Вернуться в сказку

Но Эрна не будет так делать. Зачем же отбирать работу у Розы? Если та узнает о ссоре Отакара и Рида и решит, что эти двое просто обязаны помириться и это, главное, возможно, а не как в случае Кристиана, Эйбиса и Феликса, то просто столкнёт обоих лбами, проорав что-то о том, что ей совершенно не нужны какие-либо конфликты сейчас… И ведь будет права? Разве нет? А Эрна попробует иначе — попробует поговорить…В конце-концов, это именно тузы и короли привыкли все свои вопросы и разногласия решать при помощи кулаков, парочки проклятий и обязательного выговора со стороны кого-то из преподавателей в Академии…

— Ты зря его обидел, — задумчиво произносит бубновая королева, доставая из кармана куртки яблоко. — Будешь?

Тот как-то невесело усмехается. Но не отвечает. Это несколько раздражает девушку. В конце-концов, это было невежливо. Он должен было ответить ей хоть что-нибудь. И он же не Эйбис, чтобы просто сидеть и дуться из чистого упрямства. Поэтому Эрна держит яблоко в протянутой рукой достаточно долго, пока ей, наконец, не удаётся хоть чуть-чуть расшевелить червового валета…

— Нет, спасибо, — бурчит себе под нос Толмей. — Ешь сама…

Это радует бубновую королеву. Радует, что с ней заговорили. Это означает, что она, возможно, сможет его и убедить в чём-либо. Хоть в чём-нибудь. Но наиболее желательно — извиниться перед Андэлем Отакаром. Тому ведь и без этих упрёков, должно быть, препаршиво… И как обидно, должно быть, слышать это от человека, с которым дружил в детстве и хотел продолжать дружить и всю жизнь?

— Ты говоришь, я его обидел, — презрительно замечает Рид. — А разве не он сам виноват в том, что…

Эрна слушает заинтересованно. «Сам виноват» — от этих слов девушке отчего-то хочется рассмеяться и отвесить — как сделала бы Роза — парню неслабый подзатыльник. Человек никогда не бывает виноват «сам». Так всегда говорил девушке её отец. Всегда есть что-то, что толкнуло его на тот или иной поступок. Иногда это что-то слишком хорошее, иногда — что-то слишком ужасное…

— В том, что заинтересовался некромантией потому, что его младшая сестрёнка недавно умерла? — спрашивает Эрна. — Нет, я не считаю, что он виноват.

Снова в голове всплывает образ малышки Жанны, которой теперь нет среди живых… Её было так жаль… Маленькая девчушка с тёмно-рыжими, как и у Андэля, жидкими волосами в простеньком, местами заштопанном и залатанном, но чистом и выглаженном тёмно-синем платьице… Бедный ребёнок, который никогда не знал ни материнской, ни отцовской ласки. Её любил один лишь брат — Андэль. Тихая, скромная девочка, не решившаяся тогда взять печенье с подноса. Вкусное шоколадное печенье, которое Леонризес и Роза готовили специально для неё. Эниф тоже пыталась подключиться. Но готовила Монтаганем прескверно, все это прекрасно знали… Девушка и сама это знала. И поэтому лишь скакала около маленькой девочки, пихая ей в руки купленные на какой-то ярмарке разноцветные леденцы…

— Мира не заинтересовалась некромантией только потому, что умерла её мама! — вскидывается Толмей. — Это не причина!

С ним постоянно хочется рассмеяться… Всё-таки, Виланд ей нравился больше — он пусть и совершенно не умеет думать, так и не пытается. Это было во много раз лучше. Кристиан, вообще, был неплохим парнем. Бойким, смелым, обаятельным… И, кажется, так же, как и Феликс Эсканор, по уши влюблённым в Миру. Наверное, именно поэтому они так враждовали.

Интересно, кто из них, всё-таки, победит в этой схватке за сердце Андреас?

