Вернуться! (Эмигранты)

* * *

День Катрин провела в спокойных и необременительных хозяйственных заботах. Немного повозилась в саду, а когда добытчики вернулись с рынка, помогла чистить рыбу - Зеро приволок целую корзину сардин. Клоринда принялась их споро жарить, и кухня наполнилась дымом и чадом. Катрин открыла дверь во двор. Груда рыбы на блюде быстро росла. На кухню уже несколько раз нерешительно заглядывал Зеро.

– Что он там топчется?
– рассердилась Клоринда.
– Жрать хочет, что ли? Я его завтраком хорошим накормила.

– Сейчас я ему пинка дам, - пообещала Катрин. У нее возникло подозрение, что голозадый зачем-то вознамерился срочно повидаться с бывшей хозяйкой.

Зеро торчал у сарая.

– Ты чего без дела шляешься?

Раб воровато оглянулся и сунул молодой женщине крошечный кусочек коры.

– Это что за презент?
– удивилась Катрин.

– Донесение, - шепотом пояснил Зеро.
– От Одноглазого.

Катрин с трудом разобрала наколотую острием иглы строчку: "Как автобус. Близко".

Ухмылку Катрин сдержать не удалось, - когда одноглазый в клинике обитал, окно его палаты на автобусную остановку выходило. Парень все удивлялся, как точно автобус приходит. Не важно, с пассажирами или без, - по рейсам автобуса в Нью-Бридже можно было часы проверять. Квазимодо тогда, кстати, в первый раз механические и электронные часы увидел.

"Как автобус" - значит, все по плану. "Близко" - значит, недолго осталось маяться и наложницу с неопределенными планами на будущее, изображать.

Катрин едва сдержала порыв одобрительно похлопать раба по плечу.

– Госпожа, меня не оставьте. Умоляю, - торопливо зашептал Зеро.

С сзади послышались шаркающие шаги и Старый грозно рыкнул:

– Вы что здесь торчите?

Катрин мигом растерла в пальцах кору, повернулась:

– Мне мотыжка в сад нужна. Я ему объяснить пытаюсь, а он не понимает.

Старый свирепо ткнул раба между лопаток:

– Пошел работать, червь!

Зеро поспешно затрусил прочь.

Старый повернулся к Катрин:

– Милорд приказал приглядывать за вами. За обоими. Чтобы не сговорились блудить.

– Блудить?!
– Катрин обиделась.
– Мне мотыжка...

– Рот закрой, женщина, - Старый махнул огромным кулаком в сторону удравшего раба.
– С ним застану, я тебя сам запорю. Мягок хозяин с вами, с тварями блудливыми. А я шкуру спущу не задумываясь. Поняла, утопленница?

– Поняла. Как насчет мотыжки?

Старый засопел:

– Страха не помнишь, северянка. Смотри, кожу гладкую опалишь.

– Что ты сердишься?
– Катрин улыбнулась.
– Мне всего-то мотыжка нужна.

– Это что такое? Сроду не слыхал.

– Железка такая, на палочке. Землю рыхлить.

Инвалид в сердцах сплюнул:

– Истинные черви. В земле копаться? Бараньи мозги нужно иметь. Ты, овца белобрысая, запомни, что я сказал. Я все замечаю, - Старый, придерживая тяжелый меч, заковылял к нижнему дому.

Катрин пожала плечами. Гордый какой морской волк. Сад, между прочим, кто-то сажал, растил. А теперь - "черви". Деградируете, господа пираты.

* * *

Сидели в спальне. Шить при слабом свете светильника надоело, и женщины развлекались, перебирая дареные побрякушки. Катрин рассказывала:

– Это лазурит. Он еще бывает фиолетово-синим, зеленым, и голубым. При родах помогает. Бессонницу гонит. Зрение острое дает. А это - сапфир. Укрепляет человека, долгую жизнь дает, потливость уменьшает.

– То-то, смотрю, я потеть перестала, - вздохнула Клоринда, которой принадлежал браслет.
– Не с кем мне потеть-то. Новых развлечений у милорда хватает. Если так дальше пойдет, придется мне Старого к стенке прижимать. Хотя уж очень он попорченный, бедолага.

– Ладно тебе жаловаться. Наскучим мы хозяину, так он тебе должок сполна вернет.

– Уж ты-то надоешь, - Клоринда покачала головой.
– Молодая, волосы светлые, умеешь всё, что в за морем в постелях попридумывали. Да и не только в постелях. Вон, - даже о камнях все знаешь. От тебя мужик не отлипнет.

– Это только до весны, - прошептала Эллилон.
– После свадьбы милорд молодой женой займется.

– Слушайте, а что милорд так на девчонку запал? Я понимаю, кровь у мормышки хорошая, целый остров за ней в приданом числится. Так подождать можно. Что же младенца-то мучить? У нее ни рожи, ни кожи.

– Нет, она ему приглянулась, - возразила Клоринда.
– Рата чуть-чуть подрастет, ничего личиком будет. А пока милорд с ней очень осторожен. До свадьбы, конечно. Ты с севера, ничего не понимаешь. Милорду наследники нужны. Настоящей крови, чтобы никто слова не сказал. Так что рожать Ратке, не перерожать.

– Да чему там рожать? Она сама еще мышь.

Клоринда пожала округлыми плечами:

– Как сможет, так родит. Будет каждое полнолуние слезами умываться, а куда деваться? За сытную жизнь платить нужно.

– Нет, милорд ее не только для родов взял, - возразила Эллилон.
– Он жену и хозяйку из нее делает. Поэтому Ратка и в спальню хозяйскую всегда вхожа. Чтобы училась. Он сам ей говорил. Я уж привыкла при ней. Северянку-то Ратка боится, с тех пор как подушкой по лбу получила. Но хозяин ее позовет. Будешь, утопленница, учить хозяйку молодую.

– Да пошел он, Песталоцци гребаный!
– не выдержала Катрин.

– Не ругайся, - зашипела Клоринда.
– Ратка подслушает, - хозяину передаст. И вообще, засиделись, спать пора.

Катрин заставила себя прикусить язык, хотя сказать хотелось многое.

– Да, спать пора. Клоринда, как тесто ставить, покажешь? Пироги у тебя просто сказочные получаются.

– Покажу. Может, у вас там, на севере, в постели всё и умеют, но до моих пирогов, вам, дикарям, далеко.

* * *

Перед сном Катрин вышла на галерею, глянуть на бухту. У парапета стояла Эллилон, тоненькая, закутавшаяся в просторную мужскую рубаху. В свете звезд - волшебная эльфийская принцесса. Катрин уже смотрела, - нет, ушки у девушки лишены малейших признаков остроконечности. Нормальные ушки, только маленькие и груз серебра только подчеркивал ту их полупрозрачность. Хрупкая девочка, совсем чуждая этим скалам и волнам, этому жалкому городишке, пропахшему дымом, рыбой и куриным пометом. И как ее сюда занесло?