Вернуть Дворянство 5

Заморский заиграл желваками. Похоже, он готов был и в рукопашную сойтись. Макаров пребывал в какой-то прострации. А вот Травников презрительно фыркнул.

— Столько слов, а ответ так и не прозвучал. Пришел обзываться, Благой? Чего ты хочешь?

— Вопрос неправильный. Правильный — что я буду делать.

— И что же? — раздраженно вопросил Заморский.

— Ничего, — развел руками дядька и с улыбкой победителя оглядел троицу.

А-а-а-а! Мне поплохело. Ну это же вылитый я. Ужас! Неужели всё так плохо. Кошмар! Какой же я бесячий тип.

Макаров выругался. Его поток можно было перевести в самой мягкой форме, как: «Что это, нахрен, значит?».

— Еще раз для дураков, под запись, — объявил он. — Я — глава клана Благих, официально заявляю, что получил всё, что хотел. Считайте, Грязновы за всех вас рассчитались. Вы не трогаете нас, мы не трогаем вас, столица спит спокойно. Все в выигрыше.

Троица переглянулась. Они явно не поверили.

— Что, так просто?

— Да, — нервно дернул щекой родич. — У меня большая семья, и я бы хотел просто жить, в открытую. Просто жить. Если ради этого надо отказаться от мести, что ж, пусть так. У всего есть плата, мы все к этому с детства привыкли, я полагаю.

— У клана Травниковых нет претензий к клану Благих, — первым сориентировался Родион.

— Еще бы они у вас были, — глянул на него исподлобья Клим, сжимая свои огромные кулачища.

— У клана Заморских нет претензий, — бросил Роман Заморский.

Макаров смотрел на меня, словно пытался разглядеть лицо через забрало, но оно точно непросматривается. Он перевел взгляд на Пауло Ребейро, затем на Дамира, а на Клима даже не взглянул.

— У клана Макаровых нет претензий, — нехотя произнес он.

— Что ж, господа, — поднялся Державин. — На этом, полагаю, встреча окончена.

— Спасибо, Артём Ярославович, — сказал дядька. — Поблагодарите! — бросил он уже уходящей троице. — Если бы не он, уборщики бы долго соскребали со стен ваши останки.

Державин кивнул на прощание и выскочил из кабинета, захлопнув дверь от греха подальше.

Я выдохнул, откинувшись и открывая забрало.

— Какой же ты невозможный, — схватился я за голову. — Так и хотелось тебя пришибить.

Дамир опять со второго раза открыл шлем.

— Да вы охренели! — сказал он будто даже с уважением.

Сразу понял, что мы его просто использовали.

— Такие дела, — не стал отнекиваться я.

— Я вам благодарен, но буду вынужден доложить.

— Да и похер, — махнул я рукой.

Это уже ни на что не влияло. Зерна сомнения в головах противников я посеял. А император… до него, наверное и не дойдет информация. А если и дойдёт, опальнее, чем сейчас, в его глаза трудно быть.

* * *

— Мне же не показалось, — первым на улице заговорил Травников. — Там был Дамир из канцелярских.

— Он самый, — кивнул Гореслав. — Целый и невредимый. Как и Клим, которому мы руку и ногу отрубили.

— И как всё это понимать? — спросил Заморский.

— Вероятно, какая-то секретная разработка, — сказала Травников.

«Абы кому такое не дадут», — повисло в воздухе не высказанным.

Гореслава не отпускало сообщение на португальском. Он запомнил его в точности, ведь прокрутил в голове десятки раз, прежде чем не убедился, что случайный набор звуков отпечатался в памяти.

Едва сев в машину, он набрал переводчику.

— Яков, слушай внимательно, если я правильно понял: «Сэ више нaу куэро вольта параонде нуш титирамуш».

— Вероятно, там было несколько иначе, — послышалось в ответ. — Сэ више нao куэр вольтар пара онде нуш ти тирамуш.

— Что это значит?

— Если не хочешь вернуться туда, откуда тебя мы вытащили.

Башка пухла. Стройная версия никак не собиралась. Неужели все же император решил убрать их? Для этого нужно сорвать оборон заказ, а потом допустить противника на территорию предприятий. Если хоть один человек пересечет периметр стратегических объектов, Макаровы утратят доверие, император введет свои силы, дабы обеспечить сохранность производств.

Но кому их тогда отдадут? Кому-то из столбовых? Может это намёк, что пора вернуться, снова стать тринадцатым столбом?

Ох, как же не хочется идти к нему лично на поклон. Вдруг, он себе это всё надумал, как же глупо тогда будет смотреться.

* * *

Когда противники улетели Державин оповестил, что каждый из них хотел бы провести индивидуальную тайную встречу. Ну кто бы сомневался. Мы потому даже и не уходили. Дамира только отправили отлеживаться.

Травниковых и Заморских можно было запускать вместе. Сначала пришел Заморский, а потом Травников. Они сильно удивились друг другу.

— Итак, господа, — уже спокойно начал говорить Клим. — Я собрал вас вместе, чтобы еще раз заверить, я, как лидер клана, не желаю вашей крови. Вас грядущее не заденет.

— А Макаровых? — задал логичный вопрос Травников.

Дядька покосился на пустующее ныне место Дамира.

— Скажем так. Скальпель лишь хирургический инструмент устранения разной заразы.

Намёк более чем прозрачный.

— Поэтому держитесь подальше и в ходе операции вас не забрызгает кровью. Хотя за своих потомков я не ручаюсь, боюсь, будут бить ваших в школе в хвост и в гриву.

Травников только глаза закатил, а Заморский даже рассмеялся.

Глава 19

Уже неважно передадут ли Заморский и Травников информацию Макарову или нет, это ни на что не повлияет. Я так всё запутал, что по факту сейчас всё упирается в совершенно другие вещи, а именно, готовы ли Макаровы выступить против воли императора.

Из мыслей меня вырвала распахнувшаяся дверь. Гореслав влетел в переговорную. Дядька бросил на него презрительный взгляд. Державин даже не садился, а встал сбоку стола. Долгое время стояла тишина. Клим и Гореслав буравили друг друга взглядами. Макарову нужен был этот разговор, хоть какие-то ответы получить, еще хоть каплю информации.

— Я тебе не верю, Благой, — сказал наконец Макаров.

— Да мне похер, Горка.

— Я просто предупреждаю тебя, только если даже попробуешь, хоть одна сраная провокация с твоей стороны, и остатки Благих развеются по ветру.

Клим рассмеялся, искренне, с полным чувством превосходства, так как смеются над покойником, который обещает, что будет жить вечно. И Макаров это почувствовал. Микродвижение мимики, но я был в режиме ускорения, так что разглядел.

Это нам и надо.

— Или все же превентивно вас уничтожить? — ощерился Гореслав.