Великий пир

Пусть еда не имела особо аппетитный вид, я смотрел на нее с вожделением. Из-за разборок с тритами голод усилился, кожа слегка побледнела, голова побаливала, я начинал чувствовать разбитость.

Я вырвал кусок мяса из трита, закинул в рот, заработал челюстями. Языком я почувствовал пережаренные мясные волокна, но мясо оставалось мясом, и было вполне вкусным, даже несмотря на горьковатый угольный привкус. Кусочек за кусочком я съел трита почти целиком, достав мясо из всех частей тела, до каких только мог добраться. Выбросил обглоданные кости, жадно принялся за следующую птицу, вызвав любопытный взгляд ската. Четвертого трита я съесть не смог, нашел пустую сумку у палатки, и сложил туда прожаренные птичьи тела. Прежде, чем двигаться, я хотел подождать чувства насыщенности.

Спустя полчаса голод никуда не пропал, насыщенности не было, головная боль усилилась.

– Не очень съедобные у вас птицы, брат, – обратился я к скату, он непонимающе моргнул. – Кишки крутит смертельно….

Я хотел понять, куда идти. Ориентир нашелся один, причем, ориентир удивительный – огромная трещина в пространстве с яркими синими краями, возвышавшаяся над горизонтом. В ней я видел черные очертания гор, находившихся под звездным небом. Это, получается, разные планеты? Или разные части земного шара? Впрочем, где бы я ни был, это точно не дом. Дома звезда всего одна – Солнце.

Вдев руки в лямки сумки, я зашагал в сторону разлома. Странное, не пропавшее после еды чувство голода, меня неслабо напрягло. С чего вдруг полноценная еда, да еще и белковая (если местные птицы сделаны не из гречки, конечно), не насытила?

Была у меня нелепая догадка, но, ввиду того, что я находился на открытом солнечном свете, вампира из меня не сделали. Хотя, это только в кино вампиры боятся солнечного света, как оно в действительности – не знаю. Да и вампиром ли был Женя? Клыки много у кого могут быть.

Скат, конечно, увязался за мной, настойчиво приземляясь впереди и преграждая путь.

– Да что тебе нужно-то, амфибия?

Скат пошевелил спиной. Неужели хочет, чтобы я его оседлал? Я взглянул на него с недоверием, и осторожно приблизился, скат одобряюще пропел, успокаивая меня. На спину его я залезал с некоторым сомнением, местные животные были непредсказуемы, но когда скат вдруг оторвался от земли, я понял, что боялся зря. Он полетел в сторону разлома с внушительной скоростью.

В лицо ударил поток набегающего воздуха, я схватился за ската, меня едва не сдувало с него, но удавалось держаться. С криком я летел над пустыней, тут же в кровь ударил адреналин, вскруживший голову. Никогда мне еще не приходилось так летать верхом, ощущение было невероятным, я чувствовал себя Алладином на ковре самолете. Правда Жасмин моя далеко, и джинна под рукой не было.

Я немного расслабился, но рано. Впереди разглядел едва заметные очертания прозрачного огромного холма, скрытого светоотражающей маскировкой. Скат вдруг встревожился, сбавил скорость, плавно приземлился.

– Ты чего, брат? – я рискнул погладить ската, он встревоженно глянул в сторону холма.

– Владимир! – вдруг послышался громкий потусторонний бас, у меня волосы встали дыбом, скат тревожно запел.

Голос донесся со стороны холма.

Холм проявлялся, сначала видимыми стали отдельные бесформенные участки, а затем тело целиком. Именно тело, потому что это была далеко не холм, и я сразу понял, почему скат испугался. Я увидел огромного каменного голема в ужасающей близости, он глядел на меня светящимися глазами, и взгляд его был недобрый. Древний, чужой, потусторонний, беспощадный – вот что я подумал при его виде.

– Владимир! – голем пошевелил гигантскими губами. – Поймать! Убить! Любой! Ценой!

