Верховный жрец
Шрифт:
— Коли всех! Палить дома не позволяю! — услышал я звероподобный крик Кржака.
Некоторые защитники селения пытались спрятаться в жилищах и уже три дома были преданы огню. Но лекс Медведей требовал не жечь строения нисколько не из-за гуманизма, а потому, что там, внутри домов, обязательно будет то, чем можно поживиться.
Через полчаса все сопротивление было сломлено. В селении Воронов оставались лишь раненные, или те, кто никак не был приспособлен воевать, ну и трупы, их было очень много. Казалось, полчаса кровавого побоища унесли жизни не менее пятисот, нет, тысячи человек. Безусловно, в моем состоянии, в этом отрицании, неприятии, ужас трагедии мне казался исчислим тысячами смертями. Но убитых
Я принес в этот мир железо? Арбалет? Еду? Я не принес главного — моральных ценностей. И пусть я и сам еще тот моральный урод, которого больше заботит вопрос разврата, но вот так убивать себе подобных? Ладно в бою, где против тебя мужик с оружием, но дети…
— Ты идешь в дом конуга? — спрашивал меня Кржак. — Жрец! Ты меня слышишь?
— Слышу. Идем! — усилием воли сказал я.
Дом, или я бы сказал, — терем, несколько отвлек меня от тяжких дум. Это было здание над землей. Не землянка, или полуземлянка, а вполне добротный на четыре комнаты дом. Я бы такой к себе перевез, да поставил. А еще и внутри обставил бы, так как мебели не было никакой, если не считать сбитых из досок лежбищ, наполненных сеном. В любом случае, строение резко контрастировало с остальными и казалось уже цивилизованным.
— Вот, Жрец, это семья Харита, — сказал Кржак, указывая на запуганных детей и женщин.
Рядом с родичами конуга Воронов, в крови, с разбитыми головами, лежали две женщины и один молодой мужчина, ну или подросток, входивший во взрослую жизнь.
— Это второй сын Харита, — увидев направление моего взгляда, прояснил лекс Медведей. — Еще есть старший сын, он сейчас глава одного из селений. А эти оказывали сопротивление.
Я был немногословным, да и говорить особо нечего. Семью Харита собирались брать в заложники, отпуская одну из жен в сопровождении с несколькими выжившими к конугу с посланием. Такие новости должны сильно всколыхнуть не только самого Харита, но и всех его людей. При этом, он окажется слабым, ибо, по сути, лишился главной своей базы и близких людей. Иные племена и роды должны задуматься, что именно им сделать, чтобы такой геноцид не произошел в из родовых селениях.
Еще три дня проходила операция по запугиванию, или уничтожению племени Ворон. Два селения были разграблены, забраны плоты и лодки, которые сейчас шли вниз по течению с перегрузом. Коровы, козы, свиньи, кони — мы все забирали, крепили немыслимыми способами, часть скота забивали. Зерно в больших сосудах также погрузили и отправились по Сожу в Днепр.
Даже по скромным подсчетом, нами было награблено примерно столько добра, сколько было в сумме в трех племенах, входящих в Союз Рысей. Ткани и шкуры — вот, на мой взгляд, главная ценность, и одеть теперь мы можем не менее тысячи человек.
И я радовался. Все переживания из-за убийств беззащитных людей я отринул, поставил психологическую блокировку и запрещал себе думать об этом, но искать только поводы для радости. Изменить случившееся я уже не смогу, а вот постараться внести в религию понятие «греха» и дать этому миру законы — вот моя новая задача.
А еще я радовался тому, что получилось спасти большую семью, которая занималась строительством плотов и лодок. Это я в одном из селений Воронов увидел лодку, которая была сбита из досок и потребовал, пусть и ценой жизней, но найти мастера и привести его мне. Привели. И как же повезло, что корабельный умелец не был Вороном по своему происхождению, а жил в статусе раба, если можно так выразиться, «почетного». То есть прав он не имел, во всем подчинялся главе рода, но жил в сытости, имел семью.
