Вера и рыцарь ее сердца. Книга третья. Играть с судьбою в поддавки

В тот год стояла суровая зима, и в доме тоже было холодно. Печка голландка, что стояла по середине комнаты давала тепло в радиусе трех метров, и в дальних углах стены промерзали.

Однажды, в один из зимних вечеров, Вера в холодной избе ждала мужа, муж не приходил, и она медленно замерзала, потому что была убеждена, что растапливать печки – это сугубо мужское дело. Что только она не делала, чтобы согреться, и цыганочку танцевала в свитере и в валенках, и горячим чаем упивалась, но мороз пробирал до костей, замерзали даже стрелки часов и они еле-еле двигались по циферблату. Когда терпение Веры подошло к критической черте, она забыла про свой гонор, быстренько оделась и подалась на поиски мужа, забывшего, что у него есть жена, которая вот-вот замерзнет у холодной печки.

Крадучись, шла она по сугробам вокруг спортивного корпуса, пока не нашла дырочку в одном из замерших окон тренерской комнаты, через которую увидела мужа со стаканом в руке в кругу тренеров. Предательство было налицо!

– Я смерть приму в холодной супружеской постели. И пусть мой труп будет на совести мужа! – решила Вера и отправилась домой, привести месть в исполнение.

Но мстить мужу такой ценой, оказалось на деле банальным самоубийством. Она медленно замерзала в ледяной постели, пока переносить мороз уже не было больше воли.

Тогда Вера зайчиком выпрыгнула из-под пухового одеяла и бросилась к вешалке. Решение замёрзнуть сменилось отчаянном желанием выжить и выжить любой ценой. Она напялила на себя холоднючий тулуп и выпрыгнула во двор, где у порога лежали расколотые дрова. Как драгоценную ношу занесла молодая женщина тяжелые полена в дом, а уже потом со страхом оглядела черную башню посредине комнаты, которая называлась печью.

Растопить печь быстро не получалось, огонек в горниле печи тух, но надежда согреться любой ценой только разгоралась. Снова и снова чиркала женщина спичками, поджигая обрывки газет, обжигая собственные пальцы, пока пламя, набравшись смелости, не охватило дрова жаром. Комната стала наполняться благодатным теплом, а с теплом в комнату возвращался жилой дух. Гордая собой, Вера дважды сбегала на улицу, чтобы полюбоваться столбом густого дума, валившего из трубы её дома. С приобретением опыта печника надежда создать крепкую трудовую семью укрепилась.

К весне молодые супруги Лебедевы переехали в двухкомнатную квартиру во врачебном доме с центральным отоплением, где они отпраздновали свою ситцевую свадьбу и поступление Жени на заочный исторический факультет университета в Петропавловске, Верины родители обещали оплатить его учебу.

Все в семье шло хорошо, как по маслу.

Молодые супруги жили во врачебном доме, что стоял на берегу Зерендинского озера. В этом доме на втором этаже жила семья Людмилы, кузины Вериной школьной подруги, с которой она была знакома еще по Караганде. Именно Людмила повлияла на выбор Веры просить распределения в Зеренду на работу педиатром.

На одной площадке с новоселами проживала семья главного врача Ильинского, жена которого, проворная Аллочка, угостила Лебедевых в день их переселения горячим пирогом.

На втором году замужества Вера с нетерпением стала ожидать начала беременности, но беременность не наступала, как это было положено в счастливых семьях. Из месяца в месяц ее надежды зачать ребенка терпели крах, а у ее мужа больше печалило не то, что в семье не было детей, а то, что Вера все ночи и дни пропадала на работе и находила это вполне нормальным.

– Вера, – возмутился он, как-то раз, когда она явилась домой с рассветом, – сегодня ты опять пришла под утро, как куртизанка турбюро. Иногда мне кажется, что наш дом – это твоя перевалочная база, а я в ней сторонний наблюдатель. Ты сегодня ела? … Я вот хлеб купил, а молоко в бидоне сестра передала. Так и получается, я ложусь в кровать голодный и злой, а ты, ни живая, ни мертвая, какие тут могут быть дети?!

– А ребеночка мне так хочется, … и молока с хлебом.

Вера поцеловала мужа в усы, пшеничного цвета и повела его на кухню, чтобы не драматизировать обстановку, а утолить голод и жажду.

Когда они ложились спать, Женя обнял жену и вздохнул понимающе: – Эх, Верочка– пеночка, ты опять думаешь о больнице! Я это нутром чувствую. А знаешь, я не виноват, что дети в Зеренде болеют, что у нас детей нет! Я вот, что думаю, а не настала ли моя пора пуститься в бега? Ты на себя посмотри. Другие доктора приходят домой вовремя, тоже усталые, но довольные, а от твоей неудовлетворенности даже мухи в нашем доме сдохли. Так-то, вот.

Пожелав жене спокойной ночи, муж отвернулся к стенке и заснул, а Вера сна лишилась.

Конечно, в том, что мухи подохли, Вериной вины не было, они подохли от зимних холодов, но в горькой правде мужа прозвучал печальный прогноз ее семейного счастья, который должен был ее насторожить.

Сколько раз приходила Вера домой с сердцем, онемевшим от врачебного бессилия перед болезнью, уносящей жизнь ребенка. Тогда ей больше всего на свете хотелось дежурить у постели обреченного малыша днем и ночью, словно ее присутствие могло бы его спасти. В такие вечера Вера говорила с Женей и готовила ему ужин, но любить мужа ей казалось кощунством. Пусть он читает сам себе Петрова и Ильфа, приводившие Веру в уныние, а она до рассвета будет штудировать свои конспекты.

Кормила Вера мужа тем, что было пределом её кулинарных возможностей: жареной картошкой, жареными яйцами и лапшой с маслом, правда иногда случались исключения. Надо сказать, что домашними яйцами и молоком снабжали молодую семью родители Жени, которые один раз в месяц приезжали в Зеренду из деревни, навестить семью своего старшего сына.

Однажды, мама Люба зашла к Вере на кухню.

– Вера, что это у тебя там, в тазике на столе замешено?

А в тазике на кухне, припорошенной мукой, Вера целый день месила тесто для вареников с картошкой, которое никак не собиралось вместе, а рассыпалось на мелкие сухие комочки.

Потом, мама Люба, поохав, быстро превратила Верино тесто на вареники в прекрасное тесто для блинов и напекла вкуснейшие блины с хрустящей корочкой. Блины макались в растопленное сливочное домашнее масло, были очень сытными. От их сытости настроение у молодых супругов сразу улучшилось, и им хотелось опять любить друг друга, долго и страстно, словно блинчики обладали силой эликсира любви, и тогда забывались, и Верина занятость, и слабость ее мужа к алкоголю.

Но мама Люба приезжала редко, а Женя выпивал все чаще и чаще, а его жена по-прежнему, день – через день, коротала ночи в больнице.

Вера была убеждена, что жизнь идет своим чередом. Они оба с мужем работали, имели квартиру, а если муж смог стать мастером спорта по тяжелые атлетики, то ему ничего не стоит стать самым трезвым из трезвенников, ведь он учится на учителя истории, ведь и Верины родители тоже трудились, от зари до зари, дома практически не бывали, но семью-то сохранили.

На второй год бесплодных попыток забеременеть, женщина обратилась на прием в женскую консультацию, и врач-гинеколог женской консультации нащупала у Веры беременность в пять недель!