Великий маг

Старший швырнул этот странный пистолет-автомат обратно, террорист поймал, скривился.

– Это не тот, – повторил старший. – Это сам Владимир Факельный, автор «Последней цитадели» и «Красных листьев»!.. Ты подумай своей дурной головой: станет он с такой фигней связываться?.. Он же писатель, понял?.. Помнишь, Барракуда принес первый диск, как мы все шалели? А те разборки, из-за которых его надо убрать, а хард забрать, – не его ранг. Тут либо ошибка, либо задействовано что-то вообще непонятное. Или кто-то пытается свести личные счеты… Вернемся, доложим.

Второй возразил угрюмо:

– Мы не можем уйти, не выполнив. Это был приказ.

Волк прорычал:

– Ты знаешь, что такое не подчиниться моему приказу.

– Но мы все под Барракудой…

В его хмуром голосе звучала прямая угроза. Волк рыкнул:

– Ответственность беру на себя. Уходим.

Они попятились, второй бросил пару слов в верхнюю пуговицу, прислушался, а Волк сказал мне с почтением:

– Простите, Владимир… простите, отчества не помню!.. Я ваш поклонник, жду с нетерпением продолжения «Последней цитадели». Вы не поверите, но я всю нашу часть заразил вашими идеями чести, благородства… Простите за недоразумение!

Они исчезли, я кое-как вылез из кресла и доковылял до окна. Из подъезда вышли только двое мужчин, по такой жаре – в шортах, раскрепощенные, с пустыми руками. Они прошли с десяток шагов по тротуару, их догнало такси, они остановили, поторговались и сели. Еще спустя минуты три вышел еще один, этот изображал собирателя бутылок, при нем ветхий мешок, где явно все автоматы.

Я не стал смотреть, в какое авто сядет этот, повернулся в сторону стола.

– Кристина! – сказал я, но телефон молчал. Я повторил еще дважды, телефон не включался, хотя зеленый огонек показывал, что все в исправности.

Я прокашлялся, сказал еще раз: «Кристина», в коробочке щелкнуло, на этот раз мой хриплый голос опознали, пошла устанавливаться связь.

Только что избежал гибели, надо ликовать, но, странное дело, я чувствовал стыд, что обманул этих людей. Они оказались обо мне слишком высокого мнения. Не поверили, что я унижусь до такой работы, как участие непосредственно в военных действиях.

Я еще не успел объяснить Кристине, что сейчас лучше ко мне не приходить, как двери потряс тяжелый удар. Я швырнул трубку, бросился в прихожую… и едва успел отпрыгнуть. Дверь рухнула вовнутрь комнаты. Из коридора ворвались люди в серых комбинезонах, с респираторами на лицах, мгновенно промчались мимо, а следом вошел полковник, если не ошибаюсь, полковник Ищенко.

Лицо его было как посыпанное пеплом, под глазами резче обозначились темные круги. Он кивнул мне в сторону кабинета. Ноги меня держали слабо, я вошел следом и рухнул в кресло. Ищенко сел чуть наискось, знаком велел кому-то поверх моей головы что-то сделать, и через пару мгновений у меня в руке уже была бутылка холодного пива.

Спецназовец бесшумно отошел, я слышал только, как он что-то вполголоса докладывает в микрофон. Ищенко с силой потер ладонями лицо.

– Как? – спросил он с недоумением. – Как сумели обойти все системы слежения?.. Ведь вы уже знаете, что никакого благоустройства дома не было, то был предлог, чтобы поставить камеры наблюдения… Конечно, очередь на благоустройство подошла в самом деле, мы только ее слегка подвинули, но, конечно, никакие вэбкамеры не предусмотрены… Однако эти люди сумели их обойти!

– Значит, там умельцы круче, – сказал я умную вещь.

– Гм, – произнес он в задумчивости. – Но такие могут быть только в одном месте… Да и то, я бы не сказал, что они круче. Просто их снабжают первыми. Но… почему?

Позвонил телефон, спецназовец быстро взглянул на Ищенко. Тот взглядом указал мне на трубку. Я взял, как гранату с выдернутой чекой, в трубке прозвучал взволнованный голос:

– Что случилось?.. Я лечу, буду через пять минут…

– Это Кристина, – сказал я Ищенко. – Мой литагент. Волнуется.

Он нахмурился.

– Литагент? А она у вас давно?

– Нет, – ответил я чуть растерянно. – Но у нее свой интерес…

– Какой?

– Двенадцать процентов от моих гонораров.

– Гм, – снова сказал Ищенко. Поинтересовался: – А это много?

– Могло быть намного больше, – ответил я скромно. – Если бы я слушался друзей, критиков, читателей, издателей. А теперь еще и литагента.

– А вы их слушаетесь?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Я марафонец, – ответил я лаконично.

Он взглянул остро, вряд ли что-то понял, бросил спецназовцу:

– На всякий случай проверь. Она должна быть на снимках.

– По Б-3?

Старший сказал:

– По А-6, а то и по А-5… Нет, давай сразу по А-1, ставки уж очень высоки.

Спецназовец присвистнул, я перехватил во взгляде, брошенном в мою сторону, громадное удивление, исчез. Ищенко повернулся в мою сторону.

– Попытку покушения можно расценивать по-разному, – сказал он зло. – Вот Стецюк говорит, что это признак их слабости. Дескать, аргументами сражаться не могут, вот и… Но, знаете ли, это уж очень по-ученому. Я понимаю проще. Я слышал, у нас на совещании вас сравнивали то с авианосцем, то с военным заводом стратегического значения, так вот я скажу вам: если авианосец можно пустить ко дну одним пистолетным выстрелом, то лишь полнейший идиотище не сделает этот пистолетный выстрел! Тем более если можно так же грохнуть завод, выпускающий эти авианосцы. Так что это не слабость, это всего лишь рационально.

Он обернулся и рассматривал меня с неподдельным интересом.

– Кто вы, товарищ Факельный?

– Я, – пробормотал я, – Факельный, а вы можете перед этой фамилией ставить «господин», «товарищ», даже «гражданин» по своему выбору. Но – ставьте обязательно.

Он кивнул:

– Обещаю. Я сам дам в морду всякому, кто назовет меня просто по фамилии. Но кто вы? Кто, если они прислали команду, которая легко может убрать самого президента?

Я пожал плечами.

– Я ж говорю, обознались.

Он в задумчивости покачал головой.

– До сего дня я считал, что старательнее всего надо охранять президента и его ядерный чемоданчик!

– Я ж говорю, – пробормотал я, – просто что-то не так поняли…

Другие, похоже, уже охотно приняли это, террористы просто лохи, на то и террористы, надо забыть это и идти дальше, думать над тем, как на будущее обезопасить лучшего спеца по инфовойне, но Ищенко посматривал на меня задумчиво и неотвязно. Я чувствовал, что он еще не раз попытается меня расспросить, что же те гады имели в виду.

Через зияющий дверной проем ворвалась Кристина. Рассерженная, как фурия, пышущая огнем, запыхавшаяся.

– Цел? – крикнула мне еще с порога. – Слава богу… Что здесь произошло?

Ищенко разглядывал ее с брезгливым интересом. Посмотрел на меня, снова на нее, уже оценивающе, ухмыльнулся и сказал почти безмятежно:

– Выбитую дверь вставим. За счет нашей фирмы. С господином Факельным все благополучно…

– …но не благодаря вам? – спросила она ядовито.

Он невесело искривил рот: