Верь мне

— Нормально. В больнице вот лежу на сохранении, — я сел на закрытое ведро с краской.

— Не закончится, — простонал, проведя рукой по лицу.

— Что? — не поняла мама.

— Да так. Что случилось? Почему сохранение? Что - то не так? Ты плохо себя чувствуешь? — засыпал ее вопросами.

— Все уже хорошо. Врач говорит это от перегрузок. Твой папа теперь настаивает, чтобы я уволилась, — слышу ее улыбку. — Ты заедешь ко мне, мой мальчик? Я ужасно соскучилась. Заодно к бабушке зайдешь. И не спорь, — я только открыл рот для возмущения, но тут же закрыл его обратно.

— Не буду. Я через час приеду. Заодно посоветуешь, что мне делать дальше.

— С чем? — мама сразу же начала волноваться. Я по изменению в ее голосе прекрасно это чувствую. Даже видеть не надо.

— Приеду, все расскажу.

Бросил ключи прорабу. Предупредил, если что случится, я его здесь же и придушу. Вырулил на основную дорогу, выстроил маршрут в навигаторе, зажал в зубах сигарету. Все пытаюсь представить себя отцом. Получается плохо. Я со своей то жизнью никак справиться не могу. Но все уже случилось и выбора Тая мне не оставила. Точнее не так. Выбор есть, но варианты меня не устраивают. Еще эта Зоя нарисовалась! Чего она ко мне прилипла? Мужиков вокруг мало что ли?!

Занято тут. Давно, окончательно и безвозвратно. Можно считать, что для остальных баб, кроме Таськи с недавнего времени я импотент.

Возле клиники еще раз набрал любимую, но результат тот же. Камаева сбрасывает мои звонки.

Поднялся к маме. Тут чисто, довольно уютно, если можно сказать такое про больничную палату, но живая зелень в большой кадке и оранжевые занавески на окнах создают очень приятную атмосферу.

— Привет, — обнял ее, стараясь не прижиматься к округлившемуся животу. Сразу примерил такой на Таю и невольно улыбнулся. Точно дурак.

— Ну рассказывай уже, — мама села на кровать, накрыла своими маленькими ладонями мои. — Что ты опять натворил. Вижу же, — смеется. — Мой гордый мальчишка опять сделал глупость. Я права? — наклонился, уткнулся лоб в ее руки. Мама запустила пальцы в мои волосы, погладила по голове. — От тебя ужасно несет краской, — ухватила за челку, осторожно потянула вверх, чтобы я посмотрел на нее. — Рассказывай. Мне нервничать нельзя, если ты не забыл, — Анна Владимировна забавно хмурит брови, — она совершенно не умеет злиться. Наверное, добрее нее я еще никого не встречал в своей странной бестолковой жизни.

— Если отец узнает, он меня точно убьет, — мне вдруг стало смешно.

— Не преувеличивай. Вопросом вашего примирения я займусь, когда выйду отсюда. Два гордеца! Один в помощи нуждается, второй соскучился по сыну и переживает. Но нет! — мама всплеснула руками. — Пойти навстречу ни один не желает. Вот точно Амировская порода! — она слегка толкнула меня в лоб ладошкой и сложила на груди руки. — Рассказывай уже, Гер, куда ты опять вляпался.

— Тая беременна, — вижу, как мама задержала дыхание, как от удивления расширились ее зрачки. — Я ей сказал, что пока не готов к детям и попросил сделать аборт, — произношу все это вслух и становится еще омерзительнее от самого себя. — Она меня из дома выгнала и трубку теперь не берет.

— Ты дурак?! — мама подскочила с кровати. — Сын, ты нормальный?! Куда ты девочку отправил? На аборт?! — впервые вижу, как эта красивая женщина злится. — Мне даже интересно услышать, как ты это обосновал! Не готов, — повторяет мои слова присаживаясь обратно на кровать. — Гер, тебя отец не учил предохраняться? — строго смотрит в глаза.

— Да это было то один раз без защиты, — точно не то, о чем я бы хотел говорить с матерью, да и отмазка хреновая, мягко говоря. — У меня только все с мертвой точки сдвинулось, — объясняю. — Ремонт в сервисе почти закончили. Еще пара недель и все будет готово к открытию. Я начну зарабатывать, мам. Развиваться. Таське учиться надо. Ей двадцать один всего. У нас вся жизнь впереди, а ребенку хочется дать все самое лучшее. Как вы сделали с отцом для меня. А сейчас что? Я живу на зарплату, которую мне платит потенциальный свёкор, то есть фактически сижу на его шее. Я живу в квартире у своей девушки. У меня машина и та прокатная. Мам, ну вот если серьезно. Что я могу дать этому ребенку на данном этапе? Вот у тебя есть опыт со мной, у тебя скоро родится малыш и ты наверняка ведь к этому готовишься. Что нужно ребенку?

