Верь мне

Александр Георгиев: Привет. Как добралась?

Я укладываюсь под одеяло, сворачиваюсь в клубок и, машинально наглаживая ластящегося Габриэля, набиваю ответ.

Сонечка Солнышко: Все хорошо. Спасибо за такси!

Он заказывает машину для меня каждый день. Следит по приложению, пока я нахожусь в пути. А пару минут спустя, если не находится на каком-то чертовом мероприятии, пишет. Сегодня, вероятно, где-то был, потому что прошел почти час, как я вернулась домой.

Александр Георгиев: Уже в постели? Скинешь фотку?

Я смущенно прочищаю горло и, включая камеру, цепляюсь взглядом за Габриэля.

– Что?

Кажется, что он меня осуждает.

– Прекрати так смотреть. Да, я дурочка. И что? Я люблю его. А ты сам, очевидно, никогда не влюблялся, поэтому не понимаешь, каково это.

Габи мяукает в ответ, и звучит это определенно презрительно.

– Вот вырастешь – поймешь! – заявляю я.

Но камеру все-таки выключаю.

Сонечка Солнышко: Скинь сначала свою.

Уговаривать Сашку, конечно, не приходится. Он, похоже, в отличие от меня, не колеблется ни секунды. Минуты не проходит, как прилетает изображение.

Голый по пояс, в одних лишь черных боксерах он лежит на нашей кровати и, подмигивая, фоткает себя в зеркальном потолке. Не знаю, на что я рассчитывала, когда отправляла просьбу, но по факту от вспыхнувших за грудиной эмоций даже теряюсь.

От восторга задыхаюсь. От нежности таю. От тоски болею. От возбуждения плавлюсь.

Настоящее воспаление любви.

Долго рассматриваю фото. Растягивая пальцами, увеличиваю на максимум. Двигаюсь и изучаю каждый доступный миллиметр. Нестерпимо хочется его обнимать, целовать, ласкать… Господи, да я готова облизывать экран!

Забываю, что должна что-то ответить. Пока телефон не вибрирует, оповещая о новом сообщении. Дергаюсь и роняю аппарат себе на нос.

– Боже… – выдыхаю, чувствуя, как начинает убойно бахать сердце.

Габриэль вновь сердито мяукает.

Александр Георгиев: Я жду твою фотку.

Александр Георгиев: Пожалуйста.

Со вздохом включаю камеру и… фотографирую Габриэля. Отправляя, давлюсь нервным смехом.

Боже… Я не знаю, что и зачем я делаю! Но мне точно становится легче.

Александр Георгиев: Жестоко.

Вроде одно слово, а у меня в груди все сжимается. Я снова вздыхаю, прикрываю веки, считаю до пяти, распахиваю глаза и, отгоняя сомнения, делаю селфи. Не особо вглядываясь, что получилось, быстро отправляю.

Саня тут же присылает ответ. И это не слова, а красное пылающее в огне сердце.

А после уже, когда у меня реально пожар в груди разгорается, появляется текст.

Александр Георгиев: Охуенно красивая. Моя.

Александр Георгиев: И эта пижама… С подсолнухами. Тащусь от нее.

Я даже внимания не обратила, а он сразу заметил и вспомнил, что был когда-то на ней помешан.

Сонечка Солнышко: Я сегодня услышала одну песню. Она будто о нас.

Александр Георгиев: Пришлешь?

Понимаю, что не стоит. Но все равно отправляю.

Пока Саша слушает, и себе включаю. Прикрываю глаза и представляю, что рядом с ним.

…Должно быть, это был смертельный поцелуй...

Только любовь может причинять такую боль[1].

Александр Георгиев: Блядь.

И долгая-долгая тишина.

Предполагаю, что курит. Возможно, прокручивает трек еще раз. Я же немного расстраиваюсь и решаю, что переборщила. Не стоило ничего ему отправлять. Наверное, понял не так. А я не в состоянии объяснить, что чувствую.

Но…

Когда я уже жму пальцами на веки, чтобы сдержать грозящие политься слезы, мобильный вибрирует.

Александр Георгиев: Помнишь, наш смертельный поцелуй?

По телу рассыпаются мурашки.

Сонечка Солнышко: Конечно. О нем и подумала.

Александр Георгиев: Даже этот смертельный был сладким.

И новый приход – крупная дрожь.

Сонечка Солнышко: Горько-сладким.

Поправляю его и, опасаясь, что снова пропадет, быстро печатаю следующее сообщение.

Сонечка Солнышко: У тебя все хорошо? Я волнуюсь из-за твоей работы.

Не знаю, как донести до него суть, не называя имен. Надеюсь, поймет, о чем я.

Александр Георгиев: Все в порядке.

Александр Георгиев: Спасибо за песню. Это от меня.

И ниже прикрепляет аудиофайл.

Я знаю, ты далеко,

между нами города, города,

я с тобою навсегда, навсегда,

ты единственная любовь моя[2].

Сонечка Солнышко: Классная. Добавила себе в альбом.

Я стараюсь отвечать сдержанно, но на самом деле каждое слово заставляет меня сходить с ума.

Александр Георгиев: Да. О нас.

Александр Георгиев: Согласна?

Сонечка Солнышко: Угу.

А потом… Потом он звонит.

Никакая сила воли не способна меня в этот момент остановить. Смахиваю зеленую трубку и прижимаю мобильный к уху.

– Я соскучился, – выдыхает Георгиев.

И замолкает.

А меня сотрясает и накрывает такими эмоциями, что я, сдерживая рыдания, вынуждена зажимать ладонью рот.

– Сонь?

– М?

– Скажи мне что-то, – просит тихо. – Знаю, что не должен звонить. Просто… – вздох. – Увидел тебя и… – вздох. – Эта музыка… – вздох. – Весь день о тебе думал, – вздох. – У меня переговоры, надо вникать… – вздох. – А я поминутно выпадаю, – вздох. – Сонь?

– М?

Вздох.

– Ты мне нужна, – едва слышно разорванным и сиплым шепотом.