Великий князь

– Поклянется ли государь Димитрий Иванович подтвердить все привилеи, править и судить согласно Второму статуту?

– Да.

– У Великого княжества Литовского сохранится свое войско, своя казна, свой суд, своя Верховная Рада.

– Да. Но!..

Литвины моментально насторожились.

– Порубежники, что освободятся от охраны разделяющих нас границ, должны усилить полки, стерегущие Дикое поле. Как с вашей, так и с нашей стороны.

Григорий Ходкевич быстро переглянулся со всеми остальными переговорщиками.

– Да.

– Виновность знатных изменщиков определяет Верховная Рада, наказание назначает великий князь?

Вновь переглянувшись, послы согласились, что это выглядит разумно.

– Тогда на все четыре вопроса да.

Великий гетман литовский, слегка пожевав губами, продолжил:

– Сохранение границы и порубежных сборов и пошлин.

– Если таково ваше желание - да.

– Великий князь должен пребывать в своем княжестве не меньше семи месяцев в году.

– Пяти!

Тактично уклонившись от обсуждения, Григорий Ходкевич продолжил:

– Еще до коронации великий князь должен присягнуть в том, что будет равно милостив и справедлив ко всем своим подданным, как православным, так и католикам. А так же - что не будет утеснять римских каноников и их паству, а так же не посягать на костелы.

– При условии, что отнятые беззаконной силой православные храмы будут возвращены их прежним владельцам.

Именно это условие вызвало особенно жаркие споры - пока договаривающиеся стороны не сошлись на том, что каждый случай будет разбираться силами Верховной Рады.

– Согласны, великий государь.

– Как и я.

Шевельнувшись, князь Острожский попросил слова:

– Великий государь, а что насчет кальвинистов и лютеран?

– А что с ними не так? У нас на Руси полным-полно людишек бусурманской веры - и ничего, живут и не жалуются. Только жидов не привечаем, из-за их дел ростовщических.

– Но у нас жиды укоренились давно и в заметном количестве, поэтому хотелось бы получить определенные...

– На усмотрение моего сына и Верховной Рады.

– Но можно ли рассчитывать на то, что государь Димитрий Иванович?..

– Что бы вы там ни думали, сын мой будет править самостоятельно. Он у меня разумник каких поискать, да и кровь лить не любит. Или вы не собирали слухи и сплетни? Или не выведывали в разговорах с князьями-боярами?

Отрицать подобное было глупо. Как и то, что отец всегда будет иметь влияние на своего первенца и наследника.

– Гм. Магдебургское право для городов?

К этому вопросу повелитель Московии отнесся весьма благосклонно:

– Да! Хорошее дело, я и в своих городах что-то подобное устраиваю.

Царская уступчивость была легко объяснима - потому как налоги с таких городов шли прямо в казну великого княжества Литовского. Опять же и городская стража ему подчинялось, да и иного полезного для верховной власти хватало...

– Доступ наших купцов к изделиям царских мастерских и тульскому укладу?..

– А разве вашим мужикам торговым кто-то чинит препятствия? Пусть приезжают и покупают, сколько злата-серебра хватит.

– Гм. Шляхетские права и вольности?

– На усмотрение моего сына и Верховной рады.

– Великий государь...

– Я даю слово, что Дмитрий обсудит каждое предложение Верховной Рады, и примет окончательное решение только с вашего полного согласия.

– Он присягнет на кресте об этом, перед тем как?..

– Да.

Потратив пару секунд на переглядывания, знатные литвины заметно расслабились - ответы на основные вопросы они получили.

– Супруга великого князя должна быть избрана из его подданных... Хорошего рода, разумеется.

Понимающе хмыкнув, Иоанн Васильевич с явственным сожалением ответил, что его сыну не всякая девица подойдет - будь у нее хоть сам Гедимин в дедушках. Заметив, что ему... Ну, не то чтобы совсем уж не поверили - трудно сомневаться в том, что видел своими глазами. Поэтому царю просто выразили вполне понятные сомнения. В том, что московские боярышни и княжны хоть чем-то отличаются от таковых в Литве. Перефразируя - баба, она везде баба!..

– Хм?.. Домну ко мне.

Надо сказать, что слухов и откровенных домыслов про девицу Дивееву ходило порядочно - конечно не так, как про самого Димитрия Ивановича, но все равно немало. Поэтому гости ее приход встретили внимательными до крайнего неприличия взглядами, от которых обычная боярышня должны была если и не сомлеть, то хотя бы придти в сильное смущение и замешательство. Вот только конкретно эта дева на все их разглядывания не обратила ровным счетом никакого внимания!..

– Великий государь?..

Перехватив руку, затянутую в тонкую перчатку белого шелка, повелитель Северо-Восточной Руси добродушно покачал головой - ни секунды не сомневаясь, что его самочувствие все равно проверяют. Сын мог такое утворить чуть ли не с Прихожей, его ученице требовалось приблизиться шагов на пять, Дуняша (тоже умницей растет!) и Федька чуяли головную боль с порога Кабинета, а вот унять ее могли только прямым касанием. Иван унимать тоже мог, но вот с чуйкой у него было откровенно плоховато...

– Здоров я Домнушка, здоров. Скажи-ка вон им. Кто ты есть?

С недоумением поглядев на предмет своей неустанной заботы, а затем покосившись и на незнакомых ей мужчин, одетая в белое платье девушка повернулась в указанную сторону и послушно ответила - заодно давая разглядеть странную брошку на высокой груди, где две изогнутые черточки, выложенные алмазами, держали крупный багровый рубин. Капля крови на ладонях?..

– Целительница царской семьи на время отсутствия наставника.

– А еще?

– Личная ученица государя Димитрия Ивановича.

– Скажи, что будет, если он возьмет на ложе обычную девицу?

Поглядев на отца ее истинного повелителя и господина, и получив от него должное подтверждение, Дивеева развернулась обратно.

– Сначала ей будет очень хорошо, затем очень плохо. Потом умрет.

– А вот они тебе не верят. Дай-ка им подержать ручку свою нежную да белую.

С явным сомнением оглядев убийственно серьезных послов, Домна нехотя стянула перчатку и подала ладонь казначею всея Литвы Николаю Нарушевичу.