Будет смешно, если победит кто-то совершенно посторонний… Тозеур, например. Или Тигарден. Вот тогда Виланд и Эсканор точно заключат «временное перемирие»… Если уж они могли столько цапаться друг с другом, вполне возможно, что вся их нерастраченная энергия перенесётся на того несчастного, в кого влюбится Мира.

— Не причина? — приподнимает бровь Хоу. — Один человек может держать себя в руках, когда умирает кто-то из близких ему людей, а второй буквально сходит с ума от горя. И, если Андэль не может справиться со своими эмоциями самостоятельно, только твоя вина в том, на что он пошёл.

Она сама обдумывает, что только что сказала. Нет, кажется, верно. Она иногда говорила прежде, чем успевала подумать над своими словами… Но сейчас она совершенно точно сказала всё верно. Не перепутала ничего. А Толмей смотрит на неё поражённо. Нет, у Виланда выражение лица в моменты шока было куда более привлекательным. Его хотелось лишь поцеловать в лоб и расхохотаться, а не врезать посильнее.

— Моя? — удивляется Рид. — Моя вина в том, что ему никто не помог справиться с его чувствами? Разве не туз должен заниматься поддержкой остальных «карт» своей масти в форме?

Туз… Что «туз»? Обязанности туза в той мере, в которой это должно было быть по Кодексу, исполнял лишь Феликс Эсканор. Он вот, действительно, был для пиков человеком, к которому всегда можно было обратиться, который всегда выручит, заступится, поймёт, пожалеет… А Константин был чёрств. Была ли у него душа? Даже если и была — пустая. По какой-либо причине. Вполне возможно, что когда-то он сам изничтожил её, искромсал на мелкие кусочки. Но Рид вряд ли это поймёт. Он, совершенно очевидно, не разбирается в древних легендах, в которых говорится про израненные, уничтоженные людьми души… Разве он поймёт?

Впрочем, когда это Райн — а именно он был тузом трефов — имел что-то против чёрной магии? Это ведь Андэль его постоянно отговаривал… А теперь… Теперь Константин вряд ли попробует сделать это. Ему хорошо хотя бы потому, что ему больше никто не мешает. Что ему ещё надо? Он просто пожмёт плечами и пройдёт мимо, даже если перед ним будет лежать умирающий человек. Что уж тут говорить о живом и, в общем-то, физически здоровом Отакаре? Уж это Рид должен понять — что Константин никогда бы не стал останавливать кого-либо от какого-либо глупого поступка, если это, конечно, не скажется на репутации всей команды? Когда это Райну было небезразлично то, что происходит вокруг него? У этого парня была некая своя цель, к которой он шёл все эти годы, что учился в Академии. И больше его ничто не интересовало…

— Константин не имеет ничего против чёрной магии, если ты не знал, — пожимает плечами Эрна. — Вполне возможно, что именно он и подкинул ту книжку Андэлю. Знаешь ли… Мировосприятие Райана несколько более… прогрессивно, что ли, чем ваше.

Толмей ожидаемо фыркает на эти слова. Ну, конечно — поверить в прогрессивность строгого и консервативного великого и ужасного Константина Райна, который нагонял ужас одним своим присутствием — это выше сил червового валета… Конечно… Как могла Эрна этого не учесть?

— И его «прогрессивность» в том, что он одобряет чёрную магию? — кривится Рид. — Хороша «прогрессивность»! Ничего не скажешь!

Бубновая королева смеётся. Смеётся… Ей почему-то становится в душе так хорошо, так легко, что не рассмеяться — грех. Ей так хорошо, что она готова вскочить, позабыв про больную ногу, обнять Толмея и кинуться — куда-нибудь… Броситься — бегать по траве, по цветам, по листьям… Вспорхнуть и — куда-нибудь улететь. Полететь туда — в Древнюю эпоху. Чтобы увидеть легендарный Сонм Проклятых. Чтобы пуститься в пляс вместе с Драхомиром и Деифилией, чтобы услышать хриплый смех Йохана, чтобы увидеть ухмылку Танатоса и прекрасные глаза Хелен… Если бы девушка только могла бы это сделать — она обязательно бы кинулась к ним…