Вернуть СССР (очередная попытка) Часть 1

Почти приняв положительное решение вопроса, ректор спросил сидевшего перед ним мальчика - Чем вызвано ваше желание, молодой человек, ускорить процесс проведения экзамена - вы еще молоды и спешить вроде бы ни к чему? Месяц-другой в вашем возрасте непринципиальны, вы так не считаете?

Я мысленно матюгнулся, ну чего тебе надо еще? Сам министр иностранных дел тебе звонил, а ты тянешь кота за... хвост.
– Дело в том, уважаемый Николай Иванович, что товарищ Брежнев предложил мне работу его личным помощником и мне было бы крайне стыдно работать на такой должности без высшего образования. Поэтому как раз и принципиальна такая спешка.

Лебедев по мере моего монолога брови поднимал все выше, а в конце непроизвольно открыл рот. Правда быстро пришел в себя и принял верное решение.
– Так как ВУЗ у нас все таки готовит дипломатов, я бы предложил, если ты, Владислав, конечно же готов, прямо сейчас экзамен по иностранному языку. Какой язык ты знаешь? Ага, - видно нашел в Аттестате.
– Английский. Я сам и проведу этот экзамен.

– Вообще-то мне все равно по какому языку сдавать экзамен, я знаю все существующие и мертвые языки.

– поразил в очередной раз ректора, тот, было поднявшись, опять упал в кресло.

– Но как? В таком возрасте? Это просто невозможно! Так просто не бывает! Это нонсенс.
– Ректор поднял трубку телефона - алло, Светочка, пригласи ко мне Георгия Вениаминовича Арсаниса.

Вошедшего мужчину восточного типажа с большим лбом, переходящим в залысину, ректор представил мне как преподавателя персидского языка

– Ректор указал на меня рукой и произнес - Вот познакомься, Георгий Вениаминович, Владислав. Этому вундеркинду всего семь лет, а он утверждает, что знает все языки, в том числе и мертвые. К стати, собирается к нам поступить и сразу сдать экстерном экзамены за весь курс обучения.

– Интересно как!
– Арсанис с сомнением оглядел меня и обратился ко мне на фарси:

Харгез дэле ман зэ элм махруд нашод

Кам манд зэ асрар ке мавхум нашод

Хафтадодо сал фекр кардам шаборуз

Малум шод ке хич малум нашод.

Я перевел стихотворение - Не была познанья жажда чуждой сердца моего, мало тайн осталось в мире, не доступных для него. Семьдесят два долгих года размышлял я дни и ночи, лишь теперь уразумел я, что не знаю ничего.
– Затем на фарси задал вопрос преподавателю: - Красивые стихи писал Омар Хайам, не правда ли, Георгий Вениаминович?

Тот согласился, а затем перешел на дари, попросив меня немного рассказать о Омаре Хайаме. Так же на дари я ответил - Омар Хайам был персидским философом, математиком, астрономом и поэтом. Внёс вклад в алгебру построением классификации кубических уравнений и их решением с помощью конических сечений. Известен во всём мире как философ и выдающийся поэт, автор цикла философских рубаи. Омар Хайям также известен созданием самого точного из ныне используемых календарей. Родился в городе Нишапур, который находится в Хорасане. В восемь лет начал глубоко заниматься математикой, астрономией, философией. В двенадцать лет Омар стал учеником Нишапурского медресе. Позднее обучался в медресе Балха, Самарканда и Бухары. Там он с отличием окончил курс по мусульманскому праву и медицине, получив квалификацию хакима, то есть врача. Но медицинская практика его мало интересовала. Изучал сочинения известного математика и астронома Сабита ибн Курры, труды греческих математиков.

– Достаточно! Твои познания великолепны, говоришь ты как настоящий перс, кто ставил тебе произношение? Николай Иванович, если, этот юноша так же говорит и на остальных языках, то у меня просто нет слов!

– Хорошо, Чернов! считайте что вступительный экзамен вы сдали, оставьте документы, давайте встретимся с вами через недельку, получите график сдачи экзаменов и перечень вопросов в экзаменационных билетах.

