Верный меч

Моя голова гудела от этих мыслей, как вдруг с севера пришел новый звук. Звук военных рогов. ФитцОсборн напал на лагерь мятежников.

Англичане у ворот посмотрели друг на друга; один из часовых на воротах свесился через парапет, что-то говоря остальным. Все выглядели смущенными; если они и ожидали нападения в эту ночь, то скорее с юга, а не севера. Начальник охраны что-то крикнул одному из своих людей, и тот припустил вверх по главной улице в город.

Теперь их осталось только шесть — по одному на брата — честный расклад. Я опустил ладонь на рукоять меча, сердце забилось быстрее. Я уже чувствовал азарт, которого не ощущал несколько недель, но сдерживался, дожидаясь, пока англичане не повернутся снова к жаровне и не ослабят бдительность.

— Вали их! — взревел я, выскакивая из тени и на бегу выхватывая меч из ножен.

Первый из них повернулся ко мне, широко раскрыв глаза от изумления; он ткнул перед собой копьем, но я отбил его в сторону своим щитом и пронзил, прежде, чем он понял, что здесь происходит. Кровь брызнула из раны, когда я вырвал клинок, и он повалился на землю. Первый пошеееел!

Тот, что был в кольчуге, выхватил свой меч и набросился на меня, держа его обеими руками; он обрушил удар сверху, но я вовремя поднял щит, и лезвие отскочило от него, когда я отступил на шаг назад. Он оказался сильнее, чем выглядел, но слишком медлительный, так что, когда он замахнулся для нового удара, я, рванувшись вперед, ударил его щитом в грудь. Уже теряя равновесие, он выкрикнул несколько слов и упал на землю; когда он попытался встать, я уперся ногой ему в грудь и ткнул острием меча в лицо.

Двое англичан вверху кричали и бросали в нас копья, я повернулся как раз вовремя, чтобы отскочить от одного из них, и оно глубоко погрузилось в грязь. Еще пять человек в кожаных куртках мчались к нам из переулка, когда Уэйс, стиснув зубы, прикончил своим мечом последнего стражника у ворот.

— Мы справимся, — крикнул он мне. — Вы с Эдо поднимайтесь наверх.

По обе стороны ворот располагались проемы, за которыми виднелись ступени лестниц, ведущих наверх. Я взглянул на Эдо, а затем побежал в одну сторону, а он в другую. Мой плащ сползал, угрожая закрыть руку со щитом, и я отбросил его в сторону.

Я уже поднимался по деревянной лестнице, когда один из часовых встретил меня, целясь копьем мне в голову. Я нырнул в сторону и врезался в стену, сумев устоять на ногах, потом попытался достать его колено, но мой клинок встретил воздух. Он имел значительное преимущество, нападая сверху, и хотя я мог защититься от его ударов, я не мог подойти к нему ближе, чем на длину копья.

Он снова пошел на меня с возрастающей уверенностью, медленно спускаясь по ступеням и пытаясь ткнуть меня копьем в плечо. Я отступил, поощряя его продолжать атаку и отведя назад свою руку с мечом. Он попался на эту уловку и сделал глубокий выпад, но при этом открылся. Прежде, чем он успел восстановить равновесие, я метнулся вперед, ударив его под щит прямо в пах и повернув клинок, когда почувствовал вязкость живого тела. Его глаза распахнулись, и молчаливый вздох сорвался с губ; когда я отступил на шаг назад, его тело рухнуло и, кувыркаясь, покатилось к подножию лестницы.

Я оставил его и поспешил наверх на деревянную платформу, где Эдо уже теснил второго стражника к внешнему парапету. Англичанин закричал, когда его сбросили с ворот, и кричал, пока не коснулся земли, затем его крики стихли.

Отсюда я мог видеть весь город от моста до силуэта далекого собора. Эофервик просыпался. После того, как рога с севера затрубили в первый раз, на улицы стали выскакивать мужчины с факелами в руках, многие из них бежали к мосту в направлении этого зова, другие в нашу сторону. В полях и лесах на южной стороне я не мог разглядеть ничего, кроме темноты, но надеялся, что король и армия уже там, иначе все это было бы впустую.

— Идем, — сказал я Эдо.

Мы убрали наши мечи и поспешили вниз, стараясь не поскользнуться в том месте, где я убил часового. Его внутренности вывалились наружу, и ступени были скользкими от крови и дерьма.

