Великий план (Нарский Шакал - 2)

Вскоре они уже будут в Люсел-Лоре. Симон заранее предвкушал, как почувствует под ногами твердую землю, однако само задание его пугало. В конце концов, оно было невыполнимым, и он в душе не рассчитывал на успех. Вэнтран будет подозрителен ко всему. Он пережил императора, убил Блэквуда Гэйла и, что самое невероятное, перехитрил Бьяджио. Симон не верил, что столь сообразительный человек позволит незнакомцу украсть его дочь. Однако Симон был уверен, что есть одна вещь, без которой Ричиус Вэнтран страдает. Он - нарец. И это значит, что в Люсел-Лоре он одинок. Рядом с ним нет никого, кто бы его понимал, и ему наверняка будет отчаянно хотеться пообщаться с соотечественником. Симон понимал, что идет на риск, но считал, что у него есть неплохие шансы на удачу. Он сыграет на симпатиях Вэнтрана, вотрется ему в доверие. Вэнтран привыкнет к тому, что у него есть друг. И тогда Симон, как кобра, нанесет удар.

"Я лишен совести, - подумал Симон.
– Боже, помоги мне!"

Вот почему он был таким хорошим Рошанном, почему Бьяджио привык на него полагаться. Фамилия Симона была неслучайной. Он обдуманно назвался Даркисом. На языке Фоска, где родилась его мать, это слово означало "черное сердце". Симону казалось, что такое имя как нельзя больше подходит человеку без совести.

"Нет", - мысленно поправил себя Симон. Он не лишен совести. По крайней мере не совсем. Он испытывает сожаление по поводу своего задания: достаточно сильное, чтобы оставаться человеком. И это было приятно. Если бы он был человеком верующим, то молился бы о прощении, но новый бог Нара был глух к жителям Кроута. Поэтому Симон хранил молчание и просто смотрел на кильватерную струю корабля, изумляясь ее размеру. Ветер хлестал его обросшее бородой лицо и сушил губы. За спиной садилось солнце, возвещая конец дня. Матросы на палубе перекликались друг с другом, занимаясь своим делом. Симон подумал об Эрис, вспомнил ее заостренное личико и безупречную грудь. У нее были божественно красивые ноги - длинные и стройные. Симон почувствовал прилив желания, которое наполнило его одиночеством. Скоро он захватит дочь Шакала и навсегда освободится от этого томления. Они с Эрис поженятся, Симон закрыл глаза и улыбнулся. В этот момент у него за спиной послышались шаги.

– Змиев видел?
– спросил Н'Дек. Капитан встал вплотную к Симону и ткнул его локтем в бок.
– Удачное место, чтобы блевать, верно, Даркис? поддел его капитан.
– Может, нам поставить сюда твою койку?

Симон расхохотался. Несмотря на неуживчивость капитана, Н'Дек ему нравился. Он был человек остроумный и необычный, а его команда считала его суровым, но справедливым капитаном.

– Не становись ко мне слишком близко, Н'Дек. А то я могу блевануть на твой красивый мундир.

– Если ты и блеванешь, то одной водой, - сказал капитан.
– Тебе надо больше есть. Если ветер еще немного усилится, то снесет тебя за борт.

– Я не могу есть, - ответил Симон.
– По крайней мере те помои, которые готовят на твоем камбузе. Я пытался, но все выходит наружу.

– Дело не в еде, - возразил Н'Дек, тыча острым пальцем Симону в плечо.
– Ты слабак, Даркис. Как все сухопутные крысы.

Капитан со смехом запустил эту наживку, но Симон на нее не клюнул.

– Ты прав, - хладнокровно согласился Симон.
– Вот почему легионы по-прежнему в Наре, а Черный флот плавает вокруг безопасного островка под названием Кроут. Жаль, что люди Форто не могут быть такими же сильными, как ты, Н'Дек.

Выражение лица Н'Дека стало кислым.

– Мне следовало бы выкинуть тебя за борт за такие слова, Даркис. Но тогда Бьяджио рассердится, что я убил его любимца-шпиона.

Он довольно странно подчеркнул слово "любимец", так что Симон поежился.

– Каково быть у графа мальчиком на посылках, Н'Дек? Хорошая работа?

– Я не посыльный!
– прошипел Н'Дек.

– Бьяджио для своей переписки следовало бы завести голубиную почту. Это было бы быстрее, чем твоя развалюха.