Я пообещал себе отблагодарить Громыко, предоставив ему информацию о том, что пятого апреля семьдесят восьмого года советский дипломат Аркадий Шевченко при помощи сотрудников ЦРУ остался в Америке, получив политическое убежище. Этот скандал стал одним из самых грандиозных за всю историю холодной войны, поскольку Шевченко стал самым высокопоставленным перебежчиком в советской истории. В семьдесят третьем году Шевченко получил ранг чрезвычайного и полномочного посла и спец-назначение в ООН. Он стал заместителем генерального секретаря организации Вальдхаймера.

Казалось бы, для советского человека Шевченко достиг небывалых высот. Жизнь дипломата даже в третьей стране мира считалась в то время пределом мечтаний. А жизнь дипломата в Нью-Йорке и вовсе была чем-то заоблачным, вероятно, даже более привлекательным, чем место в политбюро. Хорошая зарплата, непыльная работа, доступ ко всем капиталистическим благам. Да и в Москве всё отлично. Четырёхкомнатная квартира на Фрунзенской набережной, буквально набитая антиквариатом, ценнейшими иконами, драгоценностями, мехами и прочими недоступными советскому человеку вещами.

Уже позже, когда следователи после побега Шевченко пришли описывать его имущество, им пришлось немало потрудиться. В общей сложности было описано имущество на сумму свыше двухсот пятидесяти тысяч рублей. И это при том, что стоимость многих весьма дорогих вещей в описях сознательно занижалась. Например, ценнейшие иконы рублёвской школы, по воспоминаниям сына дипломата, были записаны милиционерами как пятисот-рублёвые. Ещё Шевченко мог похвастать близостью к могущественному министру иностранных дел, который на долгие десятилетия застолбил за собой высокий пост. Немало сотрудников МИД отдали бы многое, чтобы иметь возможность общаться с Громыко так же близко и ездить с ним на шашлыки, как Шевченко.

Несмотря на всё это, Шевченко, едва получив высокую должность в ООН, затосковал. Сам он позднее утверждал, что принял решение бежать на Запад, конечно же, по политическим мотивам. Разочаровавшись в советской системе и её возможностях. Впрочем, это абсолютно дежурное объяснение для любых перебежчиков в годы холодной войны. Беглецы из капиталистических стран в СССР твердили о разочаровании в демократии и любви к советской системе. Беглецы из СССР на Запад заверяли в своём разочаровании в советской системе и любви к демократии. В семьдесят пятом году агенты ЦРУ подловили советского дипломата стандартно — подсунув проститутку и пригрозив компроматом. После чего ему пришлось исправно передавать советские секреты американцам. Конспиративная квартира для встреч находилась в том же доме, где он жил, но этажом ниже. Там дипломат встречался с американскими агентами и передавал им информацию из СССР. В основном различные слухи и сплетни, ходившие в высших номенклатурных кругах и долетавшие до Нью-Йорка. Однако передавал и информацию об агентах советской разведки, работавших под дипломатическим прикрытием. А также оценивал вероятность тех или иных решений в советской внешней политике, раскрывал советскую позицию на будущих переговорах по линии сокращения наступательных стратегических вооружений и так далее.

Поймав такси, чем очень удивил водителя, сначала поинтересовавшегося- не потерялся ли я в большом городе, я направился на встречу с Громыко в МИД.

В это время из здания аэропорта Шереметьево вышли трое мужчин, прилетевших рейсом Нью-Йорк - Москва и направились к автомобилю «Кадиллак» с посольскими номерами. Это были резидент московской резидентуры ЦРУ и двое молодых оперативников, неплохо проявивших себя на оперативной работе в одной из африканских стран и прошедших аккредитацию как сотрудники журнала "Тайм". С такой легендой, как посчитали в Лэнгли, легче всего вращаться в разных кругах советской элиты. Остальные восемь спецов, прошедших обучение в Разведывательной школе ЦРУ "Ферма" недалеко от города Вильясмбург. Все курсанты ЦРУ, обучающиеся на "Ферме", именуются Career Trainees (то есть карьерные стажеры), и проходят восемнадцати недельный курс обучения. Учебные курсы включают в себя "Flaps and Seals" (тайное вскрытие и запечатывание писем), "Picks and Locks," (скрытое фотографирование), искусство маскировки, скрытое проникновение и другие специальные дисциплины. Некоторые офицеры ЦРУ также проходят дополнительный курс парашютной подготовки на базе Harvey Point Defense Testing Activity, Elizabeth City, штат Каролина., а также на базе U.S. special forces в Панаме. Центр готовит в основном сотрудников Оперативного директората ЦРУ. Кроме них, на "Ферме" также проходит обучение спецназ ЦРУ. Этот спецназ известен под именем SOG (Special Operations Group), состоит из бывших армейских спецназовцев, действующих в интересах Лэнгли. На "Ферме" они проходят годичный курс обучения.