Ночь наполнилась криками умирающих. Радульф вонзил клинок в горло нортумбрийцу; Филипп пнул жаровню под ноги бежавшего к нему англичанина, и когда тот отскочил, спасаясь от горящих углей, бросился на него. Остальные уже расправились с врагами, но крики и свет факелов из глубины города приближались. Кажется, Годфруа ранили в левую руку, но царапина казалась несерьезной; Уэйс уже занялся большим дубовым брусом, который удерживал створки ворот вместе, и мы присоединились к нему. Это оказалось труднее, чем я думал, и я сразу почувствовал, как напряглись мои плечи, но всем вместе нам удалось поднять его и бросить на землю, чтобы потом переключить все внимание на сами ворота.

Годфруа вскрикнул, и я оглянулся через плечо на улицу. В ста шагах от нас к воротам неслась толпа англичан с саксами и копьями наперевес; их было больше, чем я мог сосчитать на первый взгляд.

— Надо открыть ворота! — сказал я, наваливаясь на железные полосы, которыми были скреплены доски ворот, но даже под напором нас двоих с одной стороны и троих с другой, створки не поддавались. Я видел, как приближаются враги, и знал, что если мы не сделаем это сейчас, битва будет проиграна, едва начавшись. Наконец, с громким скрежетом ворота немного подались наружу.

— Толкаем! — крикнул Уэйс. — Все вместе!

Сопротивление уменьшилось, и я почувствовал, что ворота начинают раскрываться. Крики за спиной слышались все громче, все ближе, но я не смел повернуть голову, сосредоточив все силы в одной точке. Руки горели от боли, я мечтал остановиться, но знал, что не посмею это сделать. Постепенно проем увеличивался, так что в него могли войти сначала один, потом два человека, потом еще шире, пока мы не разошлись в стороны; наконец створки с грохотом ударились в бревна частокола по обе стороны ворот.

Если король ждал сигнала, чтобы начать атаку, то он его теперь получил. Мы сделали то, о чем нас просили, и ворота в Эофервик были открыты.

Но сейчас нам предстояло выдержать собственное сражение, потому что десятки англичан волной катились на нас, их лица светились в лунном свете, клинки их мечей пылали яростью.

— Строим стену, — закричал я, крепко сжимая скобы щита. — Обороняем ворота.

Я отступал, пока не встал прямо под аркой ворот. Это было узкое пространство, достаточное только для трех человек, сражающихся плечом к плечу, или для шестерых, разделенных на две шеренги. По крайне мере, мы могли не опасаться окружения, хотя, когда я снова увидел силуэты англичан, мне от отчаяния скрутило живот. Я оглянулся через плечо, надеясь увидеть выходящих из темноты рыцарей в кольчугах, но не видел ничего, кроме черноты. Значит, мы должны будем драться здесь. У нас не было выбора, если мы хотели добиться успеха.

Уэйс с Эдо встали по обе стороны от меня, перекрыв щиты и крепко упершись ногами в землю, трое дружинников Мале выстроились за нами; они стояли так близко, что я чувствовал запах их пота и крови врагов на их кольчугах. Звук их дыхания гремел у меня в ушах.

— Бей ублюдков, — крикнул Эдо, стуча мечом о щит. — Бей их, бей!

Мы не нуждались в особом поощрении, потому что в тот же миг англичане оказались перед нами, с разбегу ударив своими щитами в наши. Я отшатнулся перед силой их напора, но Радульф позади поддержал меня плечом, и наша короткая шеренга устояла.

Англичанин передо мной оскалился выбитыми зубами, его дыхание коснулось моего лица, когда он попытался дотянуться до меня, но я встретил его удар краем щита, отразил сакс и обрушил свой меч на его непокрытую голову. Он свалился к моим ногам, но у меня не было времени торжествовать, потому что следующий нортумбриец перешагнул через его труп, чтобы занять место в строю. Этот был выше, и даже в шлеме. Он высоко поднял копье и ударил сверху вниз, а я поднял щит, чтобы защититься, слишком поздно поняв, что открылся снизу, когда один из его товарищей ударил меня по ногам. Мне повезло, удар был слишком слаб, клинок отскочил от моих кольчужных шосс, но все могло быть и хуже.