Венок усадьбам

Небольшой регулярный сад примыкает к дому. На большом лугу среди цветников беломраморная ваза. Чугунные скамейки чередуются с белыми изваяниями. Прямая дорога-просека ведет через сад в рощу. С этой стороны деревья образуют естественное обрамление и надолго защитят старую архитектуру от назойливых новшеств современной цивилизации.

Со стороны двора нет этих держащих кулис. Флигеля в конце галерей с ампирными колонными портиками, соединенные решетками с воротами, где друг на друга выступают кентавры, обрамляют луг со стоящей посередине статуей Аполлона Бельведерского. Эти флигеля слишком низки и не отграничивают дворца от неприглядного окружения. Неуместно врезается в ансамбль по-своему превосходная, но сильно зареставрированная церковь XVII века. Верно, и строителям дома бросался в глаза этот контраст; они постарались классицизировать ее, нейтрализовать теперь не существующей раскраской в белый и палевый тон, подобно дворцу. Именно так окрашена церковь на картинах останкинского старожила, бывшего шереметевского крепостного Подклюшникова. Чахлые деревья — все, что осталось от рощи около пруда, теперь расплывшегося и потерявшего свои очертания лиры. Трамвай и автобус принесли сюда толпу, пыль и сор и, к стыду, типично национальное неуважение к старине и искусству.

Десятки и сотни тысяч равнодушных или заученно-озлобленных посетителей лишили жизни Кусково и Останкино. В них не осталось флюид прошлого и призрачных образов. Обе усадьбы слишком музейны. Такими омертвелыми неизбежно ждут они или хладнокровного приказа о своем уничтожении, или пожара... В своем отношении к старине мы не только ленивы и нелюбопытны, но еще и циничны...

IX

Ахтырка

На редкой старинной литографии представлен ландшафт, точно нарисованный мягкой карандашной техникой. На пригорке, спускающемся к воде, раскинулся дом в стиле ампир. Его средняя часть украшена колонным портиком под треугольным фронтоном, центр отмечен бельведером под куполом. Два крыла по сторонам вместе с центральным зданием образуют невысокий архитектурный треугольник. Дорожка, обегая клумбу, спускается к воде, к каменной пристани в виде двух египетских пилонов. За домом виднеется шпиль колокольни, слева — спускающаяся к воде аллея. Под литографией надпись “Ахтырка”. Так и в действительности стоял ампирный дом сто лет, до революции 1917 года. С противоположного берега запруженной здесь речки Вори не раз писали его акварелью и масляными красками художники-любители, бывшие в усадьбе Трубецких [99] . А в революцию дом сгорел — нарочно подожженный владельцем, как гласит молва... Сгорела почти вся старинная обстановка его; только мебель центрального зала, какая-то неожиданно миниатюрная, но удивительно стильная [нрзб.], была перевезена в соседнее Абрамцево. Сгорели картины и портреты... Пепелище отмечают сейчас только два дерева, когда-то симметрично посаженные на дворе сообразно архитектуре. Со стороны въезда фасад дома украшал также колонный портик; по сторонам перпендикулярно шли разрушающиеся теперь также ампирные флигеля; против дома, заслоняя двор, стоит и сейчас каменная, конечно также ампирная, церковь с колокольней. Ее строил Кутепов, один из мастеров московского ампира, популяризировавший строительство Бове, Жилярди и Григорьева в изданных им тетрадях чертежей всевозможных как практических, так и увеселительных построек для нужд и запросов сельских хозяев. Верно, и дом в Ахтырке строил Кутепов. Он превосходно воспроизвел здесь тот тип усадебного зодчества, который был найден и осуществлен отцом и главой московского классицизма М.Ф. Казаковым в безвременно погибших Кузьминках. Не слишком выдающийся мастер, Кутепов в доме Ахтырки создал тот meisterwerk* (*шедевр (нем.).), который все же хоть раз в жизни выпадает на долю и малого мастера. Об этом говорят и недавние еще снимки, и старая литография. Впрочем, старая литография прикрашена. Верно, нравилась усадьба ее владельцу и устроителю, раз решил он увековечить ее, распространив на память среди родных и близких друзей литографическое ее изображение. И простительно, конечно, то, что художник изобразил на своем листе и то, чего не было в действительности, то, что еще только рисовалось мысленно владельцу как будущее украшение любимой подмосковной. Египетская пристань в действительности никогда не была построена. Но зато были возведены еще существующие поныне пилоны въездных ворот, оранжерея, скромно украшенная ампирной орнаментикой.

99

Ахтырка Дмитровского уезда с 1734 года принадлежала кн. Трубецким; в 1879 году была продана Тихомирову; последние владельцы Ахтырки — Матвеевы. Летом 1880 года во время работы над картиной “Аленушка” здесь жил В.М. Васнецов, изобразивший на картине берега ахтырского пруда.

Усадьба Ахтырка. Литография 1830-х гг.

