Вернуться в сказку

Этих лиц было немного. Всего лишь шестеро. То был король, который никогда и ничего не говорил сам, сидел тихо и был весьма кроток; министр Делюжан, который всегда всё решал, но почти никогда не предлагал; Георг Хоффман, весьма выдающийся член Тайной Канцелярии, у которого всегда были новые идеи, из которых он озвучивал только те, которые считал блестящими, — впрочем, даже самый тщательный отбор не помогал, говорил он всё равно больше всех, нередко пуская в ход весьма едкие и ядовитые словечки и шутки по отношению ко всем, а в особенности — к королю, что ему, как уже было сказано ранее, прощалось, хотя иногда он предлагал что-то совершенно невообразимое, что оказывалось в последствии единственно правильным решением той проблемы; Гораций Бейнот, человек также молодой, амбициозный, но несколько более вспыльчивый и оттого кажущийся менее умным, предлагающий все свои идеи и планы, из которых некоторые были слишком сырыми и недоработанными, впрочем, актуальности они от этого не теряли; Алесия Хайнтс, племянница короля, девушка непомерно гордая, независимая и тщеславная, одевающаяся довольно просто и даже грубо, впрочем, не лишённая обаяния, — ей было всего двадцать три года, что не мешало ей манипулировать многими мужчинами и женщинами, ищущими её расположения, — обычно на тайных советах она молчала, ссылаясь на то, что всё равно ничего не понимает, однако слушала всё внимательно и нередко вставляла свои комментарии, весьма резкие и точные, что соответствовало её характеру; а также пожилой военачальник Теодор Норд, полноватый, добродушный, но вспыльчивый и несколько грубый, что очень мешало ему двигаться по карьерной лестнице, выросший на севере королевства и бывший бастардом одного знатного лорда, — когда-то в войне с королевством Кэй был ранен в правое колено, рана была вполне успешно вылечена, но хромота так и осталась с ним на всю жизнь, — он нередко предлагал почти блестящие идеи, которые Делюжан успешно дорабатывал. Это была шестёрка, которая фактически управляла государством. Так же иногда на таких советах присутствовали ещё четверо, которым, правда, право голоса не давали. Это были старший сын короля, наследный принц Эдуард, пятнадцатилетний подросток, слишком худой и тонкий для своего возраста, но уже довольно высокий, которого мать ещё боялась отпускать одного из-за его болезненности в детстве — впрочем, и сейчас тоже, — мальчик несколько заносчивый, но добрый, над горячностью и торопливостью которого посмеивались королевские слуги, пересекавшиеся с принцем; Риттер Тайм, чопорный до мозга костей аристократ, всегда делающий точно так, как велит инструкция, без грамма собственного воображения и фантазии, которая, казалось, у него отсутствовала, впрочем, как и душа, он напоминал всей своей худой вытянутой фигурой, сухой, как он сам, всеми своими поклонами и улыбками маятник, который никогда не идёт против системы; Моника Эливейт, мрачной девушки из Тайной Канцелярии, всегда одетой просто и со вкусом, слишком честно, для человека, работающего в таких кругах, по-своему несчастной, она была спасена графом Вейрдом от самоубийства и теперь работала на него, что не всегда было понятно по их взаимоотношениям; и Демолиш Инсертион, учёный, всегда вежливый, добрый и милый, но слишком незаметный — его присутствие никогда не мешало, его почти никто не замечал, жил он в своём собственном мире и никого не трогал, — пропускающий всё мимо ушей, это был человек, которого не видели в упор, хоть он видел всех и всем пытался как-то помочь, он не умел возражать, точно так же, как и повиноваться, наверное, его облили бы грязью, если бы он был хоть чуточку приметнее или бросался в глаза, как тот же Крекпот, получивший славу великого, хоть и сумасшедшего, химика, но Демолиша никто не видел, что несомненно было бы ему на руку, если бы он попытался извлечь из чего-либо выгоду.