– Даркис, ты меня удивляешь. Я капитан этого корабля. Я могу оставить тебя с твоими трийскими друзьями. Как тебе это понравится, а? Застрять у готов? Я просто скажу графу, что ты пропал, что ты так и не вернулся. Обидно будет, правда? Если ты пропадешь без вести?

– Не так уж обидно, Н'Дек. По крайней мере мне не придется еще раз выдерживать такое плавание. Н'Дек рассмеялся:

– Осталось уже немного, шпион. Я определился, и, по моим лоциям, мы должны доплыть до цитадели за пару дней.

– За пару дней? Ты уверен?

– Если ветер не переменится - то да. Конечно, мы остановимся до Фалиндара. Не годится, чтобы нас видели.

– Сторожевая башня, - напомнил ему Симон.
– Высади меня у башни.

Н'Дек нетерпеливо кивнул:

– Да, да...

– Нельзя заплывать слишком далеко, Н'Дек, - не унимался Симон. Проклятая цитадель слишком высока. Если мы подплывем слишком близко, нас могут увидеть.

– Ты слишком много себе позволяешь!
– вскипел капитан.
– Я могу проложить курс и без твоей помощи! Занимайся своими ядами и кинжалами, Рошанн.

Симон принял к сведению его предупреждение. Н'Дек любил шутки, но тем не менее не позволял окружающим переходить некие границы. Как и все капитаны Никабара, Н'Дек недолюбливал Рошаннов и не слишком это скрывал. Н'Деку не нравилось прятаться на Кроуте. Ему хотелось вернуться в Нар, направить свои орудия против легионов Форто и лис-сцев, кишащих у берегов империи. Он терпел позорные грузовые рейсы, потому что таков был приказ адмирала Никабара, но он таил глубокую обиду на графа Кроута и его Рошаннов.

– Ты провел здесь весь день, - проговорил наконец Н'Дек.
– Спустись в каюту и отдохни немного. Тебе понадобятся силы для того, что тебя ждет.

Это был неподходящий повод для спора, и Симон спорить не стал. Он был измучен, ослабел от недоедания и постоянной рвоты. Воздух на палубе был лучше, но сейчас ему хотелось лечь и уснуть. Он кивнул и стал пробираться к трапу, и уже почти добрался, когда до него донесся последний укол Н'Дека.

– О, Даркис! Я чуть было не забыл! У нас сегодня осьминог. Хочешь пообедать за моим столом?

– Провались ты в преисподнюю, Н'Дек.

Следующий день Симон провел в своей каюте, стараясь угадать, сколько осталось до Фалиндара. Ближе к закату его стала бить едва заметная нервная дрожь. Он всегда волновался перед заданием и всегда ценил эту свою способность. Она помогала ему держать форму. Но на этот раз все было иначе. Лежа в постели и глядя, как меркнет солнечный свет, он думал об Эрис и их будущем и надеялся, что в их жизни не будет места сожалениям. Его родители любили друг друга, и когда отец умер, мать горько рыдала - но сказала ему, что не жалеет ни о единой минуте их совместной жизни. Сейчас, лежа в кровати и совершенно обессилев от морской болезни, он все время вспоминал лицо матери. И он думал об Эрис, оставшейся на острове с безумным Бьяджио, и о Савросе, который любит боль, и о карлике с его острым умом.

И Симону было страшно.

Той ночью он почти не спал. Когда наконец наступило утро, он обрадовался ему, как старому другу. Если ветер останется попутным, в этот день они достигнут цели. Он быстро оделся и обнаружил, что к нему вернулся аппетит. Н'Дек и его офицеры расхаживали по палубе. Паруса были полуспущены. "Устрашающий" медленно скользил по волнам, словно огромная акула, преследующая добычу. Симон быстро подошел к капитану, который адресовал ему встревоженную улыбку.

– Доброе утро, Даркис. Посмотри за мое плечо.

Симон остановился и выполнил указание Н'Дека. Утро было туманное, видимость - плохая, но вдали Симон различил очертания суши, не узнать которые было невозможно даже в тумане. Он глубоко вздохнул и посмотрел на Н'Дека:

– Приплыли?

– Да, - кивнул капитан.
– По моим лоциям. Тебе тут что-нибудь знакомо?

Симон покачал головой. Он не видел сторожевой башни, и точность капитанских лоций внушила ему подозрения. Хотя он бывал здесь прежде, но специалистом по трийским землям себя не считал.