Вернуться! (Эмигранты)

– Отдых-отдых. Гуляйте. Вокруг лагеря Цуцик резвится. Вы уж друг на друга не охотьтесь.

Теа улыбнулась:

– Не будем. Цуцик меня знает. Кроликов на всех хватит.

"Знаем мы этих кроликов. Сейчас заберетесь с одноглазым в кусты, и давай наверстывать всё, что в пути не успели. Хотя до полнолуния еще далеко. Фу, действительно, какая-то я окончательно неромантичная стала".

Катрин предпочла бы, чтобы лиска обернулась четвероногой уже этим вечером. Пробежаться ей необходимо, а заодно бы и местность разведала. Ну, рыжей тоже отдохнуть с друзьями хочется.

Флоранс, кутаясь в теплую куртку, сидела несколько в стороне от суеты. Вокруг разостланного плаща ковыляли близнецы. Оба с легким недоумением озирались - отвыкли от больших пространств.

– Вы одни?

– Я здесь, леди, - из впадины между камнями возник озабоченный Мин.
– Я охраняю.

– Спасибо, Минимум. Я посижу с детьми. Если хочешь, иди к костру. Там Даша с девушками какой-то сногсшибательный кулеш задумали. Внеси свою лепту.

– Пойду, - полукровка завозился, что-то пряча в одежду.
– Часовые на месте, но я тоже приглядывать буду.

Мин ускакал, и Катрин поинтересовалась у подруги:

– Он что тут собирал? Жуков? Вроде не сезон.

– Фу, каких жуков? Камни собирал. Для пополнения личного боезапаса, как я поняла. Очень ответственный воин. Дики ему помогала.

Дики, пошатываясь, как крошечный поддавший морячок, приковыляла к мамам, сжимая в обоих кулачках по гранитному осколку.

– Дивно, - одобрила Катрин.
– Вот этот камешек в самый раз - любого тушканчика вмиг свалит. Продолжай отбор.

Дики принялась ползать вокруг, принюхиваясь не хуже Цуцика.

– Штанишки порвет, - заметила Флоранс.

– Зашьем. Дай ребенку насладится свободой.

– Ладно, пусть наслаждается, - согласилась Флоранс.
– Тем более, ты ставить латки просто замечательно приноровилась.

– Тс! Не позорь леди "Двух лап". Понятия не имею - какие такие латки? Благородные леди в руки иглу берут, дабы вышивать изящные монограммы и куртуазные девизы. Эх, утеряла я былое благородное искусство вышивания "крестиком".

– Тебе и о латках забыть пора. Работу у Найни отбираешь. Она уже бурчит тайком.

– Бурчит она, потому что давно список прегрешений не предъявляла. Мягкие части тела у девицы чешутся. А иглу мне забывать нельзя. Когда на мне штаны начинают расползаться, Мыши почему-то вечно под рукой не оказывается.

– Тебе нужно окончательно повзрослеть и полностью отказаться от удовольствия регулярно рвать штаны. Рви какие-нибудь другие предметы туалета. Например, блузки, ночные рубашки, пеньюары. Знаешь, когда декольте расползается, это выглядит так волнительно... Гораздо симпатичнее драных штанов.

Катрин засмеялась:

– Не дурмань мне голову. До ночи нам предстоит еще торжественное мероприятие.

– Кэт, что-то не так? Беспокоишься? Бойцы что-то заметили?

– Ничего особенного. Людей здесь давно не было. Может, и никогда. Следов крупных хищников тоже нет. Просто все отвыкли от земли. Ай, стой, естествоиспытатель!
– Катрин в два шага настигла сына, задумчиво пихающего в рот вялый стебель травы, и подхватила на руки.
– Не докармливают тебя, да?

