Верный муж (сборник)
Шрифт:
Все пристыженно молчат. Если подумать, труд у Марьяны нелегкий. Очень даже тяжелый у Марьяны труд. С ее-то больными ногами! А нам – все на блюдечке с каемочкой: померяй, покрутись перед зеркалом, подумай да еще и выбери.
А там, на поле боя, дают – хватай! И без раздумий, и без примерки!
Мы – женщины работающие. Потерять полдня в очередях – невозможно, потому что в обеденный перерыв надо не обедать, а хватать сумку и бежать в продуктовый и там оторвать что-нибудь на ужин. Хорошо, если попадутся сосиски, или колбаса, или сыр. А вдруг повезет, тогда и кусок мяса. Про курицу
Жемчужное счастье берет Ольга. Глаза ее устремлены в пространство – наверное, представляет, как на Новый год любимый поведет ее в ресторан и наденет она набор Снежной королевы. Только кокошника не хватает, честное слово!
А вот пластмассовые разноцветные клипсы и бусы мы разметаем в момент – и дешево, и весело, и симпатично. На лето самое то!
– Армяне льют, – честно объявляет Марьяна, – какие молодцы!
Из обуви совсем скучно – босоножки на немыслимом каблуке и к тому же белого цвета. Не люблю белую обувь! А еще туфли черного лака с серебристым пластмассовым бантом – слава богу, Кетошкиного размера. Мы радуемся за Кетошку – хоть что-то подошло! Она успокаивается и снова принимается есть печенье.
В коридоре меня зажимает Наташа.
– Дура! – жарко шепчет она. – Зачем отдала этой куртку? Спятила, что ли?
– Да ладно, – вяло отбрехиваюсь я, – что мне, замуж выходить?
– Ей, знаешь, тоже не светит, с ее-то характером! Мужики бегут через пару дней. Она же… – Наташа крутит пальцем у виска. – Ты разве не видишь? Макароны жрет и хлеб – экономит. Жадна, как не знаю кто. Из-за рубля удавится. На тряпки копит – думает, мужики на тряпки клюют! Дура! А мужики ведь… – Наташа загадочно улыбается. – Ну, я-то все про это знаю! Ты же меня понимаешь!
Я мотаю головой.
– Не-а! – И интересуюсь, на что клюют мужики.
Наташа смеется – ей кажется, что я шучу. А я не шучу! Мне и вправду про это ничего не известно! И не потому, что я такая наивная. Просто так сложилась моя жизнь.
Замуж я выскочила на первом курсе, не очень разобравшись, как ставить силки и чем завлекать. Просто так вышло. И продолжается по сей день. Тьфу-тьфу, не сглазить! А то попадется моему мужу такая умная Наташа, которая «все про это знает», и останусь я одна.
– Забери куртку обратно, – советует Наташа. – Скажи, передумала.
– С ума сошла? – пугаюсь я. – Как «передумала»? Разве так можно? И ей она, в конце концов, нужнее.
– Да? – удивляется Наташа. – А это почему? Сидит на ней, как на корове седло. Цвет убивает. Куда ей серый? Она сама вся серая! И почему – нужнее? Чем тебе? Ты сколько лет замужем?
Я пугаюсь.
– Семнадцать, – тихо говорю я. – А что?
Звучит как приговор. Наташа усмехается.
– А то! – продолжает она. – Семнадцать! Немало! И взгляд у твоего…
– Какой? – совсем теряюсь я.
– Заинтересованный. Вот какой. Кобелячий такой взгляд. Ты что, не замечаешь, как он на баб смотрит?
Опаньки! Ну и стерва эта Наташа! Завистливая стерва!
– У нас прекрасная семья, – отчеканиваю я, – и мы друг другу доверяем!
Она кивает:
– Да пожалуйста! Доверяй на здоровье! А вот она,
Ольга эта, тебе бы куртку не отдала! Не сомневайся!А я и не сомневаюсь. Не отдала бы, правильно. Ну и черт с ней! А мой бюджет сохранен! И нервы, кстати, целее.
Я удираю от противной Наташи, а в комнате уже делят кастрюли. Точнее – набор. Три кастрюли разного размера, чайник, сковорода и турка.
Кидаем жребий – если бы это не придумала Инеска, точно была бы кровавая драка.
Ни Инеска, ни Кетошка в лотерее не участвуют – у Инески похожий набор есть, а Кетошка готовит в посуде, доставшейся ей от грузинской бабули – глиняной кеци и чугунной.
Итак, нас трое. Пишем бумажки и бросаем жребий.
И мне достаются сковорода и турка. То, что совсем не нужно. Кофе мы не варим, а пьем растворимый. Мясо отвариваем, а курицу запекаем – у мужа язва, и мы ничего не жарим. И на черта мне эта турка и сковородка?
Я расстраиваюсь так, что стыдно. На глаза наворачиваются слезы. Потерю куртки я не переживала так сильно, как потерю вожделенных кастрюль.
Ко мне подходит Ольга и отдает свои бумажки. На них написано – кастрюля большая и кастрюля средняя.
– Возьми! – говорит она. – Зачем они мне? Мать испортит, а мне готовить некому.
– Ну, – тяну время я, – сегодня некому, а завтра…
– Вот завтра и куплю! – улыбается Ольга.
И я снова счастлива! И это значит, что хозяйки во мне больше, чем женщины! Потому что кастрюли важнее! А как же мой муж с «заинтересованным» взглядом?
Ну и черт с ним! Уйдет – буду любоваться кастрюльками. Они-то мне точно нервы не попортят.
Я глажу руками это красное, в желтых и синих цветах, эмалированное чудо.
Одна – для первого. Другая – для каш, пюре или компота.
Нет! Нет и нет! Зачем убивать эту красоту такими банальностями, как щи или овсянка! Поставлю на полку, пусть стоят и украшают мою кухню!
И еще – мою жизнь!
Я с благодарностью смотрю на Ольгу и уже ее не ненавижу и даже почти люблю.
Финские сигареты хватает Кетошка – три блока, для мужа. Никто не возражает.
Что сигареты! У Марьяны есть еще и итальянские макароны – целых пять пачек. Тоненькие, длинненькие, желтенькие, в красивой красной пачечке. На них написано – «Спагетти». Настоящие спагетти! Мы разглядываем их, как папуасы стеклянные бусы.
А как делить? Пачек пять, нас шестеро. Отказываться никто не собирается – благородных нет.
Назревает конфликт.
Марьяна чувствует себя виноватой и пытается спасти положение:
– Есть еще ветчина! Датская, в банке! Кому-то ее, остальным макароны.
Ветчина. Датская. В банке. Это неплохо, но… Ветчину мы все ели, а вот настоящие спагетти!
Вспоминаю из книг – томатный соус, чеснок, листья базилика. Вот с последним ингредиентом туговато. Что за птица – базилик? Можно просто – с сыром. «Российским». И ничего плохого! Нет! Макароны – мне! Потому что мои дети их обожают! Даже наши – серые, толстые и клейкие.
На ветчину соглашается Инеска – дочке Лильке в дорогу, – и мы облегченно вздыхаем. Потом наша кудесница достает полотенца – махровые, толстые, пушистые. В цветах. И целых десять штук.