Велиная княгиня. Анна Романовна

Ещё не ведая, зачем они прибыли в его державу, император Василий встретил послов с большой свитой и радушно. При нем были царь Константин, патрикий Калокир, патриарх Николай Хрисовергий, царевна Анна. Она ликовала в душе: сбывалось её пророчество. Послов разместили во Влахерне, в достойных покоях, велели поить-кормить по-царски. А когда узнали их интерес, то приставили к ним ученых мужей-богословов и священников во главе с митрополитом Михаилом и велели показывать послам все храмы в вечном городе, всё, что им важно было увидеть.

На сей раз послы оказались дотошными, особенно вездесущий воевода Посвист. Скорый на ногу, он увлекал сотоварищей в самые удаленные уголки Царьграда, дабы узреть не пышные храмы и соборы, стоявшие близ императорского дворца, а те церкви, где шла служба для простых христиан. И дивились русские послы тому, что всюду видели богато убранные храмы, что служба в них велась достойно и душевно. Но больше других удивлялся боярин Ивар. Он замечал убожество многих католических храмов Германской империи, немало насмотрелся на них, пока шел к Риму, и теперь осуждал себя за поспешность, когда советовал Владимиру принять католическую веру. К тому же Ивар видел, что суть не столько в различии убранства, сколько в нравах самих вер. Католическая церковь показалась ему суровой, стремящейся угнетать дух человека, но не возносить его, как понимал боярин Ивар.

Настал день, когда митрополит Михаил повел послов на богослужение в главный собор Царьграда - Святую Софию. В этот день в нем совершалась Божественная литургия в честь святого Иоанна Златоуста. Послы осматривали храм как завороженные, потерявшие дар речи. Иконы, скульптуры, свечи в золотых шандалах, сверкающий золотом огромный иконостас, росписи в куполах - всё удивляло, всё приводило россиян в детский восторг, вносило в души священный трепет.

Началось богослужение, священники по строгому чину приступили к Божественной литургии, и послы словно пробудились от одного волшебного сна, чтобы окунуться в другой, ещё более радужный и волшебный. Торжественность обряда, его непредсказуемое течение, пение священных канонов наполнили послов жаждой пребывать в этом волшебном сне вечно. Ничто в храме не угнетало их, будто в родимом доме.

Ивар и его сотоварищи провели в соборе Святой Софии полный день. Когда литургия завершилась, они расспросили ученых мужей, которые не покидали их, что знаменуют собой большой и малый выходы в алтарь, для чего диаконы выходят из алтаря «со свещами и рапидами», а священники и епископы, да и сам патриарх - с божественными святыми тайнами. Послам важно было знать, почему прихожане, падая ниц, взывают: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» И хотя послам-язычникам всё было внове в христианских обрядах, они принимали церковное богослужение с детской прямотой и искренностью. Было ясно, что Милосердный Бог, открывший им врата храма, отверз им очи, чтобы они вольно созерцали чудо, какое творит с человеком Христова вера, чтобы познали истинную силу предания, живущего в древнем греческом народе.

Испытав неведомое ранее наслаждение от соприкосновения с Божественной литургией, послы взяли за руки своих вожатых, и боярин Ивар сказал:

–  Было здесь всё величественно и превосходит естество человеческое, да вот сомнение осталось: какие силы подняли отроков и дев в воздушных одеждах под купол собора?

–  Свят, свят, свят!
– воскликнул митрополит Михаил.
– Не ведая всех таинств православного христианства, вам не дано знать, что сами ангелы нисходят с неба и вместе с нашими священниками творят Божественную службу.

Боярин Ивар ответил митрополиту и богословам:

–  Если ваши слова искренни, других свидетельств не надо, ибо мы всё видели своими глазами. Отпустите ноне же нас в отечество. Мы поведаем князю нашему Владимиру о том, что видели. А ещё скажу ему, что царевна Анна пребывает в девичестве. Посему ждите от нас сватов, как примем вашу веру.

–  Ты тороплив, сын мой, - заметил Ивару митрополит.
– Так скоро вам не уехать от нас. Говорить с вами будет сам божественный император.

