Верните моего любимого - 2

Об этом вантарцы тоже не говорили не слова. Единственное о чём они судачили, это о таинственной и загадочной гибели на Дикой Пристани, которую так долго и безуспешно искали все лесорубы города, барка "Золотой дракон" со всем экипажем и капитаном в придачу. По этому поводу было доложено в столицу, и уже через два дня из Эльтара прибыло трое магов-следователей, но они так ничего и не смогли выяснить. Вывод они сделали такой, капитан Зерт прогневал какого-то могущественного мага и тот спалил его посудину драконовым огнём, отчего люди сразу же стали вспоминать принца Зариона.

Когда же прошел ещё месяц, жители Вантарена обратили внимание на то, что перестали бесследно исчезать молодые красивые девушки и женщины. Три ниточки они связали воедино быстро: капитан Зерт со своими прихвостнями, в число которых входил также колдун-травник, поселившийся в городе двадцать шесть лет назад, и его слуги, похищали девушек и кому-то их продавали, а принц Зарион положил этому конец. Вот об этом они охотно рассказывали речникам. Тем более, что нашлось несколько человек, которые видели яркую вспышку в той стороне, а двое и вовсе бросились к речке Камышовке, которую никто не считал судоходной, и увидели в ней днище барка.

Капитана Эйрина Веда Марина пока что не вводила в курс дела полностью только потому, что хотела лично услышать от него всё про крейсер "Иридор", хотя дядюшка Тобби был в нём полностью уверен. Она решила не будоражить душу волевого и собранного мужчины раньше времени, хотя Гектор имел на этот счёт иное мнение. Он вообще не понимал, зачем они торчат в Вантаре, если у них появилась теперь новая цель. На этот вопрос Королева пока что не могла дать ему ответ, так как сама ещё не была полностью уверена, что сделала одно из самых великих открытий в магии.

Заканчивалась последняя неделя уходящего года, а вместе с ней двадцатый месяц её пребывания в Кружевах Камюра. В канун нового года, который в империи практически никак не отмечали, мертвецы особенно часто поднимались из могилы. В Вантаре, к огорчению его жителей, не было ни одного ночного стража и хотя кладбище находилось в пятидесяти трёх километрах от города, мертвецы иной раз доходили чуть ли не до самого центра, а, уж, на окраину они забредали чуть ли не целыми толпами. Так, во всяком случае, было в прошлом году.

В этом же году, хотя ещё ни один мертвец не вошел в город, уже с наступлением сумерек на улицах города не оставалась ни единой живой души. Марину раздирало от любопытства. Поднимающимися из могил мертвецами она заинтересовалась ещё на Земле, а теперь, когда стала продвинутым магом, её интерес сделался ещё и практическим и потому ранним утром того дня, когда мертвецы должны были начать свой марш-бросок с кладбища до Вантара, отправилась вместе с дядюшкой Тобби, самым прилежным из всех её учеников, на кладбище.

Гном, и так пребывавший в расцвете сил, а в последнее время основательно помолодевший, отчего его соломенная борода даже потемнела и сделалась красивого, орехово-медового цвета, почти как волосы у Марины, только светлее, а голова стала покрываться таким же пушком, не разделял её увлечения мертвецами, но сам вызвался отвезти на кладбище. Никого другого просто не нашлось, поскольку Рания, услышав вечером, что её старшая сестра хочет понаблюдать за мертвецами, только молча покрутила пальцем у виска и принялась гадать вместе с Гектором, какую тему её магическая книга откроет им завтра.

Как раз на неё Марина совершенно не рассчитывала и её вполне удовлетворило бы, пошли дядюшка Тобби с ней кого-либо из своих работников, чтобы тот доехал с ней до кладбища и потом отогнал коляску назад, на постоялый двор, но тот лишь ухмыльнулся и тоном сурового наставника сказал:

– Завтра, как только загорится санос, выезжаем, душа моя. Я намерен убраться с кладбища ещё до полудня. У лошадей, между прочим, тоже есть нервы и они у них не железные. В такие деньки их только силком можно заставить ехать к кладбищу.

Утром Марина оделась в нарядный костюм для охоты, состоящий из бирюзовой блузки с тёмно-зелёным бантом, светлого, желтовато-зелёного жакета, широкой юбки-миди, под которую надела замшевые лосины, и ботинки на каблучке, с высокой шнуровкой. Довершался наряд широким ремнём, фетровой шляпой с широкими полями, рюкзачком и большим планшетом красно-коричневой кожи через плечо, в котором лежала Афина. Из оружия она сначала хотела взять с собой бейсбольную биту, но передумала и решила обойтись только волшебной палочкой Ариэль, обернув ту цветастым платком.

Взяв с собой большую ивовую корзинку с продуктами и свёртком, при одном виде которой гном скривился, пикник на кладбище, это было выше его сил, Марина села в двухместную, лёгкую коляску, запряженную парой рысаков. Выехав с постоялого двора, дядюшка Тобби сразу стал нахлёстывать жеребцов и вскоре те неслись по шоссе, проложенному на высоком берегу реки, вверх и вниз по которой величаво плыли парусники. На каждом из них имелся, как минимум, колдун или маг, а потому паруса надувал персональный свежий ветер, благо на Ванте речникам было где развернуться, хоть регату устраивай поперёк реки. Поэтому никто никому не мешал и суда никогда не сталкивались друг с другом.

Теперь средних лет гном смотрел на из работу глазом чуть ли не профессионала и, видя повисшие на минуту паруса, чуть ли не покатывался со смеху. Все дела по управлению постоялым двором он перепоручил старшему сыну от второй жены, превратил одноэтажный домик, стоящий по соседству с домом своих новых друзей, в учебный класс и занимался в нем изучением магии чуть ли не сутками напролет.

Дядюшка Тобби, однажды сказав Марине, что последует за ней, спешно наверстывал упущенное время, как он сам говорил об этом. Его целеустремленности мог позавидовать даже Гектор. Гном начинал занятия в пять часов утра и после короткой беседы со своими друзьями во время совместного ужина, занимался ещё до часу ночи, приговаривая: - "Я уже столько времени провёл в кровати, что могу позволить себе сократить время сна." Если судить по толщине его магической книги, то он уже наступал на пятки Рании-Са и даже его магический молоток малость подрос. С ними дядюшка Тобби не расставался никогда, его магические книга и молоток лежали в чёрной сумке воловьей кожи, которая висела у него через плечо даже во время ужина.

Всю дорогу до кладбища они говорили о магии. Гном, очень быстро, в считанные дни, изучивший азы колдовства, волшебства и начал магии, так называемую формальную магию, и уже погрузившийся в куда более серьёзные их области, рассуждал о магии со страстью учёного-естествоиспытателя, стремившегося познать все тайны мироздания. Для Марины магия являлась всего лишь оружием, которое должно было ей рано или поздно пригодиться, для Гектора, по большому счёту, тоже. Для Рании-Са, мечтавшей только о небе и счастливом замужестве - магия была тем инструментом, с помощью которого девушка хотела достичь счастья.