существует опасность нападения избежавших уничтожения боевых групп гайдуков или одиночных носферату. Мы, пожалуй, задержимся тут на сорок восемь часов, проведем рекогносцировку закончим зачистку Хтони…

— Розен, ты — молодчага! — подпрыгнул на месте я. — Всё, я побежал собирать Орду!

— Ты стебанулся? — ротмистр выпучил на меня глаза. — Куда собирать? У тебя три с половиной тысячи убитых и столько же тяжелораненых! Куда ты, мать твою, Бабай, собрался?

Интересно, а воспитанный и интеллигентный Петенька Розен больше не вернется? Испортила его Роксаночка? Или он как в Орду вступил сразу таким резким стал? Это типа черты национального ордынского характера, что ли?

— Мы пойдем на ту сторону навешивать трындюлей упырям! — радостно сообщил я. — У меня десять тысяч злых и заряженных бойцов! Сейчас мы кофе попьем, возьмем с собой в дорогу что-то перекусить — и пойдем через мост хреначить балканцев, смекаешь?

— Минуточку, — опричник даже отступил на шаг назад и ударил себя бронированным кулаком в бронированную же ладонь. — Кажется, до меня начинает доходить! Там ведь тоже ничего не стреляет и не взрывается, верно?

— Да-а-а! — обрадовался его догадливости я. — И я не я буду, если там, в той аномалии или на самой ее границе не расположился базовый лагерь балканцев, в котором полно ОЧЕНЬ ЦЕННОГО ИМУЩЕСТВА!

Последние слова я нарочито выделил тоном и громкостью, и это сработало именно так, как как я и рассчитывал:

— Где-врот! А-ять? Добыча-нах? Кто-ска сказал «ценное имущество»-х? Бабай, ты-нах без нас не того-ять! Не смей, врот! Имущество-ять это-ска… Такое-нах дело-врот… Много имущества-нах мало не бывает! — окровавленные, сильно потрепанные снажьи, гоблинские, уручьи, троллиные рожи одна за другой стали появляться на просеке как из-под земли, и я радостно заржал.

Мы орки! Нам похрен. Сейчас же не померли, правильно? Не померли! Может и потом не помрем. Ну, или помрем, всякое бывает. Умер, шмумер — лишь бы был здоровенький, как говорят кхазады. А добыча — это добыча, упускать ее — страшный грех, тем паче когда хозяева бесхозных ценностей практически в полном составе усеяли здешние холмы своими дважды мертвыми костями… И если кто-то из людей, гномов или эльфов соберется к нам присоединиться, дабы помочь нам в разграблении нажитого непосильным трудом упыриного имущества, что ж — милости просим!

— Господа есаулы! — рявкнул я страшным орочьим рожам, среди которых вполне себе мелькали человеческие физиономии и гномские бородатые морды. — Донести мое рацпредложение до Орды: я собираюсь перейти Хладный Мост, найти там упыриный лагерь, всех там поубивать, всё ограбить, всё поджечь…

— И всех оттрахать!!! — радостно завопил Лурц Желтая Майка, у которого поперек башки красовался свежезашитый корявый шрам в районе виска, а левая рука болталась на перевязи.

— Не, если тебе не впадлу трахать упырих, то… — я продемонстрировал открытые ладони. — Вольному — воля… Чисто гипотетически, в этом даже есть некоторая справедливость: они хотели сосать, а их оттрахали. Но я сам как бы не очень в этом плане, это уже без меня… Упырихи — они холодные и сыроватые, говорят. Сам не пробовал, и желания такого нет…

— Бабай, йопта! — заорал Щербатый, у которого теперь не хватало еще пары зубов в добавок тому самому, легендарному. — Хорош трендеть про траханье упырих! К делу, ага? Че там про грабежи и убийства?

— Ага… — прервался я. — Значит, взрываться там ничего не взрывается, но горит как положено. Потому — факелы, потому — любое горючее которое найдете, все берем с собой. Пожрать, подлечиться, заточить алебарды — и на построение. На это — два часа, и ни минутой больше! Только добровольцы, это понятно? Никого не заставляем, никого не уговариваем!

— И мешки-ять! Мешки побольше! — возбудились есаулы. — У гоблинов есть сумки клетчатые, фирмы «Мечта оккупанта», надо взять, в них много влезает-нах! А шо на заберем — то обоссым и подожжем!

Розен смотрел на всё это действие ошалело.

— Дурдом какой-то… Что, правда пойдете по Хладному Мосту за зипунами? — спросил он.

— В смысле — пойдем? Побежим! Ну, знаешь… Гром гремит, земля трясется, по небу Орда несется! — продекламировал я. — Прикинь, как балканцы охренеют!

Я был жутко доволен своей идеей, прямо наслаждался ситуацией. До тех пор, пока не остыл маленько и не глянул на поле битвы… Не битвы — побоища! Тысячи трупов лежали тут. Тысячи! Конечно, упыриных мертвецов было больше, чем ордынских. И я должен был скорбеть, да. Мозгом я понимал, какое дерьмо под моим началом тут произошло, и сознание рефлексирующего интеллигента Бабаева выло и ныло о том, что этих жертв могло бы и не быть, но… Но Бабаевым я давно не был. А Бабай Сархан, который Резчик, походный атаман и черный урук, вполне себе здраво понимал, что если бы здесь, на этой сраной просеке в Сколевских Бескидах не погибло три с половиной тысячи ордынцев, то там, в Подолии, умерло бы гораздо больше горожан и сельчан, или не умерло бы… А стало бы упырями, которые ударили бы в тыл нашим пацанам на фронте!

Потому что новообращенные, напившись и нажравшись после победы над нами, стали бы гайдуками, а гайдуки — заматерели бы если не до уровня носферату, то до настоящих вампирских боляр — точно. И каждый из них смог бы обращать новых упырей… Вместо семи или восьми тысяч, которых мы тут положили по итогу, Государство Российское получило бы десятки и десятки тысяч кровососов в прифронтовой зоне! Так что — отставить сомнения, пан-атаман! Нужно пожрать, заточить кард, наделать татау тем, кто отличился — и вперед, через мост, к новой кровище, грязи и абсурду!