Веришь?
Шрифт:
– Будто у Рида уроки брал!- почти что восхищённо подумала девушка.
Злиться не хотелось. От слова совсем. Она всех сейчас видела, если так можно выразиться, в "розовом свете", обращая больше внимания на достоинства, а не на недостатки.
Разволновался парень, вот и сыплет "метафорами" от души, как все они, когда волнуются. Вид у неё печальный. Сам по себе повод для "вдохновения". А кто знает, что там ещё у него наложилось?..
Насчёт отсутствия свидетелей, Кора поторопилась. Свидетель был. И неравнодушный. Марфа терпела-терпела за дверью. И, в итоге, не вынесла того, что её девочку обижают. Ворвалась в комнату фурией.
– Да, ты достал меня, Хмарь! Мало того, что ты таскался ко мне по несколько раз на дню, так ещё и какие-то следилки тут оставил! Это, если хочешь знать, нарушение закона и откровенная чокнутость! Я терпела, молчала, но больше не могу! Ты, похоже, совсем сбрендил! Иди, признайся честно этому проныре-психиатру. Он хороший доктор. Может, поможет?.. А то, не ровен час, пойдёшь по дорожке папаши своего! Беда будет всем! Кирилл хоть и дурной был, так и не очень умный. А что ты накрутишь, псих несчастный, если тебе в башку стукнет? С твоими мозгами? В могилу нас всех?..
– Ничего не накручу,- тихо ответил "псих".- И, если хочешь, Глану покажусь.
Алекс так смиренно смотрел на бабку, что она разом остыла. Конечно, он будет с ней соглашаться! Этот дурак решил, что он перед ней в неоплатном долгу после концлагеря и того, что она выхаживала его потом... Даже про себя Марфа не могла назвать место, где мучили и "изучали" их людей, "карантином".
Подошла, обняла парня. За талию. Выше не доставала... А он осел на край постели Ра, будто ноги не держали. Уткнулся головой в бок старушки. Она гладила его буйные кудри и утешала дурня:
– Не бойся. Всё с ней будет в порядке, с нашей Ра. Она такой же страшной была, когда во второй раз у Хоррора побывала. И ничего. Ничего! Пришла в себя. И сейчас придёт. Не бойся...
С чего бы там Золотому бояться, Перси не поняла, а Марфа не стала уточнять. Поцеловала юношу в лоб, как ребёнка, и сказала:
– Пошли, покормлю тебя... Не волнуйся. Ра тоже покормим.
– А можно я здесь?..
Золотой простительно уставился на старушку, и этот домашний тиран внезапно согласился:
– Конечно! Все тут и пообедаем. Пошли! Стол принесёшь. Ты, в отличии от Ра, здоровый. Пахать можно!
Стол принесли. Еду тоже. Марфа взялась кормить Кору бульоном. Та капризничала, есть не хотелось совершенно. Хотелось спать.
Марфа фыркала и уговаривала девушку до тех самых пор, пока Золотой не забрал у неё миску из рук. Очень аккуратно. И заботливо подтолкнул пожилую женщину к столу:
– Иди, обедай. Мы тут разберёмся.
Разобрался. Уставился на Перси тяжёлым взглядом и произнёс короткое:
– Ну?..
Звучало угрожающе. Конфликтовать не хотелось. Есть нужно, чтобы папу не испугать. И учёба скоро. Троица заговорщиков только порадуется, если она завалит тесты и обрушит свой рейтинг.
Перси покорно проглотила бульон и отвалилась на подушки. Золотой пообедал сам. Помог Марфе убрать посуду. Вернулся. Вытащил девушку из постели.
– Куда?- возмущённо пискнула она.
– Куда нужно,- резонно ответил он.
Принёс в уборную и оставил там. Потом забрал у двери и отнёс назад. Уложил и разрешил, наконец:
– Теперь спи. Ты вот-вот отключишься.
И правда. Перси плыла уже на волнах сна, когда почувствовала, что постель прогнулась сбоку от неё.
– Ты чего?..- возмутилась она малосвязно.
– Того,- так же скупо уронил он.- Я тоже спать хочу.
Извёлся весь.– А это зачем?- снова невразумительно уточнила Перси.
Парень сбросил рубашку и красовался теперь голым торсом. Снова ответил коротко:
– Затем.
А потом снизошёл всё-таки до объяснений. Когда увидел, как она, таращится на него, как полоумная сова, стараясь преодолеть сонливость:
– Не бойся. Ты трясёшься вся. Терморегуляция нарушилась... А человеческой тепло греет лучше всего.
Перси фыркнула, чтобы доказать, что не боится. А потом согласилась. Человеческое тепло грело лучше всего. Вслух, правда, не призналась.
Золотой улёгся рядом, поверх одеяла. Жарко ему! Подхватил её, придвинул к себе поближе. Голову уложил на плечо. И, наконец, впервые за пятнадцать дней, начал расслабляться. Нашлась эта беспокойная Ра. Вернулась...
Он был горячим, как печка. Перси стала согреваться почти сразу. Чтобы было ещё теплее, она протянула руку и положила на литую, тёплую грудь парня. Чуть сдвинула её... Так и двигала, сама не отдавая себе отчёта, пока рука не оказалась ровно напротив сердца. Его мощное размеренное биение успокаивало лучше всего на свете. И она покорно, без мыслей уже, соскользнула в сон.
Он тоже засыпал. И испытывал удивительное умиротворение. Не только потому, что она вернулась живой и относительно здоровой. Он чувствовал. Истощена, но не более того.
Его бесконечно волновало это объятие. Она сама обняла его. Без просьб или манипуляций. Захотела и обняла. И руку уложила на сердце. Слушала его. А ещё Алексу показалось, в тот самый последний миг, между сном и явью, что небольшая девичья ладонь защищает сердце. Как щит. Хранит его сердце и жизнь от зла.
Парень удивился этой странной мысли. Но не забыл её. Разве мы забываем что-нибудь подобное?.. Нет. Мы не понимаем, но помним странный миг откровения, иногда, годами. И только потом, однажды, до нас доходит, как ясно мы видели будущее в тот удивительный миг...
Глава 34.
Следующие дни напоминали Коре кружево. Они плелись прихотливой вязью и складывались во что-то невероятно красивое.
Золотой воспитывал её, ругал за безрассудство, кормил, как рождественскую гусыню. Ходить не давал, таскал на руках по всем надобностям. Зато постоянно был рядом. Не отлучался почти. И спал тоже рядом с ней. Его присутствие грело, как солнце...
Она выздоравливала под лучами этого солнца гораздо быстрее, чем было бы без него. Уже через пару дней, когда "её" парни навестили её, они нельзя сказать, чтобы слишком уж испугались того, как она выглядит. Похвалили даже, что Ра молодец, и, в этот раз, обошлась "малой" кровью.
Когда воспитанники Берга постучались в двери домика Марфы, Золотой плавно поднялся с постели, на которой дремал рядом с Перси, обвёл комнату взглядом, чтобы проверить, нет ли каких-то его вещей на видном месте. Быстро пошёл к окну, открыл его и легко выскочил наружу. Прикрыл раму. Всё это без суеты и единого звука.
Перси хлопала ещё глазами, когда Марфа открыла дверь в её комнату и ехидным голосом предложила парням проходить, и располагаться. Они вошли, Марфа огляделась, хмыкнула иронично, пошла готовить чай, и угощение. Парни всегда как с голодного края. Съедят всё, что в доме есть, ещё и смотрят потом жалобно: неужели, больше нет ничего?.. Тренируются усиленно, учатся. Поэтому сгорает всё, как в топке.