Великий и Ужасный
Шрифт:
Вот и теперь — вцепившись в меня со всех сторон и пытаясь нанести как можно больше ударов в минуту, они всё поставили на одну общую атаку. И пришли в полное замешательство, когда я всё-таки вырвался из их настырных объятий, разбросав всю камарилью в разные стороны. Мне удалось ухватить одного из них за грудки и швырнуть в троицу, оставшуюся на ногах. А потом я бросился на них, с явно читаемым намерением завершить начатое:
— Ар-р-р-р!!! — гроул с каждым разом получался у меня всё более внушительным.
— Дядя-ять, мы сдаемся-нах! — завопил тот самый, который испугался моего крика в самом начале.
— А хрен
И орки-снага совершили самую большую ошибку из всех возможных: кинулись наутек! А я гнал их и преследовал, и вносил опустошение в их ряды. Последний попался мне под руку у знакомых мусорных контейнеров в закоулке, и я ухватил его пятерней за загривок, сжал, приподнял — и сунул в полупустой мусорный бак, захлопнув сверху крышку. И сел на нее, пытаясь отдышаться.
Когда дыхание восстановилось, я стукнул пяткой по баку:
— Эй, снага! Ты там живой?
— Ды-а-а? — неувренно пропищали из мусорки.
— Скажи Щербатому — если он от меня не отстанет, я приду и засуну ему твою башку в жопу.
— М-м-мою-врот?
— Твою! Не в рот, а в жопу! Так и передай! Уй, я-а-а-ть! — только сейчас я почувствовал острую боль в боку и, глянув туда, скривил рожу: под правой рукой торчала кривая костяная рукоятка ножа.
Выдергивать нож сразу было бы большой глупостью, и потому я совершил глупость никак не меньшую:
— КРИСТИНА-А-А-А-А!!!
Вдалеке что-то громко упало с жутким грохотом. Огромная стая птиц вспорхнула с крыш и с заполошными воплями принялась громко хлопать крыльями и кружить над Проспектом.
— А-а-а-а-а!!! — заорал кто-то в одной из квартиры.
— У-ы-ы-ы-! — зарыдал где-то младенец.
— Кур-р-р-ва мать! — с верхнего этажа в направлении моей башки полетел цветочный горшок, недолетел и грянулся оземь совсем рядом с моими ногами.
Я наклонился, выудил из креамических осколков и комьев земли целую ветку с красивыми, ярко алыми цветами и принюхался — пахло, честно говоря, не очень.
Хлопнуло окно, и высунулась заспанная мордашка рыжеволосой девушки:
— Ты? Ты что — с ума сошел? Что ты тут делаешь в такую рань?
— Я-а-а пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало… — начал было я, но тут же заткнулся, поскольку, во-первых, солнце пока не встало, а во-вторых — тот тип сверху, судя по звукам, уже готовил коктейль Молотова в домашних условиях, чтобы швырнуть его в меня вслед за цветком.
Так что уже гораздо тише я сказал:
— Вот, решил тебе цветы подарить. Гипеаструм, многолетний, луковичный. Походит к твоим волосам по цвету.
— Ты рехнулся? — на всякий случай уточнила Кристина, хотя ответ, кажется, был очевиден. — Говори давай, чего пришел? Повезло тебе — Густав всю ночь там со своими отморозками зависает. Небось опять со Щербатым район делят, идиоты…
— Смотри, какая штука у меня есть, — сказал я, и, подняв руку, продемонстрировал торчащий в боку нож.
Болело зверски. Но не так зверски, как должно было бы болеть, будь я тем, прежним Бабаевым. Похоже, уруки — вообще ребята к боли маловосприимчивые! Фортануло мне с этим тельцем капитально, это уж точно. Разве что — как-то неприятно было думать, что когда-нибудь жизнь столкнет меня с НАСТОЯЩИМ уруком, и тогда…
— О-о-о-о! — глаза Кристины стали по пять копеек. — Давай я сейчас спущусь,
и…— Могу подняться, чего ты? — удивился я.
— Да? — удивилась она. Но сразу сообразила: — А, ты ж этот… Не этот. Ну да. Поднимайся.
В общем, я, кряхтя и морщась, поднялся по знакомой лестнице в знакомую квартиру. Почему я был так уверен, что Кристина мне поможет? Да потому, что она работала в местной частной клинике операционной медсестрой. Да, да, тут была частная клиника — в самой спокойной части Маяка, недалеко от кордона с Новым Городом — благополучным центром Сан-Себастьяна. Я подсмотрел это на бэйджике, который висел на зеркале в ванной, когда мы… Ну, когда мы были сильно заняты.
Кристина уже ждала меня в дверном проеме: снова — в легкомысленном халатике, но с очень серьезным и сосредоточенным выражением лица. Конопушки вместе с нахмуренными бровками смотрелись очень пикантно. Грудь, кстати, тоже круто смотрелась, ох уж эти ее халатики!
Но мои алчные взгляды ее никак не смутили:
— Марш в ванную! Помирать-то не собираешься? — строго спросила она и указала пальцем на дверь ванной комнаты.
— Да вроде нет. Шевелюсь, как видишь! — в качестве доказательства я сделал несколько фальшивых танцевальных движений руками и ногами, а потом все-таки поморщился — чертов ножичек не располагал к такому паясничанию.
— Ты черный урук! Черные уруки шевелятся и убивают даже без половины головного мозга! — она наморщила нос. — По крайней мере, Финардил так говорил.
«Финардил» — это прозвучало как какое-нибудь лекарство. Нурсульфазол, феназепам, финардил…
— Это кто — парень твой? — не мог не уточнить я.
— Это мой босс. Доктор Финардил Хьянда — самый лучший практикующий хирург на тысячу километров вокруг. У него три клиники в Сан-Себастьяне и еще пять или шесть — по всему побережью. Я, между прочим, ассистировала ему даже в Академгородке! Он обещал пробить мне место в общежитии медколледжа и пристроить туда лаборанткой на полставки! вечерами буду в клинике работать. Свалю из этой помойки наконец-то!
Академгородок располагался на противоположном от Маяка мысе, это я тоже из интернета почерпнул. До Прорыва там работал Черноморский Государственный Университет, отделение Академии Наук Государства Российского, какие-то научно-исследовательские институты и несколько средне-специальных учебных заведений медицинской, технической, морской и — тадам! — магической направленности.
Кристина, умело маскируя свои коварные намерения хвалебными словесами о великолепном эльфе-хирурге, в один ужасный момент выдернула нож, а потом — пш-ш-ш-ш! — в самую рану распылила какую-то холодную хрень из баллончика, и тут же принялась орудовать специальным степлером, соединяя между собой края.
— Сиди, не дергайся! Сейчас повязку наложу — и пойдешь, — продолжая свои профессионально-безжалостные манипуляции, заявила она.
— Вот так просто пойду? — попытался распустить руки я, но тщетно.
— Вот так просто пойдешь. И одежду свою заберешь. Едва в прошлый раз ее от Густава спрятала! Он тебя убьёт, если узнает про нас с тобой. И так из-за того видео грозился зайти и набить тебе рожу, но я скандал закатила — мама не горюй! Мол, шляется где-то, а меня всякие страшные чудовища спасать должны от других чудовищ! Пришлось ему заткнуться. Но второй раз такое не прокатит. Убьет, если заподозрит.