Ч-что? Я? Невольно захотелось ткнуть себя пальцем в грудь, сказав, что я ни в чем не виноват. Голем с грохотом шагнул в мою сторону, меня едва не подбросило, в воздух взметнулись облака пыли. Скат взлетел, став кружить над големом, а я бросился прочь, стараясь не попасть гиганту под ноги.

Скинул сумку с птицами, чтобы не было лишнего груза, и бежал, бежал, бежал. Голем уверенно приближался, скат недовольно взвыл, и ударил голема электрическим разрядом, защищая меня. Голем с криком взмахнул рукой, скат скользнул под атаку, едва не попавшись. У меня сердце сжалось испугом. Скат был единственным живым существом в этом враждебном мире, с которым мне удалось подружиться, и я не хотел, чтобы он умер.

Человеку свойственно предательство. Друг мог предать за деньги, брат мог предать за славу, но верное животное – никогда.

– Лети отсюда, дурак! – отчаянно кричал я. – Проваливай!

Но скат не унимался, ловко кружил вокруг цели, и бил ее электрическими разрядами, замедляя голема, давая мне время увеличить дистанцию. Даже ловкий скат не мог маневрировать бесконечно – гигант впечатал его в землю грузным взмахом руки, скат жалобно провыл, я стиснул зубы и закричал:

– Сука! Жирная каменная мразь!

На глаза даже слезы навернулись. Скат все еще выл, голем обрушил стопу на беззащитное животное, и я, беспомощный человек, ничего не мог с этим поделать. Мне оставалось только бежать, чувствуя бесконечную благодарность по отношению к существу, которое за пару часов стало более надежным товарищем в диких условиях, чем все те, кого я дома называл «лучшими друзьями».

Голем бросился за мной в погоню, за один шаг преодолевая впечатляющую дистанцию.

Над големом появилась небольшая серая тучка, которая увеличивалась, вскоре затянув небо. Ударил ледяной ливень, у меня мурашки по спине пробежались от холода, из-под ног вылетали комья сырого песка.

Бежать стало труднее, ботинки с каждым метром тяжелели.

– Именем аледанцев и Аледаны велю тебе, ханон, остановиться! – раздался громогласный мужской голос, от которого дрогнуло пространство. – Или ждет тебя суровая кара!

– Раздавить Владимир! Любой ценой раздавить! Веление аледанцев и Аледаны! Нарушить не могу! – сказал голем в свое оправдание.

Да за что меня нужно, черт побери, раздавить?! Кому в этой чертовой пустыне я успел перейти дорогу? Злому тритскому вождю, королю птиц?!

На конечностях голема вдруг демаскировались огромные кандалы с цепями, тянувшимися по песку. Звеневшие звенья, пусть и покрытые ржавчиной, казались неразрушимыми. Что за цепи? Что за аледанцы и Аледана? Что тут вообще творится?!

Вдруг ярко сверкнула молния, с грохотом долбанувшая в кандалу голема, как в громоотвод. Голем взвыл диким ревом, у меня голова едва не лопнула от боли, уши заложило. Но это не остановило гиганта, он продолжал шагать, намереваясь убить меня.

– Аледана щадить ханон! Аледанцы хотят раздавить Владимир! – взмолился голем.

– Первый удар – предупреждение! – ответил голос невидимого карателя.

После очередного шага голем получил в кандалы более толстую и более яркую молнию, полностью парализовавшую слух грохотом на несколько секунд. Голем провыл, гигантская ступня нависла надо мной, и некуда было деваться. Куда бы я не рванул – меня все равно раздавят, как таракана.

– Второй удар – наказание! – повторил голос.

Стопа опускалась медленно, будто бы каменные мышцы голема окаменели сильнее, стали более скованными. Мне повезло, неожиданное воздействие на голема замедлило его, позволив убежать прежде, чем громадная стопа рухнула на песок. Упрямый голем не останавливался, разрывал мышечные связки, желая довершить начатое. Ударной волной очередного шага меня подбросило и я рухнул на песок. Чудовище было слишком близко.