Вендари. Книга первая

Поднявшись по деревянным ступеням, Дарла постучала в дверь. Она не слышала мыслей Эмилиана, но где-то в доме метались мысли спящей женщины по имени Габриэла, которую Дарла считала матерью Эмилиана. Но теперь она видела в этих чужих мыслях, что это не так. Видела историю этого странного мальчика.

– Что ты сделал со мной? – спросила Дарла, когда Эмилиан открыл дверь. – В кого ты меня превратил? – она ждала ответа, но ответа не было. – Почему ты молчишь? Отвечай! – потребовала Дарла. Она смотрела Эмилиану в глаза и невольно вспоминала вкус его крови.

– Ты постарела, – очень тихо подметил Эмилиан. Его голос принес растерянность. Дарла вздрогнула, кивнула. – Почему ты постарела?

– Я не знаю, – она не сразу поняла, что у нее на глаза навернулись слезы, появился страх, отчаяние.

– Такого не должно быть, – сказал Эмилиан.

– И еще голод… – проскулила Дарла.

– Голод? Голод – это хорошо.

– Ничего хорошего, – Дарла сбивчиво начала рассказывать, что не может думать ни о чем другом, кроме его крови.

– Я же сказал, что это хорошо, – отмахнулся Эмилиан.

– Но…

– Вот, – он как-то небрежно и слишком быстро, чтобы успеть заметить детали и понять происходящее, прокусил себе запястье. – Пей.

Кровь потекла у него по руке. Дарла замерла. Время замерло. Весь мир замер. Сомнения и голод боролись несколько долгих мучительных мгновений. Голод победил.

Дарла прижалась губами к запястью Эмилиана. Его кровь заполнила рот: густая, теплая, сладкая. Все остальное отступило на второй план, в том числе и старость. Дарла задрожала. Немота сковала тело, отступила, снова сковала и снова отступила. Вся кожа вспыхнула, словно в нее вонзились тысячи крошечных игл. Ноги задрожали. Дарла упала на колени, продолжая прижимать к губам запястье Эмилиана. В голове вспыхнул пожар. Дарле показалось, что она видит яркое, искрящееся пламя, в котором парит подобно фениксу Эмилиан. Его мысли открыты и доступны, обнажая сущность молодого, но в то же время невообразимо древнего существа, слугой которого стала Дарла. Все сложно и просто одновременно. Но кровь Эмилиана способна прогнать любые сомнения, утолить голод. И страха нет.

Дарла замерла, прижалась к ноге Эмилиана, словно верный пес. Прижалась, как когда-то давно, в другой жизни, прижималась к груди Свона в моменты их близости и последующей разрядки, удовлетворения. Но то, что было сейчас, было сильнее оргазма, сильнее полной удовлетворенности.

– Ты насытилась? – спросил откуда-то издалека Эмилиан. Дарла кивнула. – Голод еще вернется, – предупредил он.

– Но ты ведь будешь рядом? – спросила она.

– Конечно.

– Мой хозяин.

– Да, – Эмилиан не моргая смотрел в ночь. Девушка у его ног продолжала прижиматься к нему. Хотя нет, не девушка – женщина тридцати лет. Возможно, тридцати пяти.

– Я продолжу стареть? – спросила Дарла, прочитав его мысли.

– Я не знаю.

– Но ты ведь тоже стареешь.

– Мой вид живет намного дольше, чем твой.

– Теперь мы оба живем слишком мало.

– Да, – Эмилиан опустил голову. Седых прядей в волосах Дарлы стало больше, однако морщины разгладились.

– Может быть, если я буду чаще пить твою кровь, то это продлит мне жизнь? – спросила она, увидев себя глазами своего хозяина.

– Может быть.

– А ты? Чью кровь будешь пить теперь ты? Ты ведь не можешь больше пить меня?

– Нет.

– А Габриэла?

– Ее крови слишком мало, – Эмилиан пытался скрыть растерянность.

Его мысли метались, словно напуганные птицы: галдели и не могли успокоиться. Кто он? Что он? Как ему жить, если он, вопреки ожиданиям, совершенно не похож на своего отца Гэврила? Ему надлежало стать бессмертной копией этого древнего существа, а вместо этого он превратился в мотылька, в бабочку, которой суждено прожить лишь пару коротких мгновений.

– Я спутала все твои планы? – спросила Дарла.

– Ты здесь ни при чем. Ты лишь открыла мне действительность.

