Вернуться или вернуть?

— А я тут при чем? — жалобно поинтересовался Сергей.

— Не знаю, — вздохнул я и присел на ступеньку. — Давай позже вернемся и проверим еще раз. Маруська скоро на обед позовет, не нужно ей видеть, что мы по подвалу шаримся.

— Откуда вы знаете, что позовет? — задал Сергей вопрос.

— Память прошлого владельца всплывает. Так-то я ничего про этого Николая не помню, но информация появляется какими-то фрагментами.

И только мы расположились на диване в гостиной, как заглянула упомянутая Маруська.

— Микола Иванович, подавати обд або батька почекате?

— Батьку ждать не буду, подавай, — скомандовал я, попутно размышляя, как лучше легализировать Сергея.

Прислуга вопросы если и задаст, то я на них отвечать не обязан. А как быть с отцом Николая? Обедали в столовой мы вдвоем. Маруська подала на стол и удалилась. Из памяти Николая я выцепил, что в доме есть еще "економка", как называл купец родственницу со стороны покойной жены. Кстати, да. А матери у Коленьки лет десять как нет. Присматривают за парнем дед Лукашка и та самая "економка" Павлина Конкордиевна. Интересно, где она сейчас? Только что-то начал припоминать, как Серега меня отвлёк.

— Виталий… э-ммм… Николай Иванович, а мне каким именем называться?

— Вариантов немного. Документов у тебя все равно никаких нет, значит, и с именем не стоит заморачиваться. Как был Сергей Павлович Тынянов, так и останешься. Ко мне, кстати, можно по имени обращаться и на ты. Я сейчас биологически младше тебя на три года.

Серега криво усмехнулся и продолжил наворачивать рыбу.

— Вкусная какая, — заметил он, когда покончил со своей порцией. — Жаль пироги не осилю.

Удобство в виде прислуги мы с Серегой оценили. Расторопная Маруська вскоре чай принесла, а грязную посуду забрала на кухню.

— Пойдем, мы тебя немного переоденем, — решил я, когда с обедом было покончено. — Подберу тебе что-то из одежды Николая.

— А вы в курсе, где его комната? — усомнился Сергей.

— Когда я думаю о чем-то конкретном, то всплывают воспоминания, — поделился я своими ощущениями. Спальней Коленьки была самая последняя комната.

Вторая дверь из залы выходила на кухню. Сейчас ею не пользовались, поскольку еще было тепло и печь в доме не топили. Рыбу Маруська жарила под навесом летней кухни и только потом занесла в дом. Такое странное расположение кухни в доме обуславливалось печным отоплением. Между родительской спальней и спальней Николая тоже имелась печь, но размером поменьше.

Уже в комнате я "вспомнил", что у Коленьки две комнаты. Вторая зимой не отапливалась, да и размером была с кладовку. Из второй комнаты можно было выйти в коридор. Прислуга пользовалась этим выходом, чтобы принести теплой воды для умывания или, наоборот, убрать ведро с помоями.

— Раньше это была спальня родителей, — просвещал я Сергея. — Но после смерти супруги Иван Григорьевич перебрался в ту комнату, что рядом с кухней.

— Чтобы была возможность Маруську ущипнуть за толстый зад? — пошутил Серега, высматривая в окно ту самую Маруську.

— Вполне возможно, — не стал я отрицать. Николая раньше такая мысль не посещала. Или он просто не задумывался о сексуальных потребностях родителя? Самого Коленьку волновала какая-то Машенька Уварова. Но, кажется, у купца какие-то проблемы по мужской части. Даже наследник всего один, что немного неординарно для этого времени.

Однако стоило поторопиться с подбором гардероба для Сергея, пока домой не заявился родитель Николя. Критически осмотрев Серегу, я решил, что рубашка у него вполне достойная. Добавим к ней жилет и ничего менять не будем.

— Штаны тебе, может, чуть короткие будут, — протянул я найденную в сундуке вещь, — но в сапогах никто не заметит.

Предложенный предмет гардероба Сереге явно не понравился.

— Может, я свои джинсы оставлю? Они новые, цвет черный.

— Переодевай, — категорично заявил я.

— А сапоги зачем? Вонючие какие, — продолжал скулить парень — Поищи какие-нибудь туфли или ботинки. Тепло же на улице.

— Сапоги — это вынужденная мера, — просветил я. — Ты же от дома не отходил? Наверное, на крыльцо выскочил, осмотрелся и назад? По местным дорогам в кроссовках не пройдешь, утонешь в грязи.

Сергей с сомнением посмотрел в окно, но выходило оно во внутренний двор, который не отображал всех прелестей конца девятнадцатого века.

— Между прочим, сегодня шестнадцатое сентября 1887 года, — сообщил я Сереге, наблюдая за тем, как он меняет привычные вещи на то, что я выдал.

— Ты меня обрадовать или огорчить хотел? — поинтересовался Сергей. — Не пойму, почему штаны сползают с задницы, если они застегнуты. Это точно одежда Николая?

— Ремень от своих джинсов возьми, — посоветовал я.

— У тебя ремень поверх рубашки, — заметил Сергей. — Почему штаны не падают?

— На подвязках они, — продемонстрировал я веревочки по бокам штанов. — У меня под ними еще кальсоны, потому штаны свободные.

Повезло, что сапоги Сереге оказались в размер. Вернее, они ему подошли потому, что натянул он их на носки, а не на портянки.

— Ну как? — топнул Сергей ногой и повернулся.

— Никак, — буркнул я и вернулся к сундуку. — Ты не понимаешь, что без сюртука или кафтана неприлично. У тебя даже головного убора нет! Для местных это конкретное палево. И не забывай креститься. Мы сегодня пообедали без отца Николая. А то бы…

— Скажем, что на меня напали лихие люди, отобрали одежду и документы, — предложил Сергей свой вариант отсутствия гардероба.

— Тебя Маруська во вполне приличном виде видела.

— Так это я убежал в чем был, — покосился на свое отражение в оконном стекле Сергей.

— Пале-е-ево… — застонал я. — У Кольки сюртук долгополый, как для купцов. А ты мордой на купца не похож. Пока тепло, можно и так в жилете, но нужно что-то решать с одеждой, и срочно.

— Для этого деньги требуются, — мрачно напомнил Сергей. — У тебя они есть?

На эту тему я задумался и почти сразу вспомнил нужную информацию.

— О! Я, оказывается, в гимназии учусь. Нет… не учусь. Выгнали Коленьку, отец сильно ругался, — припомнилось мне. — Бля… я греческий язык знаю, закон Божий и ещё много разной фигни.

— По деньгам-то что? — напомнил Сергей и начал выкладывать содержимое своего куцего рюкзачка на кровать.

— Ничего. Я же с родителем живу. Бывший гимназист, с выбором профессии не определился. Хотя какой тут выбор? Коленька в лавке с отцом должен был торговать.