Великий и Ужасный – 5

Я чрезвычайно четко помнил ту могущественную Лесную Владычицу Эссириэ Ронья с изумрудным взглядом. И она мне нравилась гораздо меньше, чем моя Эсси, та, которая с блестящими карими глазами, ироничной улыбкой, в яркой бандане, джинсовых шортиках и безразмерной майке.

– А делать-то что в связи с этим будешь? – уточнил Витенька, у которого глаза теперь смотрели в разные стороны.

– Как это – что буду делать? Я крокодил, крокожу и буду крокодить! – гыгыкнул я. – Давай, бахнем по последней, и я пошел к Слонопотаму бороться на хоботах и нести ему привет от удава! Хотя это и не канонично, это он у нас – слон, он должен привет от удава носить… Но я как-нибудь справлюсь! Девчонки, нужен мешок сахару! Тащите его скорей сюда!

– У нас только рафинад! – откликнулись орчанки.

– Тащите рафинад, – милостиво разрешил я, делая довольно неуклюжий царский жест рукой. – А мы щас с Витенькой еще клюкнем по одной и… А не, я сам клюкну, Витенька уже того… Доклюкался!

И я ухватил абсент и выхлебал его весь, а потом взял рафинад и пошел в Хтонь. Потому что любови – любовями, а дичь сама себя не сотворит!

Глава 6. Привет от удава

Жилы на руках вздулись, мышцы напряглись до предела, рога выскальзывали из ладоней, минотавр пробуксовывал копытами по асфальту, мычал благим матом, я ржал и продолжал клонить его голову к земле. Татау полыхали золотом, маразм крепчал.

– Так! – раздался характерный низкий, чуть гнусавый и очень любопытный голос у меня над ухом. – Чего ты балбеса этого мучаешь?

– Я его не мучаю! – откликнулся я, уже прекрасно понимая, кого увижу, если оглянусь. – Я тренируюсь в самообороне без оружия. Хочу бросить минотавра прогибом! Идея у меня такая, понимаешь. Отрабатываю броски! Через плечо получилось, через бедро – тоже, прогибом – пока нет. Поймал вот одного, воспользовавшись немотивированной агрессией, и вот превышаю необходимую самооборону, получается. А он, падла, сопротивляется.

– Да я не тебя в виду имею, а его! – отмахнулся хоботом Слонопотам. – Это он на тебя напал, я видел. А ты – балбес, потому что кто же прогибом так бросает? Тут не за роги надо хватать, а… Ой, да ну его в баню вообще, прогибом, не прогибом, задолбали меня эти минотавры в последнее время! Слишком много быкуют!

Он буквально выдернул у меня из рук быкоглава, раскрутил над своей ушастой головой, аж воздух загудел, и выбросил его к японой матери куда-то в сторону горизонта.

– МЫ-У-У-У-У!!! – ревела в полете тварь.

– Так чего там? – Слонопотам сел на свою шерстяную жопу и пошевелил ушами. – Мёд принес?

– Мед не принес, – виновато развел руками я. – Не сезон.

– В сезон и у меня мед будет! Олеандровый. От него охренеть можно запросто. Особенно с непривычки. Захочешь охренеть – я тебя угощу… Хотя, с другой стороны, ты и так охреневший, куда тебе больше-то? Короче – если б ты бочечку-другую медку мне сейчас приволок, это я бы оценил. А так – зря только минотавра швырял, даже жалко скотину… Хотя кому я вру? Конечно, не жалко… Так чего приперся-то, Бабаище?

– Я тебе кое-что другое доставил! Привет слоненку от удава! То есть – старшему научному сотруднику Севе Потанину от доктора всяческих наук Никодима Петровича Помаза-Удовинского… Короче, тебе змеюка эта уральская привет передает.

– И че, и где привет? В мешке у тебя? – заинтересовался Слонопотам, он же Сева Потанин.

– В мешке рафинад. А привет – он на словах. Сказал: Ленечка Попугин объявился. Мол, в Инферно бедует. Вроде как – с прошлого года! – эти игрища нетипичных попаданцев меня здорово развлекали.

По крайней мере, всякий раз общаясь с мамонтом, я начинал натурально радоваться, как крупно мне повезло с попаданием. Урук – это вам не удав и не хоботное млекопитающее! Я тут к гормональному балансу и другому центру тяжести едва-едва привык, и к реакции публики на мою кожу, рожу и харизму. А он – вон, ушами размахивает… А Полозу каково? Страшно подумать: жил-был доктор наук в своем НИИ, опыты там ставил, статьи научные писал, лаборанток за попы щипал, а потом – вуаля! Ни рук, ни ног, только башка и хвост охренительной длины! Как только не сбрендил? Хотя научные работники – они и так. с присвистом. Даже гуманитарии. Чего ж о технарях и прочих математиках говорить? Они по определению сдвинутые, если врубаются, на кой хрен человеку нужен арксинус и факториал!

Вдруг меня осенило:

– Слушай, если Помаз-Удовинский – это Полоз, похожий на удава, а Сева Потанин…

– Всеволод Кимович, на секундочку! – возмутился мамонт и сунул хобот в мешок с рафинадом. – Я всяко постарше тебя буду, шкет! Сева – это для особенно близких друзей и для сильно любимых женщин. На брудершафт мы с тобой не пили, и на женщину ты только волосьями своими похож, так что имей уважение!

– …Сева Потанин – Слонопотам, – проигнорировал его пассаж я. – То Ленечка Попугин – кто?

– Грифон, ясен хрен. Не попугай же! У него башка птичья, хрен разберет чья, а жопа – львиная. Весит сейчас тонну примерно, настоящая машина для убийства, хотя по жизни добрейший был человек. Вот Марта Крышкина, аспирантка – той да, то не повезло. Мартышка как есть! Хотя по жизни – стерлядь! Короче, не удался эксперимент, сам понимаешь. Нехрен было мультики во время опыта в лаборатории смотреть! – он оживленно грыз сахар. – Так че, ты в Инферно сгоняешь? Надо Лёнечку оттуда доставать.

– Йа-а-а? – кажется, вместо гроула у меня прорезался фальцет. – Какое, нахрен, Инферно? Это даже звучит скверно! Я и представить себе не могу мотивацию, которая могла бы заставить меня…

– Союз. С нами тремя. В смысле – со мной, Полозом и Лёнечкой. Мартышку звать не будем, она дурная и вообще – в черепушке у нее насрато.

– Та-а-ак? – это и вправду было интересно.

Привлечь на свою сторону две такие боевые единицы, как произвольных размеров змеюка, для которой нет проблем ползать в гранитной толще, и самый потрясающий боец ближнего боя из всех мной встреченных в обеих жизнях – это при моей беспокойной жизни казалось заманчивым. А если Грифон – это настоящий грифон, а не какая-нибудь кура ощипанная, и возможности его с двумя товарищами по несчастью сопоставимы, так оно, может, и в Инферно сбегать – не такая и дурацкая идея…

Нахрена? Во имя Орды, конечно же. Но и ситуация таким образом складывается, что на шкуру одного орочьего ублюдочка слишком много желающих. И ультима рацио в виде шерстяной тяжкой жопы, которая может сесть на кого угодно, не взирая на ранги и титулы, это – неплохой аргумент…

– А где это ваше Инферно? – поинтересовался я.

– Так это! – Слонопотам с сожалением потряс мешок, в котором не осталось ни куска рафинаду. – Паннонская Хтонь! Это европейцы так ее называют. Ну, как Сан-Себастьянскую – Маяком, Среднесибирскую – Васюганом, а Круберовскую – Вороньей.