Мне захотелось сесть на большой корабль, который я назову «Арго», отправится в Колхиду, или через проливы в Грецию. Прибыть туда,
наладить торговлю. Или вовсе отправится в Египет и отвезти на продажу… А, собственно, что? Есть ли уже стекло в Египте? Если нет, то стеклянные бусы — это отличный товар.Замахнулся я! Впрочем лучше об этом мечтать, чем думать о кровавых реалиях.
— Отставляем два десятка воинов на берегу Большой Реки, выгружаем все добро, отправляем за помощью в твой город, а сами идем воевать дальше, — озвучивал согласованную последовательность действий Кржак после того, как мы собрали Военный Совет и приняли решения.
Глава 20
Глава 20
Мы успевали. Это самое главное. Я уже и сам начинаю верить в то, что сверхъестественные силы нам благоволят. Что же тогда говорить об аборигенах, которые четко знали о помощи Господа Бога. А как еще можно объяснить тот факт, что планы, во-многом авантюрные, реализовываются в полной мере?
Столица племени Огня держалась, о чем сообщила разведка. Еще позавчера были посланы люди, чтобы разузнать обстановку в главном селении огневиков. И вот, буквально пару часов назад, они принесли вести, что мы не опоздали.
Отряды Рыкея и Никея прибыли на помощь осаждаемой крепости еще раньше и это усиление отвратило неизбежное поражение. Все-таки силы были столь неравные, что о победе говорили только ради мотивации и чтобы снизить пораженческие настроения. Но теперь силы нашего Союза, если не сравнялись в численности, то сильно сократили этот разрыв. Между тем, прорвавшиеся в крепость отряды Рысей принесли с собой дополнительное оружие и бои закипели с новой силой.
Была совершена дерзкая вылазка, по примеру той, что раньше случилась при осаде Глебска. Три колесницы вырвались на оперативный простор и стали осыпать Воронов стрелами и арбалетными болтами. Вот только в этот раз осаждающим удалось перекрыть пути к отступлению дерзким защитникам. Пусть огневики, решившиеся на вылазку и задорого продали свои жизни, но были потеряны три колесницы в добрыми конями.
И все это получилось узнать, благодаря показательным действия разведчиков из племени Медведей. Разведка не только пересказала, что воины-разведчики видели своим глазами, она и притащила с собой «языка». Это я настоял, чтобы рейд привел носителя информации, так как более остальных уповал не только на прямое боестолкновение, но и нагнетание внутренних противоречий в стане врага. А для этого нужно знать многое.
— Зачем мне говорить, если вы убьете меня? — резонно спрашивал пленник.
— Я не хочу убивать тебя, — отвечал я, ранее вызвавшись провести допрос. — К тебе даже не применяются пытки. Под болью все говорят — это нерушимое правило, если умеючи спрашивать. Но я хочу сотрудничества.
— Зачем оно тебе? Ты же жрец и твой бог не будет принят нами никогда. Потому мы или умрем, или станем рабами. Я быть рабом не смогу, и так живу, словно не вольный человек, — говорил пленник, уже своими словами раскрывая важные обстоятельства.
Мужчина держался более чем достойно. Его выбрали разведчики по признакам, говорящих о высоком статусе воина. Вероятно, он был старшим воином, но не племени Воронов, которые неизменно носили с собой вороньи перья, а из иного племени, или рода.
— Никогда не говори «никогда». Я не стану навязывать веру в единого Бога. Мой Господь сам показывает людям, сколь велика и безгранична его сила. Ваши боги не защитили вас, когда пришли Вороны и поработили ваших женщин, после забрали еду. Мы же, приняв единого Господа Бога, не только выстояли, но и побеждаем Воронов. Однако, в кого верить и кому приносить подношения, мы решим после, когда закончится война и встанет вопрос о мире. Мы этот мир предложим, — говорил я, замечая в глазах пленника отблески искр надежды.