Венера. Переплетая обрывки жизни

Густые аккуратные брови, пока он смеялся, взлетели вверх, образовав морщинки на лбу. На вид ему было лет тридцать, возможно, чуть больше.

— Мне трудно тебе отказать, милая. Но это не может длиться вечно. — Наконец, произнес он. — Ты должна компенсировать моё терпение хотя бы поцелуем.

Сколько же цинизма было в этом человеке. Он для меня представлялся каким — то сгустком всего низменного, грязного, с чем я ранее не сталкивалась, но о чем неустанно твердили вокруг. Соблазн. Порочность. Сексуальность. Это всё было для меня чем — то новым.

— Боюсь, что сегодня это тоже не выйдет. У меня герпес.

Я врала очень неумело. Это казалось детским лепетом.

Я впуталась в эту игру еще в прошлый раз, когда не осмелилась врезать ему, послав ко всем чертям. Я сама виновата в том, что он ко мне так относится. И теперь не знаю, как выпутаться.

Естественно, он понимал, что я блефую. Но надо отдать ему должное — позволял мне это, не протестуя. Было в этом человеке, похожем на сосредоточение порока, что — то маняще благородное.

— Твоя взяла, милая. На этот раз я тебя снова отпускаю.

Я даже не успела ответить ему, мужчина развернулся и удалился так же неожиданно, как и явился.

Всё получилось как — то само по себе. Я даже не заметила, как это произошло… За пару месяцев я привязалась к Розе так, как не привязывалась ни к кому за все 24 года. Естественно, за исключением семьи и близких. Эта девушка была воплощением вселенского добра, позитива и дружелюбия. Именно тех качеств, которых не было у меня. Я полюбила её, так бывает, наверное. Мы были абсолютно разными, и я часто удивлялась, как такие противоположности могут сойтись… Роза моим словам не придавала значения и твердила, что у нас больше общего, чем мне кажется.

Я успела познакомиться с её кругом, семьей, и многие мне были очень симпатичны. Что со мной? Как так получилось, что я вдруг стала получать удовольствие от общения с людьми? Что перестала бояться быть узнанной?

Роза подводила меня к этому состоянию маленькими шагами. Звала куда — нибудь погулять, пройтись по магазинам, сходить в кино, а потом уже и в гости… Её родители и сестры — это излучение той теплоты, которой мне не хватало всё время после разлуки с родными. Сначала я чувствовала скованность, ожидая расспросов, кто я и откуда. Мне казалось, что стоит им узнать мои тайны — они запретят дочери со мной общаться. Но…мои опасения были напрасными.

Моя жизнь стала наполняться яркими красками. Черно — белые тона вдруг отошли… И мне показалось, что я начинаю дышать так же легко, как и в детстве. Появилось желание позволить себе жить. Жить. Не существовать.

Дружба Розы — это дар, толчок, который мне послали Свыше. Тот самый пинок под зад, которым наградила меня судьба, призывая очнуться. И я внезапно поняла, что мир наполнен множеством событий, среди которых мои страдания и боль — это лишь маленькая толика, капля в море. Нужно учиться принимать это.

И я пыталась.

Пока не сталкивалась очередной раз со своим мучителем…

Я понятия не имела, как его зовут. Кто он, вообще? В одном я не сомневалась: резкая заинтересованность руководства этого ресторана к моей скромной персоне и его постоянное появление там — не совпадение. Меня чуть ли не через день стали приглашать с выступлениями на различных вечерах. Я всегда рада работе, но это настораживало меня. С каждым разом становилось всё труднее избегать этого таинственного незнакомца, который принимал меня за падшую женщину. И я не знала, как долго смогу продержаться…

Очередное выступление ждало меня этим вечером. Как обычно, я пришла за полчаса до начала и стала приводить себя в должный вид. Когда мероприятие закончилось, и я шла к себе, моя интуиция голосила о том, что меня уже ждут в этом коридоре… И она не ошиблась.

У самой двери он, как всегда, стоял, облокотившись о стену. Его расслабленный вид, прикрытые веки и спрятанные в карманах джинсов ладони ну никак не вязалась с резким тоном, которым он начал разговор:

— Тебе не кажется, что я дал достаточно времени наиграться? Ты же понимаешь, если бы я захотел, всё могло бы пойти по — другому… По — плохому. Мне не стоит большого труда прийти сюда до того, как ты спрячешься под этой вуалью… Или же просто сорвать её, чтобы увидеть твоё лицо. И уж, поверь, совсем нет проблем с тем, чтобы узнать твоё имя, адрес и прочее.

— Зачем тогда ты мне это говоришь? — удивилась я искренне.

— Затем, моя радость, — он открыл глаза и начал сверлить меня раздраженным взглядом, — что я хочу твоих добровольных действий. Хочу, чтобы ты сама пришла и сказала: «Возьми меня».

У меня пересохло в горле от этого заявления. Такого оборота я вообще не ожидала. Эту фразу с вложенным в него непристойным смыслом мои уши слышали впервые. Я только в этот момент осознала, как крупно влипла. Теперь он точно не поверит рассказам о том, что я обычная девушка, не имеющая отношения к представительницам древнейшей профессии. Этот мужчина ни секунды не колебался в том, что я такая же искушенная, как и он.

Мозг лихорадочно соображал, что можно сделать в данной ситуации. Но единственным паническим решением была мысль о побеге. Это был бы провал, потому что я не сомневаюсь — он остановит меня, сделай я хоть шаг.

— Но я не проститутка…

Это вырвалось само собой. Мой слабый голос звучал неправдоподобно.

Он оторвался от стены и приблизился ко мне вплотную. В следующую секунду я с ужасом ощутила, что прижата к его телу. Эти огромные ладони обхватили мои ягодицы и прижали к довольно — таки интимной мужской части тела. Меня парализовало. Я даже забыла о том, для чего предназначены легкие.

— А кто же ты, милая, если не проститутка? Каждый день ты торгуешь своим телом. Пусть в танце, но торгуешь, правильно? Каждый день на тебя смотрят мужчины, получая наслаждение. Правильно? И кто же ты после этого, моя радость? Оскорбленная невинность?

Ох, дорогой, если бы ты знал, как сейчас прав!

Я была беспомощна. На меня вылили ушат грязи. Вслух озвучили мои собственные мысли, которые я часто отгоняла от себя. Он ведь говорил правду. Скажите мне, когда танцовщиц живота воспринимали как — то серьёзно, считая их целомудренными?

— Я не проститутка… — снова выдавила я из себя прерывающимся шепотом.

Я не знаю, о чем он подумал, но в следующее мгновение я оказалась на свободе. Черные глаза смотрели на меня с равнодушием, граничащим с презрением.

— Мне начинает это надоедать… Если бы твои слова были правдой, я бы не имел возможности каждый раз наблюдать, как ты качаешь бедрами. Соблазнительно, искусно, будто училась этому с рождения… Хватит изображать из себя святую.

Он опять развернулся и зашагал прочь, но на этот раз бросил на ходу: