Венец творения
Шрифт:
— Но почему об этих убийствах никто не знал? — спросила Женя, а профессор хмыкнул:
— Что значит — не знал? Конечно, знали. Просто не могли сопоставить факты. Да и время само по себе было непростое, жестокое. Ну, нашли шлюху с вывороченным животом или купчину без головы и, пардон, того, что пониже. Перекрестились, возможно, схватили подвернувшегося под руку бродягу, без особых разбирательств казнили того — и все. А то, что новая мертвая шлюха или новый оскопленный купчина через неделю на другом конце города нашлись, никого уже не волновало. Ведь Интернета или Твиттера не было, информация вся шла или через газеты, которые читались исключительно людьми образованными и состоятельными, или передавалась по методу «испорченный телефон». А слухов тогда было неимоверно много! Тем более
Женя судорожно сглотнула и сказала:
— Граф был серийным убийцей? И он продолжал убивать, когда осел под Москвой, в своем новом имении?
— Продолжал! — заявил уверенно профессор. — Только, конечно, не в таких масштабах, как во время первой фазы. Потому что теперь ему жертвы требовались не так часто, как до этого. Его поведение можно объяснить или тем, что он был и вместилищем частицы сатанинской пакости, или тем, что он, свихнувшись на почве оккультизма, просто убивал, вообразив, что состоит в связи с сатаной. Кстати, вы ничего не заметили?
Женя пожала плечами, а Филипп Филиппович пояснил:
— Сама фамилия — Бальзуев-Мухин! Род старинный, но не очень известный. Еще Иоанн Грозный приказал запихнуть боярина Никиту Бальзуева в огромный улей, где тот стал жертвой разъяренных пчел, а потом все это прилюдно при помощи бочки пороха взорвали. Жужжащие насекомые, запечатленные, кстати, на фамильном гербе, уже тогда играли интересную роль в судьбе рода. Бальзуев вызвал гнев царя тем, что посмел утверждать, что его род древнее и знатнее царского! А ведь Иоанн кичился тем, что Рюриковичи ведут происхождение от римского кесаря Августа. Бальзуевы же мнили, что происходят аж из Древнего Вавилона! Помните, что я вам только что рассказывал?
Женя ощутила дурноту, внезапно накатившую на нее. Ведь именно этои мелькнуло у нее в голове тогда, после рассказа Романа и перечисления титулов сатаны!
— Один из титулов рогатого — Повелитель мух. Это и в Библии упоминается, и известная одноименная книга о жестоких детишках, быть может, одержимых сатаной, на необитаемом острове имеется. Опять же, кстати, английского автора. О, британцы в этом толк знают! А на иврите это — «бааль-зевув». Что позднее превратилось в небезызвестного Вельзевула. Но не напоминает ли вам «бааль-зевув» фамилию боярского рода Бальзуевых?
— Они что, потомки сатаны? — спросила с ужасом Женя, а профессор ответил:
— Ну, или во всяком случае, если принять за правду то, что они ведут происхождение из Древнего Вавилона, уже тогда поклонялись сатане! Так что не исключено — боярина Иоанн Васильевич казнил по делу. А при Петре они стали графами. Вернувшийся же из Лондона в 1777 году молодой отпрыск рода фамилию усовершенствовал — и стал Бальзуевым-Мухиным. Якобы в память о своей супруге, урожденной маркизе де Флай, то есть по-русски — Мухиной. А кое-кто считает, что это дань поклонения хозяину — Повелителю мух! Посему и — Мухин!
Женя, чувствуя, что история все больше затягивает ее, произнесла:
— То есть он был графом Вельзевуловым-Мухиным! И поклонялся Повелителю мух, то есть сатане!
— Ну, или тот даже завладел его телом, если верить кое-каким источникам! — усмехнулся, правда, очень горько, профессор Нехороших.
