Вернуться по следам

Я давала Щуке понюхать мячик, потом укладывала ее, прятала вещь и давала команду «ищи» – таким образом собака полюбила команду «лежать» (как же, потом – поиск и бросалочки). Щука всегда безошибочно находила предмет, и это меня заинтересовало. Обычно обучение поиску – длительный и сложный процесс. «Прячут» демонстративно да потом еще ведут собаку. Но Щука обходилась без подсказок.

Тогда я привлекла к нашим играм Тараса.

Щуке давали понюхать какую-нибудь его вещь, потом Тарас прятался, и я командовала овчарке: «Ищи». Она становилась на след и шла, даже не делая попытки осмотреться поверху.

Это было удивительно, учитывая и то, что мы развлекались подобным образом прямо на площадке, где было натоптано, шумно, где все, по идее, должно было отвлекать и сбивать собаку. Должно было, но не отвлекало.

Я задумалась. Опыта обучению следовой работе у меня почти не было – я, конечно, помнила, как папа натаскивал своих легашей и гончих, но это было совсем другое дело, а с Ричардом мы занимались мало. Я решила показать эти фокусы Федору Сергеевичу.

– Ты знаешь, да. Явные способности у собачки. Надо продолжать. Просто удивительно! – сказал Федор Сергеевич.

– Удивительно другое. Где он их берет, вот скажите мне? Где дядя Жора берет таких собак? Или это у всех овчарок? – спросила я.

– Где, где… Там же и берет. В питомнике. Наверняка кто-то щенками налево приторговывает. Вот и результат. Гены, блин… Хорошие гены… и плохие чебурашки… – объяснил Тарас.

– Тарас, не городи ерунды! – сказал Федор Сергеевич.

– Да ладно вам, дядь Федь. Это везде. Это я один работаю там, где украсть нечего. – И Тарас заржал.

– Так он подрощенных собак покупает, не щенков, – заметила я.

– Ну, кто-то берет щенков с питомника, подращивает и продает. Так даже лучше.

– Что ж, Славочка, ближе к весне буду учить тебя основам следовой работы, – решил Федор Сергеевич.

– Ближе к весне мне надо из Щуки караульную собаку сделать… Эх, до чего жалко портить…

– Жалко, – задумчиво согласился Федор Сергеевич, – способная собачка, чуткая… Для караульной побрутальнее бы пса… Ну, ладно. Ты пока позанимайся с ней… выборкой, поиском предмета… А там посмотрим.

И мы со Щукой подло свернули с курса, обозначенного нам доверчивым дядей Жорой.

Выборки как учебного процесса собака даже не заметила – сразу определяла нужный предмет. Хватать за морду, чтобы научить команде «нюхай», не пришлось – нравилось ей нюхать.

Она переменилась – сделалась строже, спокойнее, почти перестала болтать лишнего, хотя живости нрава не утратила. Легкая, прекраснодушная, она напоминала мне музыку Моцарта.

– Это же Моцарт, гений… чистой красоты, Федор Сергеевич… Пропадет собака… Жа-алко…

На совет вызвали Катю.

– Берем, – сразу сказала она, – я ее доведу… Ты как, не против?

– Я-то не против… Только я не знаю, согласится ли хозяин ее продать. Еще и обидится, – сказала я.

– Почему? Мы выкупим. Если надо, я из своих доплачу.

– Не в этом дело. Просто так глупо выходит – сперва одну собаку увели, теперь вторую хотят… «Ой, вы знаете, ваши собачки слишком хороши для вас, мы их возьмем с удовольствием, а вы себе чего поплоше подыщите…» Боюсь, все же обидится… И собака ему к весне нужна, а где взять? Времени-то мало, чтобы обучить новую…

Все задумались и стали прохаживаться вдоль стеночки инструкторского домика – мы там прятались от ветра.

– Послушай, Катенька, а если предложить ему обмен… Если предложить ему Гектора? Мне кажется, Гектору вполне по плечу такая задача, – сказал Федор Сергеевич.

– Так ты же сам хотел Гека взять…

– Хотел… И возьму… Ссудим его на время этому… дяде Жоре, пока не подберем подходящего пса… А? Как тебе эта идея?

– Что за Гек? – влезла я с вопросом, и Федор Сергеевич мне рассказал, что в питомник возвращаются доживать собаки-пенсионеры. Им полагаются миска и угол по выслуге лет, но это формально. Чаще всего собак разбирают по домам сами сотрудники.

– Вот у Катерины теперь свой дом…

– От деда достался, – вставила Катя.

– …так она забрала двух кавказцев и немчика. А Гека никто брать не хочет. Так сложилось, что у пса было несколько проводников, и у него ни к кому привязанности нет. В работе – не помеха, а домой не каждый себе такую собаку взять захочет. Вот я и хотел… А то я все без собаки да без собаки… А Гектор – крепкий пес, всего девять лет. Вообще, в восемь списывают, но бывает, работают собаки и дальше. У Гека просто ранение было, уставать стал быстрее. Зато двор охранять – лучше не придумаешь, он пес спокойный, но дело знает…

– Федор Сергеевич, а он дядю Жору не сожрет?

– Не сожрет. Переключим.

– Урри, где кнопка? Где кнопка, Урри? – мерзким голосом загундел Тарас.

– А дядя Жора твой Гека обижать не будет? – сварливо спросила Катя.

– Не должен, – подумав, сказала я. – Присмотрю я за ним… Вопрос – согласится ли он на это дело…

Дядя Жора хохотал как филин, когда я стала рассказывать про милицейский питомник, про то, как возила туда Ричарда.

– А кобелек-то ссучился, – заходился он от смеха, – ссучился кобелек…

Узнав, что Щуку предлагают обменять на обученного пса, дядя Жора еще пуще развеселился. Шея и лицо от смеха стали багровыми, и я начала опасаться, как бы его кондратий не хватил.

– Вы посмотрите на собаку. Если не понравится – можете отказаться. Вам же предлагают, а не навязывают…

– Отказаться? Да ни в жисть! Это будет номер – мусорская собачка у меня под началом ходит! Когда брать?

– Не знаю пока. Можно позвонить?

– Звони…

И я позвонила Федору Сергеевичу, а он обещал позвонить Кате и снова перезвонить мне, то есть дяде Жоре.

Пока ждали звонка, я рассказала о ранении Гека. Дядя Жора перестал ржать – а я уж и не надеялась.

– Чего ж… Бывает… Служба у них такая, – сказал он даже с некоторым сочувствием.

Тут позвонил Федор Сергеевич и предложил встретиться завтра, в десять. Дядя Жора ничего не имел против.

Назавтра состоялся обмен пленными.

Катя привезла здоровущего, мохнатого восточноевропейского кобеля, а я привела Щуку и дядю Жору.

– Ну! Машина! – оценил дядя Жора Гектора.