* * *

Искры большого костра взлетали к блеклым, полузакрытым тучами звездам. Туда же стремилась тягучая, выводимая грубыми моряцкими голосами песня. Говорилась в ней о древнем героическом походе, закончившемся в водах водопада на дальнем краю мира. Пели глорцы с воодушевлением, рыча как три десятка обожравшихся медведей. Впрочем, детям эти басовитые завывания спать не мешали. Ричард посапывал на руках Катрин, Дики уютно свернулась в одеяле на коленях Флоранс. Катрин смотрела, как смеется Эле, сидящая рядом с доктором. Дуллитл что-то рассказывал шкиперам, для наглядности показывая пальцами. Шкиперы, все четверо, улыбались, следя за движениями чутких пальцев хирурга. И Сиге улыбался, пытаясь повторять движения своими мягкими четырехпалыми руками.

Кулеш удался на славу. Катрин и сама порядком переела - тянуло в сон. Кружка джина, выпитая пополам с Фло, здесь была ни при чем. Цуцик тоже лежал обессиленный, с раздувшимся животом. Они с Теа принесли шесть кроликов. Скольких Цуцик не донес, сказать было трудно, но кулеш пес попробовал исключительно из вежливости. Еще на ужин подали чудесные, пахнущие дымком и медом, сладкие лепешки. И совершенно дивную жареную рыбу. Тут в приготовлении Катрин и сама поучаствовала, настояв, чтобы в "фирменный" маринад положили побольше перца. С джином хрустящая рыбка шла прекрасно. Добытчика Ныра славили всем отрядом.

С севера налетали порывы ледяного ветра, но у костров было жарко. Теа вытянулась у самых углей, положив голову на колени мужа. Под расстегнутой короткой курткой неприлично блестел плоский живот. В руках у лиски была короткая флейта - Теа часто играла с костяной игрушкой, но Катрин еще ни разу не слышала, чтобы флейта издавала какие-нибудь звуки.

Катрин ткнулась лбом в плечо подруги, прошептала:

– Фло, не знаешь, зачем нашей лисе флейта? Память о прежней жизни?

– Она играет. Только неслышно. Кажется, слишком высокие частоты. Но Сиге и другие дарки слышат. И Цуцик слышит. Ныр говорит, что лиска замечательно играет, но слишком печально.

Катрин хмыкнула. Надо же. Таинственность какая.

Молодежь сидела своей группкой. Беседа там шла бурно - Даша, Костяк, Жо, еще двое юных моряков что-то горячо обсуждали. Кстати, Костяк оказался центром компании. Сдержанный он парень, нужно будет с ним побеседовать и на отвлеченные темы. Рядом с Дашей сидел и Мин. Беседа, похоже, полукровку не так уж увлекала, он жевал рыбий хвост и, перехватив взгляд, Катрин, приветственно поднял лапку. Катрин улыбнулась. Мин тут же поднялся, обойдя поющих моряков, подошел к женщинам.

– Славный вечер, милостивая леди. У вас еще рыбки не осталось?

– Угощайся, - Катрин придвинула миску с подрумяненной острой рыбкой.
– Специально для артиллеристов сэкономлено.

– Очень вкусно, - покаянно признался маленький дарк.
– Ничего, что я подсел? Не нагло?

– Перестань. Ешь на здоровье, - сказала Катрин. Флоранс пододвинула лепешки. Полукровка смущенно захрустел рыбкой.

– Слушай, Мин, как ты считаешь - Теа хорошо играет?

– Мне трудно сказать. В Каннуте я музыку редко слышал. А такую вообще не слышал, - полукровка задумчиво подирижировал в воздухе полуобглоданной рыбешкой.
– Лунный свет ночью. Не как сейчас - вовсе не такая зимняя серость. Дудка у лисы звучит светло, как в полнолуние. Хочется залезть на вершину холма. Завыть на звезды. Только флейта не воет - поет. Царапает коготком по хребту. Мягонько так. Хорошая музыка, только веселится под такую да пиво пить не получится. Песня для холмов.