Пожар дома в Ахтырке тем печальнее, что благодаря этому погиб едва ли не единственный уцелевший до наших дней ансамбль подмосковной усадьбы, целиком выдержанный в этом стиле. Дом Найденовых, в Москве с его службами, павильонами и беседками, дом Гагариных на Новинском с его садом и двором, хрущевская усадьба на Пречистенке с обширными службами и беседкой в саду, сокращенным повторением жилярдиевского Конного двора — все эти городские владения, к которым еще можно причислить лунинский дом на Никитском бульваре, дома Коннозаводства на Поварской, больницы на Садовой, дают строгие, абсолютно выдержанные стилистические ансамбли, созданные Бове, Жилярди и Григорьевым, продуманные ими вплоть до деталей лепнины и орнаментов монументальной мебели.

Как ни странно, этот московский ампир почти не создал цельных комплексов подмосковных, там, где среди природы, не стесненная соседней архитектурой, особенно отчетливо и прекрасно выступает в своей изолированности каждая строительная манера, каждый архитектурный вкус и почерк. Даже такие, казалось бы, ампирные усадьбы, как Кузьминки и Суханово с их Конным двором и Мавзолеем, входящими в историю мирового искусства, не были целиком ампирными. И здесь и там уже стояли ранее построенные дома во вкусе классицизма. Бесспорно, самый широкий размах дворянского строительства падает на конец 80-х и 90-е годы XVIII века. Именно тогда возникают Петровское, Остафьево, Введенское, Денежниково, Дубровицы, Рождествено, Ивановское Закревских, Ольгово, Братцево, Гребнево и многие другие усадьбы. А в Москве — дворцы Разумовских, Куракиных, Шереметевых, Талызиных, Мусин-Пушкиных, Строгановых.

Дворец в усадьбе Трубецких Ахтырка Дмитровского уезда. (Не сохранился). Фото начала XX в.

Послепожарная Москва, широко применяя новый вкус, стиль ампир, уже не производила прежних затрат. Обгоревшие дворцы оделись в более строгие, ампирные формы; в большинстве случаев же на пепелищах возникали интимные, уютно обособленные особняки, приспособленные для более замкнутой, не столь парадной, как прежде, жизни. В 10-х и 20-х годах XIX века уже невозможны были со стороны русского дворянства те затраты на строительство, которыми характеризуется конец предшествовавшего столетия. Мало возникало уже совсем новых усадеб, а в старых стиль ампир, как выразитель изменившихся вкусов, отразился разве лишь в некоторых, подчас и очень значительных прибавлениях и украшениях. Усадьбы “средней руки”, усадьбы в типе сельского дома, не загородного дворца, типичны для 10-х и 20-х годов XIX века. Это искусство уже меньше искало индивидуальности, более тяготело к типическому образцу, и для него нужны были новые образцы и модели, которые как раз и давали альбомы гравированных чертежей, подобные кутеповскому. Таковы причины, определившие редкость ампирных усадебных ансамблей. Немногочисленные усадьбы этого времени, по несчастной случайности, почти не дошли до наших дней. Рождествено Дмитровского уезда, выстроенное московским генерал-губернатором кн. Д.Голицыным, известно нам лишь по литографии, приложенной к книжке “Репетиция на станции” [100] , по описанию в семейной хронике Благово [101] . Там был одноэтажный дом с мезонином, флигеля, хозяйственные службы и охотничий двор, “псовый дом”, которому известный поэт, баснописец и сановник И.И. Дмитриев посвятил остроумное, принимая во внимание официальное положение владельца, четверостишие:

100

Арапов П.Н. Репетиция на станции, или Доброму служить — сердце лежит. Аналогический водевиль в одном действии... М., 1845. IV. 59 с.

101

См.: Благово Д.Д. Рассказы бабушки. М., 1885

Се дом, построенный Голицыным для псов. Вещай, доколь тебя не ниспровергло время, Что он всего собачья племя Был истинный блюститель и покров. [102]

Но время ниспровергло не только “псовый дом”, но и все прочие типично ампирные сооружения Рождествена.

Другие усадьбы ампира — Константиново Похвисневых, Старо-Никольское Мусин-Пушкиных, наконец, деревянный ансамбль построек в Наро-Фоминском — дают или отклонения от стиля, или были перестроены. В революцию погибло Соколово, где на даче жил некогда Герцен, описавший усадьбу в “Былом и думах”; еще раньше были сломаны дома в Прохорове Трубецких, в Усове Хрущевых. Вот почему гибель дома в Ахтырке, одного из лучших памятников московского ампира среди усадеб, окружающих белокаменную столицу, является невознаградимой утратой.

102

Шуточное стихотворение И.И. Дмитриева "Надпись к егерскому дому, который был выстроен за городом" А.Н. Греч приводит текст с некоторыми неточностями. У Дмитриева:

О дом, воздвигнутый Голицыным для псов! Вещай, доколь тебя не испровергло время, Что он всего собачья племя Был истинный отец, блюститель и покров.

(Дмитриев И.И. Соч. М., 1986. С. 244).

Ахтырка никогда не славилась роскошью празднеств, великолепием убранства, причудами владельцев. Здесь жизнь текла ровно и покойно, в атмосфере истинной культурности. Кн. С.Трубецкой рассказал об этом в своих воспоминаниях [103] .