– Но тебе не нравится эта действительность. Я чувствую это, вижу в твоих мыслях.

– Нет. Не нравится, – Эмилиан представил, как очень скоро станет дряхлым старцем. Вопреки ожиданиям. Вопреки надеждам. И никакой вечности впереди.

– И еще я чувствую твой страх, – сказала Дарла.

Голос ее был далеким. Эмилиан почти не слышал его. Седая, морщинистая старость словно уже сейчас добралась до него. Когда-то давно, месяц назад или чуть больше, Эмилиан видел в воспоминаниях Габриэлы ее старого отца. Он был старше ее матери почти на двадцать лет. Сидел на стуле в доме престарелых и не помнил своего имени. Голова его трясется, губы дрожат, перебирая сотни имен. Он смотрит на свою дочь, Габриэлу, но так и не может вспомнить, кто она. Для него все кончилось в том доме, пропахшем мочой и детскими присыпками, которые используют для неподвижно лежащих стариков.

– Мне не нравится чувствовать твой страх, – снова услышал Эмилиан далекий голос Дарлы. Она все еще сидела у его ног, подобно верному псу, который прижимается к своему хозяину, господину. – Мы должны отправиться в большой город, – сказала она тихо. Вернее, не сказала, а подумала.

Эмилиан услышал ее мысли, как и в день их первого знакомства. Но скоро эта способность утратится. Он знает это. Знает, потому что видит воспоминания Гэврила. Этого древнего, уставшего вендари, который много тысячелетий назад забрал жизнь у последней женщины своего рода, у последнего монстра – так думал в тот далекий день Гэврил. Но он ошибался. Весь этот вид ошибался. Женщины, которых они считали монстрами, ушли, но их место заняли монстры внутри мужчин-победителей, дремавшие так долго, что все успели забыть о них. Но монстры ждали своего часа, когда жизнь перестанет радовать их хозяев, когда пустота окончательно заполнит сознание. Пустота, которую рождает одиночество и осознание исключительности своего вида. Как устанет когда-нибудь жить вселенная, так сейчас устают вендари.

Эмилиан знал из воспоминаний Гэврила о сотнях, тысячах слуг, уничтоживших себя, получив толику вечности, в которой живут их хозяева. Гэврил видел, как это происходит. Не раз и не два он лишал жизни своих верных спутников, перешагнувших грань отмеренной им жизни, дозволенного им бытия. Безумие и животная злость проникли в их сердца, в тот самый момент, когда они перестали пить кровь своих хозяев, распробовав вкус крови людей. Возможно, в конце пути, вендари тоже начнут убивать друг друга. Их ненависть друг к другу достигла небывалых высот. Скоро эти «горы» закончатся. Все вендари, превратившись в монстров, соберутся на одной вершине и устроят грандиозное сражение, в котором не будет победителей. Они умрут, прекратят свое существование. Хотя нет, не так. Они давно мертвы. Мертвы, начиная с того дня, когда Гэврил убил последнюю самку их вида. Теперь остался лишь голод и борьба за территории, которая заставляет их ненавидеть друг друга все сильнее и сильнее. Борьба, где не может быть победителей.

– Ты мой первый слуга, ты знаешь об этом? – спросил Эмилиан Дарлу. Он поднял ее с колен, заглянул в глаза, за которыми все еще были и преданность, и рассудок. Но скоро и это закончится. – Поклянись, что больше никогда не будешь пить кровь.

– Не буду пить кровь? – Дарла содрогнулась при одной только мысли об этом. Присмиревший голод вернулся с новой силой. – Я не могу, – замотала она головой. Я не хочу.

– Я приказываю тебе.

– Ты приказываешь мне умереть?

– Что?

– Твоя кровь дает мне силы. Без нее я состарюсь и умру за несколько дней.

– Это лучше, чем безумие.

– Я хотела убить свою мать, чтобы напиться! – Дарла опустила голову. – Ты меня сделал такой. Ты теперь в ответе за меня.

– Тогда пообещай, что будешь пить только мою кровь.

– Если только ты пообещаешь, что не будешь бояться.

– Не буду.

– Дай мне это почувствовать, – Дарла снова заглянула ему в мысли. Их связь усилилась, окрепла. Она видела судьбы других слуг. То, на что у тех уходили годы, у нее происходило за часы. То, на что тем требовались века, займет у нее не более месяца.