— Отец, — Анна Владимировна отвечает с улыбкой.

Вот и чего, спрашивается? Я ей душу изливаю, по полочкам все раскладываю, а она орать перестала и улыбается!

— Мальчик мой, ребенку нужен отец. Заботливый, внимательный. А его маме нужен мужчина, который ее поддержит. Она должна знать, что ты рядом, а не носишься где - то там со своими амбициями. Ну вот откуда в тебе все это? Не отвечай, — она махнула рукой. — я и сама знаю. В общем так, моё лохматое чудовище, слушай внимательно и запоминай. После аборта женщина может больше не забеременеть или вот как я, — ее руки дрогнули, мама нервно сжала одной ладонью пальцы на другой. Я разжал и взял обе ее руки в свои. — двадцать лет после выкидыша. Сынок, это ад, который уничтожает тебя изнутри, как женщину, когда ты хочешь ребенка, когда твой мужчина хочет ребенка, а у вас не получается. Не надо такой судьбы для Таи. Даже доли вероятности не надо. Я запрещаю тебе даже думать об этом, ты меня понял? — киваю. — Это уже твой ребенок и ваша общая ответственность. И ты не сидишь на шее у Камаева. Ты работаешь и зарабатываешь эти деньги для своей семьи. Что за дурость вообще живет в твоей голове? И мы с отцом поможем. Не фырчи! — мама строго на меня посмотрела. — Если ты не можешь переступить через себя и прийти первым, значит я сама поговорю с Асланом. У меня ваша молчаливая война уже в печенках сидит. А ты прекращай сводить свои доходы с расходами и поезжай вымаливать прощения у Тасеньки. Это же ужасно! Мне даже страшно представить, что чувствует сейчас бедная девочка. Это же надо было так, а! Гера!!! Ты хоть звонил ей сегодня?

— Сбрасывает, — достал из кармана мобильник, покрутил его в пальцах.

— Да мне за такое тебя хочется откуда - нибудь сбросить! Вот что вы, мужики, за дураки иногда? Поезжай к девочке, сынок. Ты очень ей сейчас нужен. Никуда твой сервис и твои планы не денутся.

— Думаешь, она простит? — смотрю на маму с надеждой.

— Не знаю. Но ты обязан все для этого сделать. И обязательно позвони мне, как поговорите. Я буду ждать, — требует она.

— Отцу не говори пока, ладно? — Анна Владимировна страдальчески закатила глаза. — Мам, — пристально на нее смотрю.

— Если до завтрашнего вечера не позвонишь, расскажу, — заявляет хитро улыбаясь.

— Это шантаж, госпожа Амирова! Не ожидал, — проверяю карманы, достаю ключи от тачки.

— У вас с отцом учусь, — подмигивает мне. — Удачи, мой мальчик.

— Спасибо, — крепко прижался губами к ее лбу.

От больницы я сразу еду домой. Без цветов и подарков, они сейчас будут неуместны. Перевариваю по дороге слова матери, пытаюсь подобрать свои, чтобы поговорить с Тасей. Резко даю по тормозам сжимая до скрипа зубы. В лучах закатного солнца у нашего подъезда красуется красная Феррари ее подруги.

— Ну твою же мать!!!

Глава 27. Я тебе не верю

Тая

— Зачем ты мне это показываешь? — смотрю на Зою в полном недоумении. — Откуда у тебя вообще эти фотографии?!

—Да чтобы ты глаза открыла, дурочка! И услышала меня, наконец. Сколько раз я тебе говорила, что этот придурок совершенно тебе не подходит. Нет, блин, люблю его! Жить без него не могу! Да он как трахал все, что движется, так и продолжает это делать. Ты рожать от него собралась. Нормальная, нет?

— Зой, фотографии откуда? — эта мысль не дает мне покоя.

Я рассматриваю несколько цветных картинок, где мой полностью обнаженный Герман с какой - то девчонкой в постели. Все так очевидно. Тогда почему я в это не верю?

Логично объяснить, что привычный всем Амиров психанул и сорвался. Напился, обкурился и пошел по девушкам. Только вот он стал другим. Это настолько сильно чувствуется… Если бы не слова об аборте!

Я всю ночь не спала. Меня до сих пор ломает и выворачивает наизнанку от боли и обиды. Низ живота утром сильно тянуло, я записалась к врачу и уже собралась ехать, как на пороге появилась Зоя со своим: «Я же тебе говорила!»