Недавнее пепелище заросло травой, крапивой и бурьяном; одиноко и оголенно стоит церковь, больше не ведет никуда дорога, охваченная пилонами въездных ворот. Точно выстрел в висок от безнадежности, от невозможности принять грядущего, уже вступающего хама. Ахтырку не осквернили, не изнасиловали детские дома, дома отдыха, волисполкомы, кооперации. В языках пламени, во всеочищающем огне самосожжения погибла усадьба в революцию 1917 года. Память о ней — старая литография. Точно портрет умершего человека в расцвете сил и здоровья. Над пепелищем склонили свои ветви плакучие березы, точно на кладбище.

103

Трубецкой Е.Н. Из прошлого. М., 1917. 62 с. Тираж 50 экз. Автор воспоминаний об Ахтырке Евгений Николаевич Трубецкой (1863—1920), а не его брат Сергей Николаевич Трубецкой (1862—1905), как указывает А.Н. Греч.

Абрамцево

Подобно Москве-реке, Наре, Красной Пахре, Лопасне, Клязьме Воря в своем извилистом течении стянула к себе многие старинные усадьбы. Неподалеку от Ахтырки и Хотькова монастыря находится небольшая, совсем скромная усадьба с домом, построенным в 40-х годах С.Т. Аксаковым, в своих стихах воспевшим богатую рыбой речку [104] . Этому славянофильскому гнезду суждено было в конце XIX века сделаться одним из интереснейших центров русского искусства. Как славянофильское гнездо, Абрамцево с его обитателями было тесно связано с соседним Мурановым, с Богучаровым Хомякова в Тульской губернии, с хомяковским домом на Собачьей площадке, с безвременно уничтоженным Музеем сороковых годов.

104

Аксаков Сергей Тимофеевич (1791—1859) купил Абрамцево в 1844 году у Невядомских; в 1870 году усадьба была продана Мамонтову. Река Воря описана в "Послании к М.А. Дмитриеву" (1850), взятом в качестве эпиграфа ко 2-му изданию “Записок об уженье” (М., 1854):

"Ухожу я в мир природы, В мир спокойствия, свободы... В царство рыб и куликов: На свои родные воды..."

Только в Абрамцеве мало осталось воспоминаний об этом времени — только наружный вид деревянного дома, с мезонином, с балконом, опирающимся на столбики, типичными подъездами с зонтами, да одна из комнат дома, где стояла обитая кожей мебель 40-х годов и висели рисунки работы талантливого портретиста-славянофила Мамонова, дают некоторые следы аксаковской усадьбы. Наполнение остальных комнат абрамцевского дома принадлежит уже ко времени просвещенного собирательства С.И. Мамонтова. Последние десятилетия XIX века и первые годы XX столетия были отмечены пробудившимся интересом к национальному русскому искусству. Genius loci* (*Дух местности (франц.).) возрождается в славянофильском Абрамцеве при помощи целой плеяды русских художников-передвижников, Союза [105] , Московского Товарищества [106] . Параллельно идет собирательство предметов народной русской старины — резьбы по дереву, кости, шитья, лепки, живописи. И на этой почве расцветает целое направление русского искусства, не ограниченное одним только Абрамцевом. Параллельно ему возникают в Тульской губернии Бёхово, дача на Оке художника В.Д. Поленова, Талашкино Смоленской губернии, усадьба известной собирательницы русского искусства княгини Тенишевой, где наряду с художниками указанных направлений работают мастера “Мира искусства”, Кучук-Коё, позднее дача Жуковского, в Крыму. Параллельное явление наблюдается и на Украине, где крепнущие националистические тенденции вызывают к жизни собирательство народной старины и даже приводят к поискам национального архитектурного стиля в усадебной архитектуре.

105

Союз русских художников (СХР) возник в 1903 году и существовал до 1923 года. Объединял художников Москвы и Петербурга. В 1910 году из Союза вышла группа петербургских художников, возродивших “Мир искусства”.

106

Московское Товарищество художников (МТХ) — выставочное объединение художников главным образом реалистического направления. Существовало в 1893—1924 годы.

Абрамцевская церковь (18В0). Современное фото

Имена Репина, В.Васнецова, В.Поленова, Е.Поленовой, И.С. Остроухова, Серова, Врубеля связаны тесно и неразрывно с мамонтовским художественным кружком в Абрамцеве. Сказочно-былинная и летописная Русь нашла в усадьбе свои реально оформленные, пусть своеобразно истолкованные, образы. В парке, неподалеку от дома, строится под руководством Васнецова маленькая церквушка в духе стилизованного староновгородского искусства, украшенная иконами и росписями Васнецова, утварью, исполненной по рисункам Е.Д. Поленовой на основании рисунков и узоров старого русского народного искусства. Бревенчатая беседка — “избушка на курьих ножках” — точно сошла с васнецовских иллюстраций к старинным русским сказкам. В мастерской же Абрамцева исполнялись мебель и шкапчики, шкатулки и шитье, где среди растительных узоров воскресли старорусские петушки, фантастические птицы Сирин и Алконост.