Венгрия за границами Венгрии
Шрифт:
воспоминаний пруд, и роща,
сад розовый и водопады,
принцесса в замке, и полцарства,
и привидения, и ведьмы.
Я вечный трубадур былого,
непреходящего, я буду
играть удушливое танго,
признание в любви безмерной,
которая лишь мне доступна,
которая лишь там снисходит.
Перевод: Дарья Анисимова
Я
Моя голова смотрит гордо
(еще бы к ней крепкое тело),
работа на славу, я буду
вселенную строить умело.
Я в ней и зачинщик, и пастырь,
ползучий, при этом крылатый,
я Бог, воплотившийся в смертном.
И все же что свято, то свято.
Что наше, то наше. Границы
преступная страсть не нарушит,
круги не собьются. Я знаю:
болезнь не пожрет мою душу.
Перевод: Дарья Анисимова
Блаженство на окраине
В юдоли современных крыс
с размахом бушевала страсть
слепых надежд. Из-за кулис
пришла к нам плесень, как напасть,
секунды стеблями сплелись.
Любовь, как музыка, лилась!
Безумство позы! Скрежет дней!
Как скорый поезд, я влетал
под своды станции твоей.
Украдкой Эрос хохотал,
И жар вздымался все сильней.
Я погружал в отверстый рот
свою недюжинную прыть,
порой (чтоб снова не попасть
в капкан утробы) я спешил
сбежать в туннель кишки прямой.
Наш коврик, наш экран, наш мозг,
наш позвоночник, наш язык,
и наше сердце, вечный миг.
Дым раскаленный шел от вен,
и солнце щурилось едва!
Лицо любимой! Сцена сцен!
Нет смерти, ты навек жива.
И Бог трепетал, глядя на такую любовь.
Перевод: Дарья Анисимова
Под чарами танго
лишь зеркала узнают
про душу новой маски
в кредит живую розу
уже начало сказки
как ложь великолепна
как будни монотонны
до вечера бродяга
и до утра подонок
за розу королевство
цветок веселой шлюхе
лишь зеркала узнают
душа сегодня в духе
Перевод: Дарья Анисимова
Нулевой сонет
Зачем мне разворачивать сонет
— под распорядок строчек и слогов,
неровный шаг или глубокий след,
чтоб знала ты: я вышел из краев?
Пусть на бумаге, как цветы зимой,
растут нежданно фразы и слова,
чтобы тебя, фантом желанный мой,
их лепестками нежно укрывать?
Быть может, лучше клеткой будет стих,
в решетку слов я сердце заключу —
— свершается блистательный грабеж —
нездешний дар украдкой я вручу —
душа, освободившись от оков,
дотла сгорит, и воссияет вновь?
Перевод: Дарья Анисимова
Нандор Гион
Нандор Гион родился 1 февраля 1941 г. в городе Сабадка (Суботица) — родине многих выдающихся венгерских писателей и поэтов (достаточно назвать хотя бы Дежё Костолани и Гезу Чата). После техникума Гион поступил в университет Воеводины на отделение венгерского языка и литературы, а по его окончании стал сотрудником венгерского радио. Первый успех пришел к писателю во второй половине 1960-х гг. с романами «Амфибии в пещере» (1968) и «Брат мой, Иоав» (1969). В это время в югославской венгерской литературе появляется целое поколение интересных молодых авторов, объединившихся вокруг журнала «Уй симпозион» («Новый симпозиум», 1965–1992). Наряду с Нандором Гионом, ставшим в 1969 г. членом редколлегии журнала, в нем активно печатался еще один автор нашего сборника — Отто Толнаи.
Среди многочисленных романов Нандора Гиона самую большую популярность снискал «Цветочный солдат» (1973) — часть тетралогии «Он и разбойникам играл», посвященной жизни городка Сенттамаш, в период с 1898 г. до середины XX века. Роман для подростков «Бакланы еще не вернулись» (1977) стал частью обязательной школьной программы.
Нандор Гион успел побывать председателем Объединения писателей Воеводины, директором театра в городе Нови-Сад (по-венгерски Уйвидек), журналистом и редактором на местном радио. После распада Югославии в 1993 г. он переехал на постоянное жительство в Венгрию, где год спустя вышел роман «Иссахар», посвященный драматическим событиям на Балканах (по этому и двум подростковым романам Гиона были сняты художественные фильмы). После смерти Нандора Гиона (2002 г.) его имя стала носить стипендия для молодых венгерских писателей ближнего зарубежья.
В рамках антологии представлены рассказы из цикла «По эту сторону» (1971), описывающие жизнь улицы Кеглович и ее обитателей. Все они связаны между собой, и, при внимательном прочтении, можно выстроить некую общую историю. Однако рассказы расположены не в хронологической последовательности, события и людские судьбы переплетаются в них так же хитро, как сплелись жизни разных народов в этой местности, на границе нескольких миров. По отдельным деталям можно предположить, что дело происходит после Второй мировой войны: на немецком и еврейском кладбищах уже давно не хоронят, в сорок пятом рабочие кирпичного завода радуются национализации предприятия, упоминаются некие оккупанты, жители нашивают на шапки звездочки. Имена героев — венгерские, сербские, немецкие, еврейские. В герметичном, не желающем открываться внешнему миру пространстве улицы Кеглович обнаруживаются приметы разных исторических эпох, проигрываются типичные для жизни этого региона ситуации, порой напоминающие фильмы Кустурицы. Написанные в начале 1970-х годов новеллы поразительным образом вызывают у читателя ассоциации с более поздними периодами в неспокойной, полной внутренних распрей и конфликтов жизни региона.