Вернуть Дворянство 5

— Чем? — вскинул бровь дядька. — Сколько у вас сил в городе?

— На вас точно хватит! Мне много не надо.

Я наступил дядьке на ногу под столом, так как понял, он сейчас попробует Макарову по роже съездить. Клим встал, как и Гореслав. Стол специально длинный, чтобы переговорщики не дотянулись, но при должной сноровке, один рывок с опорой на руку — и вот ты уже летишь ногами в грудь оппонента.

Пауза затягивалась, дядька никак не мог совладать с гневом, чтобы ответить, я открыл нижнюю половину забрала сказал:

— А не надорвётесь, господин Макаров?

Почему-то, казалось, что он уже все равно знал, кто я.

— У Благих теперь много союзников.

— Мы не на турнирном поединке, — презрительно процедил Гореслав. — Здесь никто сражение на выносливость устраивать не собирается. Знаешь, змее достаточно одного укуса, и яд всё сделает сам.

Я усмехнулся, подошел снял шлем, положил на стол, заглянул ему в глаза и спросил:

— Ты когда-нибудь видел, как цапля сражается со змеей?

— Нет. Причем тут… — он был обескуражен таким поворотом событий.

— Цапля хватает змею за голову, — перебил я его. — Но давления клюва не хватает, чтобы убить добычу. Змея в свою очередь обвивается вокруг клюва и шеи птицы, пытаясь задушить обидчицу. И в какой-то момент не ясно, кто выйдет из схватки победителем. Змея выдохнется или же цапля отключится от недостатка кислорода. Но знаешь что? Проходит двадцать минут, и змея выдыхается. Цапля всегда съедает змею, как бы не выглядела их битва равной — исход предрешен. Намёк понятен?

Державин встал между нами.

— Прощайте, — процедил сквозь зубы Гореслав.

— До встречи, ублюдок, — сплюнул в ответ Клим.

Мы остались одни и дядька сказал:

— Зря ты полез.

— Я не виноват, что тебя покинуло красноречие.

— И с пафосом был перебор.

— Ой… говорил бы сам тогда.

— Я все силы потратил, чтобы его не убить.

— Вот и всё значит.

— Позёр, — покачал он головой и чуть толкнул меня, направляясь к выходу.

— Истеричка, — пихнул я его в ответ улыбаясь.

Хорошо, когда есть родич. Пусть даже такой трудный.

* * *

Гореслав хлопнул дверью машины, сломав к чертям доводчик. Совершенно не ясно, что говорить на совете клана. В голове крутилась только одна теория — «Голиаф». Благие все же не утеряли технологию. А восстановление конечностей, видимо, побочное открытие. Эти твари смогли подстраховаться так, что император не может их убрать, не потеряв контроль над проектом Голиаф. Они принесли правителю всё на блюдичке и взамен попросили лишь мести. И государь сделал выбор в пользу прогресса. Если выбирать между каким-то кланом Макаровых и стратегическим оружием, любой адекватный правитель отдаст предпочтение второму варианту.

Чёрт! Если всё и правда так, то что делать?

Тот самый случай, когда за ответом можно было идти к Романову. Он всегда просил только одно — услугу. Но теперь его нет. Может, потому и убрали?

Ничего не ясно.

* * *

— Ты охренел, Чеджу! — первое, что сказал Ржевский, когда я вошёл. — Я не давал согласие….

— Его и не потребовалось. А, собственно, что я сделал? Провёл опрос пациента не в палате. То что он не сумел сохранить анонимность — не мои проблемы.

— Вы вынудил Макарова поверить, что канцелярия причастна ко всем твоим интригам! — злился следователь.

— Упс, — только и сказал я. — Можете его разубедить, сказать, что это всё мои козни.

— Так он теперь и поверит, — он встал открыл окно, а потом захлопнул, снова сел.

— Зато у него не осталось выбора. Он прижат к стенке и сейчас мы поймем, готов ли он идти против государя.

— Не впутывай императора! — бахнул кулаком по столу Ржевский. — Ты доиграешься. Помяни моё слово, у всего есть границы.

— Поверь, Олег Аркадьевич, я канаты спиной чувствую прекрасно.

Он не понял отсылку на бокс, но мне было плевать, смысл точно уловил.

— Если Гореслав напрямую к императору пойдёт?

— Ну пусть сходит, — пожал я плечами. — Я бы ему даже рекомендовал.

— Выметайся с глаз моих!

* * *

Ржевский снял трубку красного телефона и под шум равномерного гудения стал набирать номер.

— Иван Петрович.

— Олежа, — донеслось на том конце провода.

— Я зайду? Один деликатный вопрос.

— Заходи, коль не шутишь.

Ржевский очень быстро дошел до кабинета императора и постучав, вошел.

— Чего у тебя? — сходу спросил государь.

Ржевский в деталях поведал.

Император долго молчал.

— Значит, проверка Макаровых на лояльность. Придут разговаривать или нет. Это интересно, Олежа. Хотя проморгал ты ситуёвину. Заболтал тебя мальчонка. И это еще интереснее. Вот чего. За парнем пригляд поставь.

— Уже, вашество.

— А ты еще поставь, — надавил голосом государь. — Есть что-то в той истории с Благими. И нужно выяснить, что. Отныне курируешь это вопрос.

— А мы на чьей стороне, то?

— На своей, Олежа. Не вмешиваться, но, если Благих будут топить, мы протянем руку. В прошлый раз мы не успели отреагировать, повториться подобное не должно. Это их новое невиданное ныне целительство. Нам это нужно.

* * *

Совет клана Макаровых единогласно принял решение просить аудиенции правителя. Император был в благостном расположении духа и даже поднялся, чтобы пожать гостю руку.

— Здравствуй, Горюшка, — тепло улыбнулся правитель.

— Долгих лет вам, Иван Петрович.

— Да будет тебе, Горка, какой я тебе Иван Петрович.

— Да, простите, дядя Ваня. Неудобно как-то, я все же к императору пришел, а не к отцовскому другу.

— Ты садись-садись, — захлопотал правитель, будто и правда был рад встречи и желал поскорее выслушать гостя.

— Я спросить пришел, без полунамёков и иносказаний, дядь Вань. Мы тебя чем-то прогневали? Если да, скажи, чем, наизнанку вывернусь, всё исправлю. Или ты отцу ту обиду простить не можешь? Хочешь вернемся, но примешь ли? Ты только честно скажи, царь-батюшка, в глаза глядя.