В этот раз в небольшом кабинете собрались все из этой десятки. Король в парадном белом мундире сидел за стоявшим там зелёным письменным столом и рассматривал бумаги. То были различные письма и карты, старые записи, сделанные на тайных советах, и выписки из книг, которые могли бы пригодиться. За правителем стоял принц, наследник престола, Эдуард, недавно перенёсший очередную простуду и одетый матерью в несколько тёплых шерстяных кофт. Он заметно щурился, разглядывая остальных присутствующих здесь. Делюжан ходил по центру комнаты, он убрал руки за спину и из-за это казался более важным, нежели был на самом деле. Георг Хоффман, единственный, кто уселся на кожаном диване. В его руках была какая-то книга, которую он без всякого зазрения совести читал прямо при короле, одет он был так же, как и всегда: бардовый свитер, которому было, наверное, уже больше десяти лет, надеваемый графом постоянно — на холод или жару — износившийся и потерявший цвет, тёмно-серые штаны примерно такого же возраста, как и свитер, также постоянно одеваемый шпионом, и серые ботинки, которые, в отличие от своих товарищей, были куплены совсем недавно — обувь у этого человека изнашивалась быстро, — и поэтому ещё не потерявшие товарный вид. Над внешним видом этого человека долгое время пытались хлопотать Делюжан и Моника, но безуспешно. Через какое-то время даже они бросили это занятие. Алесия сидела в соседнем кресле и о чём-то думала. Её светлые короткие волосы — она обрезала свои косы около года назад — были растрёпаны, очевидно, девушка торопилась на совет, присутствующим было интересно, откуда именно, но все молчали, боясь вызвать ту бурную реакцию, что могла последовать. Она, как и Хоффман, не стала долго примерять наряды и оделась в ту одежду, в которой всегда ходила. В конце концов, еженедельные советы не всем будут казаться праздником.

Гораций и Теодор предпочли для себя довольно скромные стулья, находившиеся у противоположной стены, дивану и креслу. Оба человека не хотели сейчас ни привлекать чьё-то внимание, ни совсем уж засиживаться в тени. Человек должен что-то делать, иначе совсем раскиснет. Именно поэтому здесь находился лорд Тайм, как всегда очень строго и официально одетый, он сел рядом с военачальниками, выбравшими для себя этот угол. Его присутствие сильно нервировало остальных членов совета. В частности Делюжана, который это, впрочем, не показывал. Для Моники стула не осталось, поэтому она встала между книжным шкафом и Риттером, которого она единственная могла хоть как-то понимать. Около входа, на ковре, робко приютился Инсертион. Учёный так не хотел кого-либо потревожить своим присутствием, что позабыл о собственных удобствах.

— Думаю, вы осведомлены, почему именно созван этот, — Делюжан сделал ударение на последнем слове, — тайный малый военный совет.

Голос у него был низкий и весьма приятный. В нём никогда не прослеживалось ни капли резкости или предвзятости к кому-либо, даже если она на самом деле имела место. Так же голос его всегда слышали, даже учитывая то, что он говорил очень тихо.

Как только были произнесены эти слова, Георг с видимым неудовольствием отложил очень интересную книгу и показал, что готов слушать. Первый министр, заметивший это, чуть улыбнулся.

Этот человек обожал тех, кто был в Тайной Канцелярии, ведь создана она была именно им, и считал тех чуть ли не своими детьми. Наверное, именно поэтому им так много прощалось. Быть кем-то для человека, управляющего страной, пусть даже не на бумагах, довольно выгодно. Особенно если этот человек обладает некоторыми чертами характера.

Делюжан ими обладал.

— Так вот… Надеюсь, у вас есть идеи сегодня? — Спросил он, снова выделив слово, на этот раз «сегодня».

Георг задумался. Вообще-то, он еще утром приготовил несколько довольно интересных идей, но… Он привык выставлять напоказ что-то уже готовое, то, в чём есть не только смысл, но и внешняя оболочка, на которую люди всегда любят обращать внимание.

