Вельтаншаунг. Уровень первый

Я хлебнул и замер: все, что нас не убивает, делает сильнее!

Глотку обожгла крепость напитка. А потом в голове словно взорвалась сверхзвезда. Меня повлекло в сторону. Несколько мгновений пульс зашкаливал. Я готов был поклясться, что провалился во мрак космоса и на меня со всех сторон летят звезды, астероиды и болиды.

А потом я вынырнул из этой галлюцинации и с удивлением обнаружил, что на месте рваной раны зияет рубец.

Несколько мгновений я тупо смотрел на шрам.

Этого не может быть! Это магия в чистом виде, то есть то, что нарушает все известные физические законы и не может быть объяснено рационально.

Но разве нацисты не одержимы оккультизмом? Может быть, они все-таки нашли чудодейственный рецепт?

Впрочем, если у них офицеры подпиливают пробивающиеся рога, почему бы им не питаться амброзией и не пить напитки богов?

Что ж, я принимаю условия этой дьявольской игры. Кажется мне это или нет – буду разбираться в этом потом, когда пройду путь до конца, когда выберусь и из замка, и из Германии.

А фляжку с волшебным снадобьем я сунул в карман. Такими зельями не разбрасываются. Хорошо бы вывезти этот напиток из страны. Но даже если в этом пути я все вылакаю, оно того стоит. Живой резидент лучше мертвого.

Тем временем из лотка домашнего любимца резко и специфически запахло. Кот демонстративно зарывал свои экскременты, всем видом показывая, что он священный долг выполнил и теперь ждет кальмара без кожицы под майонезом. Аристократ!

Но пусть мертвецы сами заботятся о своих мертвецах. И это рогатые фашисты должны прислуживать своим священным глухим животным. Я здесь не для того, чтобы котиков кормить, тем более – черных!

Зверюга мяукнул настойчивее и принялся драть край ковровой дорожки у стола.

Нет, ну надо же: его хозяина убили, кругом трупы неприбранные валяются, а этому хомяку-переростку лишь бы пузо набить! Вот за это я кошек и не люблю. Они такие же, как и люди. Они куда ближе к нам, чем какие-то там обезьяны. Дарвин был в корне не прав. Его теория забавна, но и – только.

Немцы это знают. Только нацисты ударились в другую крайность. Они доказали всему миру, что свиные внутренние органы ближе всего к человеческим. У нас с хрюшками даже одинаковый процесс пищеварения. Может, оттого, некоторые и не едят свинину. Но мы, русские, тоже ведь своих не трескаем, не жарим, к примеру, медведей. А вот баранов и кур – запросто.

Да, если человека когда-то и создали искусственно, похоже, требуху в него всунули именно из кабана. И если свинья может пожрать свой помет, всех своих новорожденных поросят, то и человек легко убивает и предает все вокруг себя. Фашисты вечно играют именно на этой низменной струне души.

Вот только я здесь именно потому, что ненавижу это внутреннее духовное скотство, что победным маршем шагает сейчас по Европе. И Гитлер – звезда свиней – сияет лишь потому, что немцы страшно устали от унижений.

Я вдруг поймал себя на том, что уподобляюсь фашистам, и злюсь на неповинное животное. В самом деле, не котяра же убил моих товарищей, не он препарировал людей, не он сжигал пленных. Более того, это именно кот задел флягу с бальзамом. А так бы я мог истечь кровью. Определенно, этот зверь заслуживал награды.

Как бы мне самому не оскотиниться в этих подземельях!

Кот вопросительно посмотрел на меня. Ну и где же фрицы хранят корм для животных?

Я заглянул в шкаф, поискал в ящиках стола.

Ну конечно, педантичные немцы любят животных куда больше, чем людей! В нижнем ящике стоял приличный запас еды, законсервированный порционно в жестяные банки. Изящный нож для вскрытия лежал здесь же.

Я накормил кота, потрепал его по загривку: «Желаю тебе пережить фашизм!»

Зверь как-то насмешливо посмотрел на меня и чихнул. А потом он заурчал и упал на ковровой дорожке кверху пузом, умильно сложив лапы и прикрывая глаза в сытой истоме. Много ли нужно для счастья?

Локация: казарма

Я стоял в конце первого коридора, прислушиваясь. Движения не было. Четыре двери за моей спиной были распахнуты. Все фашисты выбежали из кабинетов, чтобы найти свою смерть в комнате черного кота. В этом была мрачная усмешка германских богов. А, может быть, и египетских. Ведь кошки почитались священными именно там.

Вниз вел лестничный проем. У меня за спиной был немецкий ранец, куда я спихнул насадки для винтовки, рожки с пулями, позаимствованные у убитых, чудодейственный бальзам. Так было гораздо удобнее.

Снайперская винтовка, одетая через плечо, конечно, сковывала движения, но бросить оружие, к которому еще был боекомплект – рука не поднималась.

Я выглянул из-за угла. В конце лестничного проема оборудован пост дневального. Но сейчас там никого. Наверное, я его уже застрелил. Ведь немцы не бросали посты, чтобы отлучиться даже в туалет. Они, обычно, терпели. И всегда дожидались разводящего.

Однако, я не исключал и того, что чертовы нацисты могут оказаться вполне человечными. И это было бы для меня хуже всего.

Я сбежал вниз.

Площадка пуста.

Вперед вели еще три ступени, и коридор разветвлялся на два рукава. Что ж, задача усложняется. Теперь они могут ударить со спины.

Я вдруг подумал, что не просто прорываюсь к выходу, надеясь найти в пути что-то интересное, но еще и зачищаю маленький мир замка от эсесовских гадов.

Впрочем, может логово врага не такое уж и маленькое. Кто знает, сколько здесь этажей под землей? А наверху – три, и один полуподвальный, окна которого выходят в давно осушенный ров.

Немцы обожают числа. Значит, этажей не может быть шесть. Либо пять, либо семь, либо девять. Хотя последнее – сомнительно. Но соорудить даже один дополнительный этаж под древним строением – не так уж-то просто.

Наверное, здесь, все-таки, семь кругов ада. И перед самым выходом, в донжоне – в магической северной башне, в глыбе льда, мучается их любимый Люцифер, демон утренней зари. Да, с этой рогатой тварью не все так просто. У католиков даже есть святой Люцифер и это не парадокс, а факт.