Венгрия за границами Венгрии

Вари выбросил вперед правую руку и схватил бочара за горло. Он одной рукой сжал его за шею, и у бочара глаза вылезли из орбит. Он попытался расцепить пальцы Вари, расцарапал ему руку в кровь, но хозяин чарды отпустил его лишь тогда, когда лицо обидчика посинело. Бочар сполз по стене и лишь не скоро сумел подняться, сел на велосипед и без единого слова укатил.

Перед самым рассветом чарда загорелась, и, когда уже рассвело, сгорела дотла. Здание было такое старое и сухое, что даже стены обвалились. Женщина громко рыдала. Вари обнял ее за плечи и произнес:

— Уедем отсюда и снова будем счастливы.

— Не сердись на меня! — сказала жена.

— Я и не сержусь, — ответил Вари. — Уедем и снова будем счастливы. Вот увидишь.

— Ты на меня точно не сердишься?

— Не сержусь. Уедем и будем счастливы. Даже хорошо, что эта жалкая чарда сгорела, она мне никогда не нравилась. Только вот пещера эта… мне и сейчас интересно, для чего она была.

Они еще раз хотели спуститься в погреб — посмотреть длинную темную пещеру, но обрушившиеся стены загородили вход. Супруги решили, что потом еще вернутся, разберут завалы и спустятся в погреб. Но вскоре разразилась война, и больше они не вернулись.

Перевод: Оксана Якименко

Давняя трогательная история о старике Маджгае, который терпеть не мог собак

Домой он вернулся в изношенной форме и стоптанных сапогах, но с капитанскими лычками, и сразу увидел, что его боятся. Люди пробовали держаться с ним доброжелательно, но он моментально понял, что им не нравится такое быстрое его возвращение. Ему тоже многое из увиденного не понравилось — не покидало отчетливое ощущение, будто Б., который прибыл позже и расхаживал с двумя пистолетами на боку, показывает ему все и отвечает на вопросы как-то снисходительно; сам Маджгай только спрашивал. Много спрашивал, потому как многое ему не нравилось.

Первое, что ему не понравилось, был пес. Огромный откормленный волчак носился по двору городской управы. Маджгай спросил у Б.:

— Почему держите эту вонючую псину?

— Из-за пленных, — отвечал Б. — Отличный пес, пока он тут во дворе околачивается, никто не сбежит. Пленные его как черта боятся.

— Что за пленные?

Б. показал на другой конец двора.

— Мы их в гараже заперли, там, где раньше пожарные машины стояли.

— И много их там?

— Достаточно. Все, кого нам удалось захватить из тех, кто был в списке.

Слово «список» ему тоже не понравилось.

— Что еще за список? — поинтересовался он.

— Мы еще во время оккупации составили список. Длинный такой.

— И кто же составил этот длинный список?

Расспросы уже начали раздражать Б., но он продолжал на них отвечать с явным чувством собственного превосходства.

— Сами и составили. Я и еще несколько человек.

— А сами-то вы — ты и эти несколько — чем занимались во время оккупации, кроме того, чтобы списки составлять?

Покрасневший до ушей Б. растерянно стоял посреди двора и говорил:

— Не могли же мы все уйти в горы. Ты не думай, будто тут было намного легче.

— Не было легко?

— Нет, — ответил Б. И лицо у него стало еще краснее.

Двое как раз ввели во двор крестьянина в засаленной шляпе и направились с ним к старому гаражу. Крестьянин шагал с поникшей головой, пот лил с него ручьями. Пес обнюхал ноги пленного и зарычал.

— Этого тоже в список записали? — спросил он у Б.

— А то ж, — отозвался Б. — Раз ведут, значит, его имя точно в том списке.

Крестьянина затолкали в бывший гараж, а Б. со спутником отправились в здание городской управы. Б. и тут все ему показал: кабинеты, склад оружия, комнаты для допросов и еще одно помещение побольше, где были свалены ковры, картины, разные памятные предметы и радиоприемники. Последних было на удивление много, Маджгай тут же спросил:

— Откуда здесь так много приемников?

— Мы их конфисковали. У неблагонадежных и подозрительных элементов. В первые же дни собрали все радиоприемники и правильно сделали, думаю.

— И много ли в городе неблагонадежных и подозрительных элементов?

— Достаточно, — ответил Б. — В такое время живем — чуть ли не каждый подозрителен. Бдительность не помешает.

После управы перешли в другое помещение. Там впритык стояли рядами железные двойные кровати. На кроватях лежали мужчины, у каждого под боком — ружье, они с недоверием и подозрением смотрели на вошедших.

— Они забирают тех, чье имя фигурирует в списке, — показал Б. в сторону вооруженных мужчин. — Работают отлично, даже на ночь домой не ходят. Потому мы тут и устроили нечто вроде спальни.

— И это во время оккупации?

— Нет. Это уже после, — мрачно произнес Б. и обиженно наморщил лоб, а потом спросил: — Ты скажи, лично у тебя какие к нам претензии?

Они вошли в спальню, прошли вдоль всех кроватей, Маджгай внимательно осмотрел каждого из лежащих. Все они были без формы, большинство разлеглись в рубашках, шапки повесили на вбитые в стену гвозди.

— Много работают?

— Очень, — ответил Б. — Постоянно находятся в боевой готовности, часто и по ночам работают.

— Так работают, что не нашли времени нашить на шапки хоть малюсенькие звездочки?

Б. проверил висевшие на гвоздях шапки и извиняющимся тоном пояснил:

— Не это важно. Важно, что работают хорошо. Мы стараемся все делать как следует.

Маджгай еще раз обвел взглядом комнату и спросил:

— А кроме этого чем вы тут еще занимаетесь после оккупации?

— Не понял, — озадачился Б.

— Ну, кроме этой спальни и поимки тех, кто в списках, что-нибудь еще делаете?

— Что тебе не так? — поинтересовался Б. — Вон и радио конфисковали.

— Что еще сделали?

— Не пойму, что тебе не нравится, — оправдывался Б. — Что мы, по-твоему, еще должны были сделать?

— Как обстоит дело с раздачей земли?

— И до нее дело дойдет, не волнуйся, — успокоил его Б. — Такие дела с кондачка не делаются.

— У тебя самого сколько земли? — спросил Маджгай.

— Тебе-то что? — не выдержал Б. — Это вообще к делу не относится. А кроме того, ты и сам прекрасно знаешь, сколько у меня земли.

— А у этих вот, — Маджгай кивнул в сторону вооруженных мужчин на кроватях, — у них сколько земли?