Верный меч

Глаза застилала усталость. Я не смог толком заснуть, потому что под закрытыми веками передо мной неизменно вставал горящий Дунхольм и мои погибшие ребята. Нога пульсировала под зажившей раной, хотя до сих пор я не вспоминал о ней. Да, рана была исцелена, но шрам остался, как память о моем поражении. Это будет первое настоящее сражение после Дунхольма.

Боевых коней мы оставили в лагере, так как сейчас в них не было потребности, и оседлали вьючных лошадей. Они хорошо служили нам до сих пор, теперь им оставалось только доставить нас на несколько миль вперед.

Роберт появился, когда мы уже собирались уезжать. Как и мы, он был в доспехах, ремень шлема затянут под подбородком, хотя кольчужное забрало отвязано и болталось за плечом. И все же он не выглядел грозным, чувствовалось, что в кольчуге ему не очень удобно.

Но не все мужчины рождены воинами. Он был здесь не из желания сражаться, а из чувства долга по отношению к своему отцу и королю, и это было вполне достойно уважения.

— Мы приведем ваших коней, — сказал он. — Как только ворота откроются, я вас найду. Для каждого из вас есть место в моем отряде.

Я поблагодарил его, и он улыбнулся в ответ, но улыбка вышла слабой и кривой.

— Храни вас Господь.

— И вас, милорд, — ответил я.

С этими словами мы пришпорили наших лошадей и поехали за пределы лагеря туда, где всадники и пешие собирались под знамя, на котором был изображен белый волк на малиновом поле. Я знал, что оно принадлежит Гийому ФитцОсборну, пожалуй, ближайшему соратнику короля из всех сеньоров Англии и Нормандии. Я несколько раз встречался с ним при королевском дворе и знал как отличного командира, потому что именно он возглавлял правое крыло нашей армии при Гастингсе: то самое крыло, где сражался я сам. Он имел репутацию человека жесткого, но, к счастью, я ни разу не навлек на себя его гнев.

Он сидел на серой лошади, окруженный другими лордами, чье положение можно было без труда определить по изукрашенным драгоценными камнями ножнам и оправленным в золото шлемам. Похоже, они никогда раньше не выходили на серьезную битву, либо держались подальше от настоящей мясорубки. Иначе они должны были знать, что блестящие цацки только выделяют их в глазах врага, подстегивая желание убить их. Независимо от размера их богатства, приобретено оно было уж точно не на поле боя.

Я пытался протолкнуться через толпу к самому ФитцОсборну, надеясь, что он, может быть, признает меня, Эдо или Уэйса, хотя в последний раз мы виделись с ним в обществе лорда Роберта, и я не был уверен, что он вспомнит наши лица.

— Милорд, — позвал я.

Передо мной стояли пешие воины, но я продолжал двигаться вперед, и вскоре они отошли в сторону, тихо обругав меня.

Он повернулся в седле, и его взгляд упал на меня.

— Что такое?

— Нас прислал Роберт Мале, — сказал я.

Он внимательно осмотрел каждого из нас.

— Вы те, кто откроет нам ворота?

— Верно.

Я назвал наши имена, хотя он, казалось, не очень ими интересовался.

— Вас шестеро, — задумчиво произнес он. — Меня убедили, что этого достаточно. — он вздохнул. — Ну, неважно. На берегу реки вас ждет лодка. Это не самое большое судно, но для вашей цели подойдет.

Он внезапно отвернулся, так как за его спиной прозвучал уверенный голос, и подъехал еще один человек с двумя рыцарями по бокам. ФитцОсборн, словно позабыв о нас, направился к ним и спрыгнул с седла, пока второй человек делал то же самое. Они обнялись, я увидел в руках одного из рыцарей знамя с нормандским львом и понял, что второй человек был не кем иным, как самим королем.

Ему было лет сорок или около того, высокий, здоровый, как вол с толстой шеей и мощными руками, которыми отправил на тот свет немало противников. Его глаза были затенены полумаской, а губы сурово сжаты, но держался он уверенно, как и подобает королю. Впервые я видел его так близко, и хотя мне доводилось стоять перед многими знатными людьми, я не мог не испытывать благоговения перед ним. Это был человек, который своей волей и предвидением привел нас сюда, в Англию и выиграл для нас это королевство. Человек, который вышел в бой против узурпатора, превосходящего его численностью армии, и победил его.

Я торопливо подал знак спешиться, потому что неправильно было оставаться в седле, когда король стоит на земле на своих двоих. Они прервали объятия и зашагали к нам.

— Милорд король, вот люди, которые откроют для нас ворота, — сказал ФитцОсборн.

У меня хватило присутствия духа опуститься на колено. Король Гийом на шесть футов возвышался надо мной, и, подняв голову, я встретился с его огненным взглядом. Я быстро опустил глаза. Поговаривали, что король был склонен к гневу, и у меня не было ни малейшего желания проверять, правда ли это.

Он прошел вдоль всех нас.

— Ты, — его голос звучал сурово. Я посмотрел, желая проверить, не ко мне ли он обращается, но на самом деле король говорил с Уэйсом. — Как тебя зовут?

— Уэйс де Дувр, мой государь.

По крайней мере, он не казался недовольным.

— Долго ли ты служишь своему господину?

— Я служу его отцу, виконту Гийому Мале, — ответил Уэйс, его больной глаз слегка подергивался, что выражало у него крайнюю степенью волнения. — Хотя до него я принес присягу графу Нортумбрии, Роберту де Коммину.

— Эрл Роберт, — произнес король более мягко. — Я хорошо его знал. Он был хорошим человеком и настоящим другом. Как долго ты служил ему?

— С детства, мой государь. Четырнадцать лет.

Король задумчиво кивнул.

— Тогда, конечно, ты знал его лучше, чем я, — наконец сказал он. — Он слишком рано встретил свою смерть, но я обещаю, ты сможешь отомстить англичанам, которые убили его. Мы зальем улицы Эофервика их кровью.

— Я надеюсь на это, мой государь.

Король положил руку на его плечо.

— Я это знаю.

Затем он повернулся и пошел к своим людям, стоящим под его знаменем.

— Гийом, — позвал он ФитцОсборна. — Никакой пощады врагу.

Затем он со своими рыцарями уехал, возвращаясь в основное ядро лагеря, топот копыт их коней был слышен даже тогда, когда сами они исчезли в ночи.

Еще мгновение я стоял на коленях, не смея поверить, что находился так близко к самому королю. Поднявшись на ноги, я посмотрел на Уэйса, вид у него был слегка контуженный.

— Ты хорошо держался, — сказал я ему, но он только кивнул, не в силах говорить.

К нам подъехал ФитцОсборн. Он снова был верхом в шлеме и с копьем в руках, в то время как коричневый плащ закрывал его кольчугу.

— Ну, — сказал он, — Езжайте за мной. Мы выходим.

Я взглянул на стоящее передо мной войско: в два ряда выстроились около шестисот рыцарей, за ними следовали копьеносцы и лучники. Самих по себе их было недостаточно для победы над армией Эдгара, но вполне довольно для хорошей диверсии, чтобы создать у нортумбрийцев иллюзию полномасштабного наступления и продержаться до прихода короля с армией.