Верхом на «Титанике»

– Вот-вот, – воскликнул Валя, – мы просто близнецы! Я принял решение более не знакомить своих девушек с родственницами, просто в шпиона превратился. С Олесей дело обстояло так. Ноготь у меня на руке загноился, было очень больно, ну просто сил терпеть не нашлось…

Я поудобнее устроился в кресле и мысленно погладил себя по голове. Молодец, Иван Павлович, очень ловко подвел господина Олежко к нужной теме. И замечательно, что я представился Ангелине Степановне сотрудником фонда. Впрочем, я не знал о стипендии, но случайно угодил в точку, и Валентин сейчас, не заподозрив подвоха, подробно рассказывает об Олесе.

Промучившись с пальцем до обеда, Валентин пошел в поликлинику, хирург легко вскрыл нарыв и крикнул:

– Яна, сделай перевязку.

В кабинет вошла некрасивая, толстая девица и принялась возиться с бинтами. Врач ушел принимать другого пациента, а Валентин терпеливо ждал, пока неумеха Яна замотает его палец.

Вдруг в кабинет впорхнула стройная девушка, показавшаяся на фоне уродливой Яны совершенной красавицей.

– Долго еще? – с легким недовольством поинтересовалась она, – смена уже закончилась.

– Вот, – пропыхтела Яна, – палец! Никак не получается, подожди, Олесь, ща!

Красавица подошла к раковине, тщательно вымыла изящные руки и велела медсестре:

– Иди переодевайся, копуша, я сама повязку наложу!

Яна умчалась, Валентин посмотрел, как ловко Олеся управляется с его раной, и не утерпел, сказал:

– Похоже, вы намного опытнее, чем Яна.

– Верно, – кивнула Олеся, – причем не только на работе, у меня все в жизни лучше получается!

Разговор затянулся, и из поликлиники Валентин с Олесей ушли вместе. Лечебное учреждение находится рядом с институтом, где преподает Валя, поэтому историк, чтобы не возбуждать сплетен, живо увел новую знакомую подальше.

Вот так начался их роман, и Валентину показалось, что он встретил женщину своей мечты, но уже через месяц с глаз упали розовые очки. Олеся оказалась плохо воспитанной, авторитарной, капризной, грубой и вдобавок лгуньей. Она сказала Валентину, что служит медсестрой в поликлинике, но потом выяснилось, что она домработница.

Не сочтите Валентина снобом, но крутить любовь с горничной он не собирался, медсестра еще куда ни шло, хотя тоже не тот социальный слой. До встречи с Олесей Валя имел отношения лишь с равными себе по статусу, образованию и материальному положению дамами. А тут шаг вниз. Правда, Олеся была хороша собой, обладала житейской смекалкой, ошибочно принятой Валей сначала за острый ум. Но потом он разобрался, что к чему. Историка начали коробить простонародные замашки любовницы, ее жадность, непредсказуемые реакции. В общем, Валентин решил разорвать отношения. Будучи человеком мягким, он сказал Олесе:

– Я уезжаю в командировку.

– Ой, я буду скучать, – заныла надоевшая баба.

Валя угостил Олесю кофе и ушел, мысленно потирая руки. Десять дней он не звонил «любимой» и каждый раз нажимал на кнопку отбоя, увидев на дисплее мобильного номер ее телефона. Наивный Валентин полагал, что Олесе станет понятно: отношения закончились. Но девушка оказалась упорной. Некоторое время она не беспокоила любовника, а потом Валя ответил на очередной звонок и услышал знакомый голос:

– Милый! Слава богу! А то я уж волноваться начала! Куда ты подевался?

– Ты звонишь не со своего телефона! – ляпнул ошарашенный Валя.

– Ага, батарейка села, – весело подтвердила Олеся, – у Янки взяла, у своей лучшей подруги, у толстухи. Ну, во сколько встретимся в городе? Или ты приедешь вечером на квартиру?

– Сегодня я занят, – отбился Валентин.

– Значит, завтра.

– Увы, не могу.

– В воскресенье!

– У меня лекции весь день.

– В выходной?

– Да, то есть нет, вернее, у нас воскресник, – выдернул хвост из мышеловки преподаватель.

– Ой, хочешь, я поеду с тобой, окошки помогу помыть? – предложила Олеся.

– Нет! – взвыл Валя.

– Когда же мы увидимся?

– Никогда! – отбил преподаватель.

Из трубки понеслись всхлипывания.

– Милый, ты меня бросаешь? За что? Я так люблю тебя! Обожаю! О! Нет! Извини, если я тебя обидела! Дорогой, не оставляй меня! Прошу! Я умру!

Валентину стало не по себе, и он мягко предложил:

– Давай останемся друзьями!

– О! Почему?

– Мы сможем иногда общаться!

– Что я сделала тебе плохого? – рыдала Олеся.

– Ничего, – быстро сказал Валя.

– Тогда мы снова будем вместе?

– Нет, – набравшись храбрости, ответил историк.

– О! Почему? – словно попугай повторяла Олеся.

И тут Валентин проявил малодушие, ему не комфортно стало в роли обидчика и гада. До сих пор все разрывы с пассиями проходили гладко, историк спокойно сводил общение на нет, а дамы не предъявляли ему никаких требований. Удивительную настойчивость проявила лишь одна Олеся.

– Что? Что я сделала, – стонала она, – мой милый, что тебе я сделала?

Ну прямо Цветаева!

– Ты замечательная, – покривил душой Валентин, – но у меня есть мама, я рассказывал про нее.

– Татьяна Карловна против наших отношений?

– Да, – соврал он.

На самом деле его матушка и не слыхивала об Олесе, сын не откровенничал с ней, что, учитывая его возраст, неудивительно.

– Что я ей сделала? – продолжала в том же духе Олеся.

– Мать хочет иметь обеспеченную невестку, – понес откровенную чушь Валентин.

Разговор уже доставлял незадачливому любовнику подлинное страдание. Он окончательно обозлился на Олесю и дал себе честное слово никогда не связываться с девушками не своего круга. Интеллигентная женщина уже давно бы обиделась и швырнула трубку, а эта ревет белугой.

– Милый, – простонала Олеся, – хорошо! Я докажу! Значит, если я стану богатой, никаких преград к свадьбе не будет?

– Да, – сгоряча ляпнул Валентин и прикусил язык.

– Йес, – заорала Олеся, – не переживай! Беру все на себя!

Валентин положил ногу на ногу и посмотрел на меня.

– Представляете, какой я идиот?

– Просто вам трудно быть жестоким, – ответил я.

– Мне не следовало будить в Олесе несбыточные надежды на брак, – мрачно вздохнул Валентин, – но, слава богу, вроде она поняла ситуацию.

– Больше вам не звонила?

Валентин щелкнул языком.

– Как бы не так! Каждый вечер! Хорошо хоть перестала на свидание звать. Я измучился, цедил ей сквозь зубы: «Да. Нет. До свидания», но ей, извините за сленг, было по барабану. То ли она делала вид, что не понимает, то ли на самом деле такая несообразительная. Затем звонки прекратились. Я, грешным делом, обрадовался, ан нет!