Василий Второй и впрямь не мог отпустить сразу русских послов. Он позвал к себе боярина Ивара и воеводу Посвиста, долго беседовал с ними, спрашивал, почему Русь вот уже какой год живет мирным трудом, не воюет с соседями, да есть ли у великого князя под рукой большое войско. Ивар и Посвист не ведали тайных мыслей императора и отвечали сдержанно:

–  Не воюем потому, что по духу не любим войны, а коль придет кто в пределы Руси, узнает силу россиян. Войско же всегда у великого князя под рукой, и немалое.

Так говорил бывалый Ивар, которому приходилось беседовать и с таким тонким дипломатом, как папа римский Иоанн XV.

А Василий думал в эти минуты о том, как заполучить помощь могущественного соседа в борьбе против Варды Фоки, восставшего против законного императора. Василий помнил, что в 971 году Византия заключила с великим князем Святославом мирный договор, и князь давал в этом договоре слово: «Когда же иные враги помыслят на Грецию, да буду их врагом и борюся с ним». Казалось, можно было просить Русь о помощи, но Василий знал, что князь Святослав был убит печенегами по подстрекательству императора Иоанна Цимисхия, и, конечно, сын Святослава ведал об этом. Всё-таки император Василий тешил себя надеждами на то, что добьется расположения русов, и потому решил вместе с их послами направить своих послов, чтобы они убедили великого князя Владимира объединиться в христианской вере. Ещё он наказал главе посольства Аспарду напомнить великому князю о давнем сговоре императора Цимисхия и великого князя Святослава породниться домами.

–  Запомни, что тогда этому помешало язычество великого князя. Теперь он на пути к нам, - говорил император Василий Аспарду.
– Потому скажи великому князю Владимиру, что мы, братья царевны Анны, готовы отдать ему в супруги свою сестру, а как последует согласие князя, просить у него защиты нашего престола.

Пока княжьи послы ходили в Царьград, у Владимира побывали в гостях хазарские евреи. Когда они появились в Киеве, Владимир послал к ним для начала переговоров своего дядю Добрыню. Но как ни пытался простодушный воевода выведать ^у них, зачем пришли в Киев, они не открылись. Глава их, старец Иезекиль, которому была ведома русская речь, потребовал от воеводы, чтобы он отвел их к великому князю. Добрыня вернулся в княжеские палаты и сказал Владимиру:

–  Хазарские послы хотят видеть только тебя, князь-батюшка.

–  Ишь, упертые. Отведи их в баню да накорми. Приведешь в гридницу завтра утром. Да попроси прийти туда же Драгомила и Григория.

–  Всё исполню, как велено, - ответил Добрыня и сделал поучение: - Помни, однако, князь-батюшка, что хазарские гости тоже дети Соломоновы, а он говорил: «Дая нищему, Богу в заим даете».

Слова Добрыни не смутили князя. Будучи сведущим в книжном чтении, он тоже знал кое-что об этих блуждающих Божиих странниках.

На другое утро Владимир появился в гриднице. Послы уже были там. В разных углах большой палаты стояли два враждующих меж собой старца - Драгомил-жрец и Григорий-священник. Владимир не призывал их сойтись, но тому и другому сделал легкие поклоны да не медля, оглядев послов хазарских, угадал среди них старшего.

–  Зачем ты пришел, старец Иезекиль?
– спросил князь.

–  Слышали мы, что к тебе приходили камские болгары-магометане с Итиля, ещё христиане католические из Рима, учили тебя своей вере - ты отверг их богов. Коль так, то возьми нашу благочестивую веру. Магометане не сказали тебе, что их пророк Мухаммед убивал купцов и грабил караваны в пустынях Аравии. Не сказали и христиане, что они верят в Иисуса Христа - отступника от отцов, который есть смутьян царского спокойствия и ненавидит богатых. Он нашего племени, но от него отвернулись друзья, и он был одинок, бродил в пустынях. Зачем тебе такой бог?

–  Иисус Христос не вашего племени. Он сын Божий, - заметил Григорий.

Иезекиль сердито посмотрел на Григория и отверг его рукой.

–  Заблуждаешься, старец, - изрек он.

–  В кого же вы веруете?
– спросил князь.

–  Наш народ верует в единого творца вселенной - Авраама, Исаака и Иакова. Ему возносим хвалу.

–  С чего твердите, что ваш бог един, ежели у него три лика?

–  Там всё сказано. Но сие есть образ Отца, Сына и Святого Духа.

–  Туманом укрыты ваши слова, но скажи, старец Иезекиль, о ваших главных законах, коими народ живет.