Операция Цунами медленно, но неуклонно набирала обороты.

Глава 12

Охотничье хозяйство в Завидово в эту субботу принимало всех членов ПолитБюро ЦК КПСС - прибыли сюда отдохнуть Леонид Ильич Брежнев, Алексей Николаевич Косыгин, Кирилл Трофимович Мазуров, Андрей Павлович Кириленко, Арвид Янович Пельше, Виктор Васильевич Гришин, Фёдор Давыдович Кулаков, Динмухамед Ахмедович Кунаев, Владимир Васильевич Щербицкий, Дмитрий Фёдорович Устинов и конечно же, "серый кардинал" Михаил Андреевич Суслов. После Сталина к власти стали приходить люди, предельно далёкие от идеологии. Они шли в партию уже по карьерным соображениям, а не ради дела мировой революции. В марксистских хитросплетениях они не разбирались. Писания Маркса и Ленина были для них чем-то вроде священных книг, которые им было трудно понять, требовался толкователь. И этим толкователем был Суслов. И при Хрущёве, и при Брежневе Суслов занимался тем, что искал идеологическое обоснование всем реформам и начинаниям. Он имел специальную картотеку с вырезками ленинских цитат. А поскольку Ленин порой писал прямо противоположные вещи, цитатами из его работ можно было обосновать любые партийные начинания — от массовых расстрелов до перехода на капиталистические рельсы. При Суслове секретариат ЦК стал вторым центром власти, наряду с политбюро. В секретариате Суслов обладал огромной властью и зачастую единолично принимал решения. Без его участия не принималось ни одно серьёзное государственное решение. Единственным человеком, который мог переубедить Суслова, был сам Брежнев. Да и то не всегда. Если в отсутствие Суслова было принято не одобряемое им решение, даже согласованное с Брежневым, то он зачастую убеждал генсека отменить это решение. Суслов отвечал за все идеологические вопросы в стране, он лично, в ручном режиме, решал вопросы об издании той или иной книги, прокате того или иного фильма, контролировал содержание СМИ, режиссировал съезды партии. Идеологическая политика Суслова безоговорочно ассоциировалась у всех с запредельным консерватизмом, ретроградством и враждебностью ко всему новому. Михаил Андреевич не курил. Он еще и не пил, при чем приносил в жертву здоровому образу жизни даже дипломатический протокол. На торжественных приемах в его рюмку всегда наливали кипяченую воду. А еще Суслов никогда не превышал скорость. Ехать больше шестидесяти километров в час – ни Боже мой! Брежнев и по этому поводу шутил, но Михаилу Андреевичу было все равно. Только его генсек называл по имени-отчеству, а всех остальных – на «ты». Он не ел осетрину и прочие деликатесы, в столовой питался исключительно картошкой пюре с сосисками. После поездок за рубеж всегда возвращал всю валюту до копейки. У Суслова не было своей мебели, в любое время года он ходил в одних и тех же калошах и в костюме старого покроя. Брежнев один раз даже весьма резко пошутил, предложив на одном из правительственных заседаний скинуться Суслову на более современный наряд. Новый костюм был куплен Михаилом Андреевичем сразу же. Зарплата у Суслова была более чем достойная, но, казалось, в деньгах он смысла не видел. Большую часть доходов он тратил на две вещи – перечислял деньги в Фонд мира и покупал книги, которые затем отправлял в библиотеки родной Саратовской области. И именно Суслов ввел в вузах страны обязательный предмет "Научный коммунизм".