— А почему, собственно, повелитель мух? — спросила Женя, и Филипп Филиппович ответил:
— О, все очень сложно! Первая ассоциация, что это имеет связь со, скажем, мертвым телом, которое является пиршеством для личинок, из коих позднее появляются мухи, конечно, самая простая. Это не столько странный натуралист, «повелитель мух», сколько буквально — «повелитель летающих вещей». То есть злых духов, падших ангелов, левитирующих колдунов, парящих на метлах ведьм и швыряющегося мебелью полтергейста. Все дело в том…
Он пустился в рассуждения, а Евгения задумалась о том, в какую историю
вляпалась. Хотя, если подумать: что с того, что раньше в доме жил чернокнижник? Но все же неприятно обитать там, если знаешь, что где-то неподалеку, возможно, в доме — или в подвале, имели место сатанинские мессы и приносились жертвы. Человеческие?— Однако мы уклонились от нашей темы, — произнес профессор, — так что вернемся к нашим баранам, вернее, конечно, к нашим мухам. Ну, или уж если быть совершенно точным, к графу Бальзуеву-Мухину. Убийства имели место и около его поместья. Например, в этом идиллическом селе Анчуткино… Кстати, вы знаете, кто такой анчутка?
Женя пожала плечами, а Нехороших пояснил:
— Мелкий черт или бес! Название говорящее, не так ли? Причем, что интересно: до возвращения молодого графа из Лондона село называлось Луговое. Вполне нейтрально, не так ли? А он прибыл, затеял строительство Мухиной дачи, стал реформировать хозяйство и изменил название села, непосредственно примыкавшего к его, так сказать, резиденции. И выбрал отчего-то именно это название, опять же связанное с оккультной тематикой. Местный священник тогда воспротивился переименованию, однако граф добился, чтобы того отозвали из этого прихода и в качестве наказания сослали куда-то в дальнюю сибирскую епархию…
— А он сам продолжал убивать? — спросила Евгения. — И управы на него не нашлось? Неужели никто не подозревал, что это он за всем стоит?
— Конечно, подозревали, однако кто бы попробовал идти против могущественного аристократа? Смерти, как я уже сказал, были, но весьма редко. Граф все же понял, что убивать в Анчуткино опасно, поэтому частенько наведывался в Первопрестольную, в Петербург или в свои прочие угодья, раскиданные по всей России. А что там имело место, одному Богу известно… Точнее, одному черту… Повелителю мух, так сказать…
И она жила теперь в доме, где когда-то убивали людей! И не исключено, все еще убивают…
— Но сколько веревочке ни виться… После прихода к власти Павла граф потерял прежнее благорасположение монарха. И даже отказался присягнуть новому императору, ибо тот был гроссмейстером Мальтийского ордена, покровителем которого является святой Иоанн Иерусалимский, низвергатель всей темной адской нечисти. Присягая Павлу, граф присягнул бы Христу — а, как убежденный сатанист, сделать он этого не мог. А Павел, сам человек увлеченный мистикой, хотел положить конец бесчинствам графа. Вот его и заключили под стражу, официально объявив сумасшедшим! При Александре выпустили, а потом через несколько лет снова арестовали, по слухам, за причастность к серийным убийствам — и на этот раз содержали под стражей до конца жизни! Причем умер он ужасно: летом в саду монастыря, где его содержали под стражей, старый граф, обезумев, вдруг начал громить все вокруг. Перевернул в том числе и несколько ульев. Рой пчел облепил его с головы до ног. Кто-то облил несчастного, думая, что в ведре вода, а оказался — керосин. Вспыхнуло пламя… В общем, смерть была ужасная, как и у его предка-боярина. И символичная: опять без геральдических насекомых, подчиненных повелителю мух, не обошлось…
— Но вы вели речь о каком-то ритуале, что имеет место раз в пятьдесят лет…
Историк усмехнулся и произнес:
— Да, вы умеете слушать… Речь идет именно об этом новом ритуале, изобретенном графом. Якобы он свершается раз в пятьдесят лет! И, кстати, этот год — юбилейный!
Женя внимательно посмотрела на Филиппа Филипповича, а тот сказал:
— Вы хотите знать, в чем именно он заключается? Могу рассказать! Однако тогда придется вернуться в год 1777-й, когда молодой граф вернулся со своей заморской женой в Россию. Графиня была очень красива, но своенравна. И, по слухам, как и муж, не чуралась занятий черной магией. Доподлинно известно, что первого своего ребенка она родила в начала 1778 года. Второго — в 1780-м, третьего — в 1783 году. Графиня скончалась во время родов своего последнего отпрыска. Официально она якобы разродилась мертвым ребенком. Причем первые двое детей выжили, выросли, завели семьи. И вот этот третий ребенок… По неофициальной версии, он тоже выжил!