Демолиш робко посмотрел на министра, но говорить что-то побоялся, хоть идеи у него были. Впрочем, вряд ли кто-то заметил бы, что он посмел что-то произнести. Его речь воспринималась другими, как ничего не значащий шелест листьев, к которому никогда никто не прислушивается и до которого редко кому есть дело.

Гораций же, только сгенерировав новую свою идею, как всегда решил вставить свои пять копеек, как нередко говорят в простонародье, и заодно выпендриться тем, что именно он до этого додумался первым.

— Я считаю, что… — начал он весьма резко и торопливо, но запнулся из-за того, что попросту забыл свою идею, и был вынужден снова сесть, обдумывать свои гениальные планы дальше.

Эдуард не смог сдержать смешка. Алесия фыркнула. Теодор с сочувствием посмотрел на молодого человека. Он один понимал, как трудно жить и пробиваться с таким характером. Хорошо быть энтузиастом, но на этом одном качестве далеко не выедешь. Пожилой вояка знал это, как не знал никто другой. Георг Хоффман, пытающийся отшлифовать свой очередной план, вдруг задал вопрос, в умах остальных людей, присутствовавших здесь, совершенно ничего не значащий, глупый и противоречивший самой цели данного собрания.

— А что, если поддержать эту девочку?

Делюжан цыкнул на него, Алесия расхохоталась в голос, Инсертион с сожалением посмотрел на предложившего: он сам разделял это мнение, но сказать это вслух не мог, — наследный принц отступил на шаг назад, пытаясь не показать страха. Мальчик всегда настороженно относился ко всем членам военных советов, кроме троих: Демолиша, Горация и Теодора, которых он явно недооценивал и вообще считал никчёмными и бесполезными.

Граф, увидев реакцию на его предложение, пожал плечами, поднялся с дивана и быстрым шагом вышел, хлопнув дверью. Такое уже неоднократно случалось, и первый министр задумался, не является ли его идея хорошей, но одёрнул себя, решив, что на этот раз всё будет не так, как обычно.

Риттер Тайм осторожно шепнул Монике, что абсолютно не понимает, почему этого шпиона ещё не выгнали, коль тот позволяет себе такую дерзость — выходить из комнаты без разрешения и не попрощавшись — при самом короле. Та слабо улыбнулась и заметила, что сама этого никак понять не может.

Гораций вдруг снова поднялся и спросил, чем не нравится присутствующим идея его конкурента, за которого прежде никогда не заступался, был снова осмеян и удалён с сегодняшнего заседания под предлогом плохого самочувствия.

Дальше всё шло ровно так, как было обычно. Все долго думали над тем, что же именно можно сделать в той ситуации, в которой они находились, никто долго не мог предложить идеи, которая устраивала бы первого министра. В итоге решение предложила Алесия, которой сидеть тут надоело, и она просто решила что-то ляпнуть, чтобы её, как и Горация, попросили удалиться из этого кабинета.

Почему-то именно её идея пришлась по вкусу как Делюжану, так и королю Алану. Так же это предложение устраивало всех остальных членов совета. Впрочем, принца Эдуарда сейчас устроил бы любой вариант. Он устал стоять почти неподвижно и ничего толком не делать: юноше хотелось поскорее уйти отсюда и кое-кого встретить, тем более, что он обещал этому человеку быть сейчас в одном месте, которое считал тайным и непригодным для чьих-то ещё встреч, что было не совсем верным, потому как вся Тайная Канцелярия любила иногда наблюдать за ним и фрейлиной, которая, в принципе, и должна была туда приходить.

— Думаю, Ваше Величество, принцу следует отдохнуть… Вы в его возрасте вообще не переносили советы, а он… Ребёнку нужны движение и воздух. А тут нет ни того, ни другого. Что скажете? — прошептал на ухо королю первый министр, вспомнивший про время ежедневных встреч принца с этой белокурой Луизой, заботясь о том, чтобы ни мальчик, ни кто другой, кроме короля, не услышал его слов.

Монарх рассеянно кивнул.

— Ваше Высочество, Вы не устали тут находиться? Может, Вы хотели бы выйти подышать свежим воздухом?