Вельтаншаунг. Уровень первый
Шрифт:
Впереди скрипнули половицы. Там меня уже заждался чокнутый доктор. Что ж, значит: нам туда дорога.
Я сжал трофейный «Вальтер» до боли в костяшках: ну, милый, не подведи!
Две комнаты – справа, две – слева. Шум шагов – в крайней левой. Кто бы сомневался! Слева у нас всегда черти. А эсесовцы все продались Мефистофелю – в этом у меня нет никаких сомнений.
Я толкнул нужную дверь. Раздался предательский скрип.
– Фридрих, это вы? – раздалось старческое ворчание. – Ну ладно, Клаус – его только за смертью да за подарками на Рождество посылать. Но ты, Фри…
Высокий
– Полундра. – тихо, но вполне отчетливо сказал фашист.
– Матросы палубу грызут… – поддержал я фрица. – Руки в гору, осьминога тебе в глотку!
– Этот недочеловек не просто разговаривает, но и еще и шутит! – изумился нацист. – Феноменально!
И тут немец резво метнулся к стене. Я не ожидал от него такой прыти и пальнул.
Нацист нырнул в открывшийся зев потайной двери, и люк за ним мгновенно закрылся. Черт!!!
Я в отчаянии выстрелил в стену, где только что стоял профессор, но пуля оставила лишь вмятину в стене. Дверей там больше не было. Так не может быть! Нет такой технологии!
Или уже есть?
Что теперь делать? Сейчас взвоют сирены и отовсюду, как тараканы, хлынут немцы!
Я огляделся.
Лаборатория, в которой пытали наших десантников, более походила на скотобойню, на отдел по разделке туш.
На столе лежал мертвый Вацлав – посиневший и голый. Провода, покачивающиеся над ним, искрили и сыпали синими разрядами. Причина его смерти была ясна.
Но зачем так жестоко?
На столе, возле умывальника, лежал блокнот в кожаном переплете. Не задумываясь, я сунул его в карман и двинулся к единственной двери, выводящей из темницы. В скважине торчал массивный бронзовый ключ.
На этой двери был рисунок – двенадцати лучевой солярисный знак. Меня кольнуло смутное предчувствие, что это вовсе не путь на свободу, а тайная тропа через подземелья вглубь замка. Что ж, видно, это – судьба. Нам нужно было проникнуть внутрь. И вот теперь, когда мои товарищи заплатили за эту авантюру своими жизнями, у меня не оставалось иного пути.
Я рванул дверь на себя, прыгнул внутрь, кувыркнулся, распластался на полу.
– Вер?![6] – раздался гневный окрик дневального, стоящего под нацистским знаменем.
– Нет, не верю! – насмешливо прошептал я себе под нос и выстрелил немцу, срывающему с плеча автомат, прямо в лоб.
Охранника откинуло к стене.
– Кто? – кричали уже и за следующей дверью. – Стой, пароль!
«На горшке сидел король, – вздохнул я про себя, – тот самый, который Генрих Птицелов[7]».
Сейф-дверь с лязгом отошла. В проеме показался фашист. Глаза его бегали по сторонам, руки тряслись: он явно боялся смерти. Нет, это были не эсэсовцы.
Но воины Абвера не охраняют мистически значимые объекты! Что-то здесь не так!
Я выстрелил, но немец успел отскочить обратно за дверь. «На помощь! – завопил фашист. – Нападение!»
«Как бы тебя заткнуть?» – я чихнул.
На поясе убитого уже мной охранника красовалась связка гранат. А это очень кстати!
Я метнулся к мертвецу, отстегнул гранату,
сорвал с нее чеку и швырнул ее в приоткрытую щель сейф-двери.Как назло, в этот же миг высунулся фриц и получил гранатой по «тыкве».
«Майн гот![8] – изумился немец. – Так воевать не честно!»
«Ты не гот, ты гад!» – подумал я и занес руку со второй гранатой.
Но фашист оказался подлым. С криком: «Фюрер велел делиться!» – охранник вернул мне «подарок».
Я успел лишь упасть на пол, как раздался взрыв.
– Ага! – торжествующе закричал немец, снова высунувший свой веснушчатый нос из-за приоткрытой двери. – Не делай другому того, чего не хочешь получить сам!
Фашист возвышался надо мной с видом триумфатора. Господи, как же гордыня оглупляет!
Я схватил врага за дуло автомата, рывком поднялся на ноги, залепил немцу в ухо хук правой. Самодовольную улыбку стерло с вражеского лица:
– Что ж ты, не упокоишься никак?! – закричал солдат. – Сдохни, гнида! Сдохни!!!
Он принялся лупить меня кулаками: тяжелыми, мозолистыми, явно крестьянскими.
Первым же ударом он разбил мне нос и губу. Вторым рассек бровь. Я почувствовал привкус крови. Ох, и разозлился я! Этот мужлан, явно, даже не член их гребанной партии, что ж он такой идейный?
Первая волна ярости схлынула с нас обоих. Немец вдруг осознал, что сглупил, он потянулся к наградному ножу, болтающемуся на поясе.
Так вот почему фриц такой драчливый – такие кинжалы простым солдатам не раздавали. На пальце мелькнуло серебряное кольцо. «Ряженный!» – теперь все стало на свои места. Этот объект настолько засекречен, что охраняют его эсесовцы, переодетые в полевую форму именно для отвода любопытных глаз.
Я сильнее сжал дуло вражеского автомата, готовясь использовать его, как дубину. Ни на что другое просто не оставалось времени. Отвлекись на мгновение, чтобы правильно перехватить оружие – и ты уже мертв.
Соперник выхватил клинок, сделал выпад. Я отбил кинжал автоматом.
– Мистер шпион лорд? – удивился немец.
Вот же всезнайка! Он уловил, что я парировал выпад, как на тренировке по фехтованию. Так хотелось сказать в эту гнусную рожу: «О, йя, ия, их бин русишен граф Лев Толстой!»[9]. Но ведь именно к этому меня и подводит соперник: к ослаблению внимания.
Вместо благородного туше автоматом я совершил подлый пинок. Но ряженый эсесовец тоже был не лыком шит. Он так подпрыгнул, что мой удар не достиг цели. Более того, немец совершил выпад, и острие ножа чиркнуло меня по щеке. Будь чуть точнее удар – и я был бы без глаза!
Я перехватил свободной рукой вражеское запястье, удерживая его кулак с кинжалом, и прикладом автомата исхитрился ударить немца в висок.
Взгляд врага затуманился, но он все еще стоял.
И тут в открытую сейф-дверь выскочил еще автоматчик. Увидев меня, он нажал на курок. Короткая трель вспорола воздух потайной комнаты. Я отпрыгнул за теряющего сознание фашиста и метнулся на пол.
Враг, которого я огрел прикладом, еще пару секунд стоял покачиваясь. Казалось, он сейчас развернется, подмигнет и засмеется: «Немецкая армия самая непобедимая, потому что мы – бессмертные!»