Верховный жрец

*………….*…………*

Я чувствовал себя бесчестным человеком. Катаюсь себе на катере, топлю однодеревки, позволяю воинам в катере обстреливать два плота с врагами на них. Почти никакой ответной реакции. А через, буквально, пять минут такого избиения, противник стал сдаваться.

Воины, бывшие в подчинении Воронов, снимали с себя оружие, складывали его на плотах и уже скоро, вытянув руки вперед, с открытыми ладонями, перемещались на наши плоты. Такие организационные вопросы заняли еще минут пятнадцать, ну а после нужно было приближаться к берегу.

Пристать к самой крепости было можно, если только максимально использовать огнестрельное оружие, истребляя напрочь всех осаждающих. Но я на такой шаг не пойду. Да и с боеприпасами все более-менее было только у Стасика с его ружьем. Так что мы собирались подплыть к берегу у крепости, пострелять, помогая осажденным, но высаживаться лишь в стороне. И то, если есть такая возможность. А, нет, так ночевать на другом берегу Днепра, каждое утро возвращаясь и кошмаря врага.

— Жрец, идет бой, это сильный приступ. Если мы высадимся и ударим в спину врагу, то сможем переломить ход войны, — говорил мне Вар, который находился в катере.

Это бы еще обсудить с Кржаком, но тот был сильно увлечен перестрелками с Воронами со своих плотов.

Я завел двигатель и подплыл к лексу Медведей. Собираясь уговаривать того все-таки высадится, я столкнулся с тем, что уговаривали меня сделать именно это. Так что уже скоро мы подплыли к берегу в месте, которое казалось более всего приспособленным принимать десант.

— Не бойся, Жрец! — издевательски выкрикивал со своего плота Кржак. — Это дело Медведей, биться в строю. Держитесь от нас на расстоянии и кидайте свои стрелы во врага!

Закончится война, и я вызову этого Медведя на поединок, покажу ему в очередной раз, что нехрен ерепениться передо мной. Смельчак, ети е мать! Мы как бы только и делаем, что воюем, не празднуя труса.

— Глеб! — по имени обратился ко мне Карик. Ему такое обращение уже было позволено. — В кустах воины. Один с бронзовым копьем.

— Ты как увидел? — удивился я, всматриваясь и не замечая ничего необычного.

Кусты рядом с берегом, они окружают небольшую песчаную поляну, к которой мы и направляемся, и больше ничего не было видно. Нет, все-таки листья в кустах шевелятся не в ту сторону, как дует ветер. Вот не обратил Карик внимание, так и я не заметил бы ничего. Но и раньше поражался тому, насколько у этого старшего воина развито зрение. Пора бы принять такое, как данность и больше использовать возможности Карика, если бинокля под рукой нет. Оптику отдали защитникам селения, ну и второй бинокль остался в Глебске. А тут своя «оптика» — Карик.

— Так, как ты увидел? — переспросил я, всматривающегося в прибрежные кусты старшего воина.

— На солнце блеснул металл, — объяснил мне Карик.

— Где? — поинтересовался я, направляя в ту сторону автомат.

Мне показали. Я привстал на ящик, чтобы быть заведомо выше защитного стекла катера, прицелился примерно в ту сторону.

— Тыщ! — прогремел выстрел.

Тело вражеского воина, в головном уборе, сплошь покрытым перьями ворон, на пример, как в кино я видел у индейцев, вывалилось из кустов и кубарем скатилось со склона прямо на центр песчаной поляны.

— Он! Это конуг! — кричал Карик.

Я и сам увидел, как из руки убитого, или сильно раненного мной воина, выпало копье. Бронзовый наконечник древкового оружия успел еще раз блеснуть на солнце, прежде чем упасть рядом с хозяином.

— Первая металлическая маленькая стрела нашего Верховного Жреца поразила конуга Харита, — орал во все горло Карик, а его восхищение подхватывали воины на плотах.

Даже Вар, который старался выражать хладнокровие, обнялся с Кариком, не стараясь выглядеть серьезно. Пришел в семью детский праздник, словно прилетел волшебник на вертолете и вместо эскимо подарил ребятне айфоны.

Я же стоял ошеломленный и то и дело взирал на небо. Как тут не уверуешь? Вот только мысленно попросил Господа Бога даровать мне хороший выстрел, так на — в яблочко.

— Харит убит! — кричали все наши воины, что были на реке.

Одна лодка подплыла к берегу со стороны крепости и, словно не замечая, выстрелы из вражеских луков, кричали защитникам крепости весть про смерть конуга Харита, с личностью которого все связывали существование Союза Воронов. А, может, так оно и было.

— Вперед! — закричал Кржак. — Нужно добить врага! Медведи, за мной! А то вся слава достанется Рысям и нашему Верховному Жрецу.

Вот тебе, бабушка, Юрьев День — «Нашему Верховному Жрецу». Уже и лекс Медведей признает мое право говорить о имени Бога.

Прошла минута, даже две, и лишь тогда из кустов стали выбегать Вороны и разряжать в нас свои луки, попутно оттягивая бездыханное тело своего предводителя.

— Ну, же, Медведи! Вы сильные воины! Гребите быстрее, наша слава от нас убегает! — кричал Кржак, подгоняя своих бойцов.

И ведь не объяснишь же ему, что лучше бы еще чуточку пострелять с воды, чтобы эффективно расчистить поляну от воронья. Не скажешь и о том, что те пять лучников, да и Вар с Кариком, которые у меня в катере, плюс Стасик, да я — это сила, которая могла бы создать плацдарм на берегу, почти беспрепятственно, если не считать защитного стекла, когда приходилось становится на ящики, стрелять по врагу поверх.

— Вот же сало медвежье! — выругался я, вновь заводя мотор.

Уже и не думал тратить топливо, которое при заводке сжигается неимоверно, но приходится, чтобы, как говорили генеральные секретари КПСС: «Догнать и перегнать». Так что, как ни старался Кржак первым сойти на берег… Он и сошел первым, но я уже успел убить двух ворон, прежде чем Медведи стали прыгать в воду и устремляться на врага.

— Нужно идти, — сказал Вар, словно виноватым тоном.

Мол, ничего не поделаешь, не хочется, а надо. Действительно, нужно было поддерживать Медведей в их лихой атаке и тут Стасик, да и мои отличные лучники, да еще и арбалеты — все пойдет для пользы дела.

Рядом прогремел выстрел Стасика, и дробь полетела с немалым разбросом, задевая в том числе и союзников. Это не смертельно, но болезненно. И задача Стасика бить по площадям, замедляя противника, но когда своих рядом нет. А он пульнул с метров тридцати «в ту степь».

— Пулями заряжай! — выкрикнул я Стасу.

Впрочем, он и сам понял, что начудил, когда два Медведя получили дробины в спину, но из боя не вышли, лишь грозно посмотрели через плечи на Стаса.

Еще минут пять безумства и все, все Вороны убиты.

*………….*……….*

Адор был всегда верен своему слову и почитал свободу более, чем за свою жизнь. Как только бы мужчина стал главной рода, сменив своего престарелого отца, он, не мешкая, увел бы род подальше от Харита.

Адор прекрасно понимал, что без покровительства и подчинения сильному племени его роду не выжить. Но ненависть к Воронам была столь сильной, что воин был готов присягнуть хоть кому, но только, чтобы не видеть больше этих вороньих перьев. И он был не одинок в своих мыслях, но, как и остальные, отец Адора, глава рода боялся перечить Хариту, а до того отцу конунга.