Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка

У кабины платформы имелась и защита. Кабина накрывалась куполом наподобие двойной маковки Тюбика, только прозрачно-желтоватым, который, однако, нисколько не мешал разглядывать окрестности.

От нечего делать Броккен обыскал кабину и обнаружил под панелью управления бардачок, а в бардачке бинокль с жёлтыми линзами, сверкающими, как глаза тигра. Броккен настроил окуляры и стал смотреть на степь, которая как бы смещалась тремя слоями: в непосредственной близи от платформы с её скоростью, дальше - помедленнее, а ещё дальше почти так же незаметно, как движение часовой стрелки.

Броккена привлекло огромное растение, примечательное среди красно-жёлтой травы толстым двухметровым стеблем в чёрно-белых мазках. На верхушке стебля устроился крупный, размером с панаму, цветок с чёрной сердцевиной в красный крап. Пластилиночно-зелёные мясисто-мощные треугольные лепестки-кожухи держали кончики напряженно приподнятыми, словно так и норовили схлопнуться. Общими чертами растение напоминало столб с громкоговорителем или стойку с микрофоном.

Ещё Броккен высмотрел небольшое стадо, голов в пять, разбредшихся вдалеке животных вроде косуль, только с красными полосами на ногах. Он залюбовался этими прекрасными грациозными животными, когда над его ухом раздалось яростное негодование Гербеса, затянутое в гласные и согласные звуки, ибо никакие слова, никакие звуки не могли полностью выразить непомерную силу и непомерный размах искренних чувств, переполнивших горячее сердце несдержанного брата.

– Откуда у тебя бинокль?! – страстно завопил Гербес, который с самого начала езды (высокой езды или низкого полёта) беспокойно елозил в кресле, озирался и слепо щурился, стараясь разглядеть хоть что-то на своей стороне и то, что творилось позади. Позади ничего особенного не творилось, но гербесовы глаза давали изображение с мутной поволокой, и взвинченному собственными подозрениями Гербесу мерещилось всякое. Например, корабль имперской белизны... Но убедиться в этом наглядно у него не получалось. И это его, дьявольски трусившего, демонически бесило. "Доберёмся до Новаскома - первым делом куплю себе очки!", – досадливо подумал Гербес перед тем как обернуться и узреть бинокль в руках брата.

– Да в бардачке нашёл, – невозмутимо ответил Броккен. – Там ещё какой-то документ лежит в коричневой корке с печатью и фотографией сердитого лица нормовца в сиреневой рубашке, связка ключей и мятная жвачка. По крайней мере, на пачке нарисовано что-то сине-белое с зелёными листочками, а внутри розовые подушечки с приятным запахом. Я сразу же вспомнил ту кондитер…

– Какая ещё, к чертям собачьим, кондитерская?! – с пронзительной горечью возопил Гербес. – Как ты мог найти бинокль и ничего мне не сказать?!

– Так ты не спрашивал про бинокль, – хладнокровно возразил Броккен.

– Какой чернодырной пятой точки я должен спрашивать у тебя бинокль, если никакого бинокля у тебя и в помине нет? – тут же взъерепенился Гербес. – Я что, по-твоему, псих?!

– Как знать. – Броккен наглядно покрутил биноклем. – Бинокль-то у меня есть. Видишь? Это бинокль. Б. Бинокль.

Геребес покрылся розовым налётом цвета бёдер вспугнутой нимфы и мелко затрясся.

– Как я должен был узнать про бинокль, если ты ничего не сказал про бинокль?!

– А почему я должен докладывать тебе о всякой ерунде? Ступив на порог своей же квартиры, я должен был первым же делом доложить тебе о том, что я наступил на говно? Говёный главнокомандующий Гербес, разрешите доложить! Я превысил свои полномочия и наступил на ваше говно, за сохранность которого вы несёте материальную ответственность! Каковы будут дальнейшие указания, моё говнистое высокоблагородие? Меня отдадут под трибунал и закидают говном за хищение и растрату говна? Знаешь, у тебя нездоровая тенденция к тотальному контролю даже того, что тебя не касается.

Гербес закатил глаза и забулькал, как вода в кружке с нагретым кипятильником:

– Ну почему, почему мне достался такой безответственный, бестолковый, несуразный и беспечный братец?! Кто мне всё это может объяснить?

– Наша мама? – тут же откликнулся Броккен. – Это у тебя от мамы. У неё тоже нездоровая тенденция контролировать всех, всё и вся. Бедные наши папы, столько натерпелись от неё... Особенно твой, у которого тоже наблюдается нездоровая тенденция контролировать всех, всё и вся. Представь только, как им трудно приходится в постели. Пока решат, кто будет сверху, уже вставать пора. Удивительно, как ты вообще на свет появился.

– Знаешь в чём твоя проблема, Брокк?

– Не знаю и знать не хочу, – отрезал Брокк.

Гербес напрочь проигнорировал категоричное пожелание Броккена ничего не знать.

– Твоя проблема в том, что все типы мышления тебе заменяет сарказм. С помощью него ты отгораживаешься от проблем вместо того, чтобы их решать.

– Ага, дай-ка сообразить. Моя проблема в том, что у меня есть проблемы. И если избавиться от проблемы, что у меня есть проблемы, то проблемы, что у меня есть проблемы, не будет. Избавься от проблемы и никаких тебе проблем от проблем! Я всё правильно понял?

– НЕТ!! – взревел Гербес, как раненый мамонт, и едва не подпрыгнул от приступа заклокотавшей внутри него ярости. – Проблемы у каждого! И каждый их решает! Но ты не решаешь свои проблемы, ты бежишь от них с помощью сарказма. А бегство от реальности - есть печальный плод, порождённый апофеозом паразитизма всех твоих проблем!

– Во загнул! – восхитился Броккен.

– Дай сюда! – рявкнул Гербес, внезапно вытянул свою длинную руку и сцапал бинокль, впившись ногтями в чёрный пупырчатый пластик.

Овладев желанной добычей, Гербес вынесся из кресла. Крайне довольный собой, он оказался у кормы и завёл поучительную речь:

– Если ты забыл, напоминаю: за нами наверняка по-прежнему гонятся воинственные пришельцы из иных миров. На кону война миров и мир миров. А этот бинокль способен облегчить… – Гербес приладил окуляры к глазам, вскрикнул, отшатнулся и с отвращением посмотрел на оптический прибор. – Да что ты в них разглядел?! Сплошная муть! У меня аж голова закружилась! Это же испорченный бинокль! А, ты опять решил выставить меня дураком?! Правильно, чего же ещё ожидать от родного братца, коварного интригана, закалённого мерзавца, знатного ботана!

Гербес уже не мог спокойно говорить. Он шипел и шипя брызжал слюной. Когда Гербес начинал говорить стихами, это был последний звоночек.

– Там окуляры надо покрутить…

– Без тебя знаю! – злобно огрызнулся Гербес и подкрутил кольца настройки.

А подкрутив, убедился, что их никто не преследует.

– Ты не заметил? – миролюбиво спросил Броккен, когда его утомило молча лицезреть степные красоты.

– Что? – настороженно спросил Гербес, всё ещё ожидающий от Броккена подвоха в отместку за отобранный бинокль. Хотя чего уж там от этого рохли ожидать? Не суди, как говорится, по себе. Очень, надо сказать, мудрая поговорка. Очень! Если чего и ожидать, то в первую очередь от себя.