Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

Самым образованным, самым представительным из греческих духовных лиц, являвшихся когда-либо в Москву [51] , называли современники Паисия Лигарида. Вытребовал его в Первопрестольную не кто иной, как сам патриарх Никон. «Слышали мы о любомудрии твоем, — писал верховный пастырь России Лигариду, — и что желаешь видеть нас, великого государя: и мы тебя, как чадо наше по духу возлюбленное, с любовью принять хотим».

И действительно владыко был обласкан и царем Алексеем Михайловичем, и патриархом Никоном, но, сам того не подозревая, оказался меж двух огней. Напрасно убеждал он своего духовного покровителя смирить гордыню, ибо: «Какую пользу принесло твое гневливое отшествие во время крамол и браней?»

51

Паисий Лигарид прибыл в Москву в начале 1662 года под именем митрополита Иерусалимского монастыря Иоанна Предтечи. — Примеч. авт.

Когда увещевания результата не возымели, Паисий Лигарид твердо принял сторону Алексея Михайловича, и оба поначалу договорились до того, что «его (Никона. — Б. К.)надобно как еретика проклинать».

Перед монахом Симеоном проходил ежедневно круг ранее незнакомых ему людей, он переводил для Паисия Лигарида десятки писем, из которых становилось ясно: патриаршеству Никона пришел печальный и бесславный конец. Целых пять лет Русская православная церковь не слышала гласа верховного пастыря! Такого на Руси не бывало никогда.

«Первостепенный деятель эпохи», как окрестят Симеона Полоцкого его последователи, обладал завидными качествами — осмотрительностью и осторожностью, которые в первые месяцы пребывания в Москве во многом способствовали укреплению его положения среди властей предержащих. О благосклонности царя свидетельствует именной указ, по которому местом жительства Симеона Полоцкого в Москве была определена «обитель Всемилостивейшего Спаса, что за Иконным рядом» [52] . Щедротами Алексея Михайловича монах Симеон был уравнен в содержании с дворцовыми слугами и не испытывал нужды ни в бумаге, ни в письменных принадлежностях. «Толмачество латини Паисия Лигарида», по сути, сделало Симеона Полоцкого правой рукой митрополита Газского. Вместе с владыкой Симеон отправился в Воскресенский монастырь, где обитал патриарх Никон. Грехов за верховным пастырем к тому времени накопилось изрядно, а донос Романа Боборыкина о том, что Никон возвел хулу на царя с семейством, раскрутил маховик процесса, который вошел в историю как «дело патриарха Никона».

52

Ныне ул. Никольская, ведущая к Красной площади. — Примеч. авт.

«Главный общественный интерес» к нему не ослабевал шестой год, а сам съезд «богоносных отцов церкви» получил название Большой Московский собор. Проходил он в то время, когда призрак очередной, теперь уже духовной смуты беспрепятственно бродил по Москве, порождая словесные перепалки, предвестников вселенской склоки и кровопускания.

В такой обстановке Алексей Михайлович предпринял попытку нанести противникам всероссийского благоденствия решительный удар. На соборе предполагалось: осудить «дьяволом насеянный раскол», выбить почву из-под ног его вождей и поставить окончательную точку в судьбе неуправляемого патриарха. Мы еще вернемся к теме раскола и роли Симеона Полоцкого в борьбе с ревнителями старой веры. Пока же заметим, что Алексей Михайлович внял совету Епи-фания Славинецкого и направил четырем патриархам: Александрийскому, Антиохийскому, Иерусалимскому и Константинопольскому — приглашение к участию в соборе, «яко да исправят и рассудят, яже между нашем [русские] церкве случившиеся раздоры, соблазны и мятежи».

Серб Юрий Крижанович, современник Симеона Полоцкого, назвал Большой Московский собор «полувселенским» и объяснил это так: «[Тем] и зову, вещы бо есть от помистного: понеже на нем быша два постранна (патриарха. — Б. К.)и третий домашний патриарх. На том же собору быша и ныне на Москве живут величественные отцы Епифаний и Симеон и они белорусски андреевского монастыря отцы». Относительно Симеона Полоцкого в этом высказывании закралась неточность: герой нашего повествования обитал в монастыре Всемилостивейшего Спаса.

2 ноября 1667 года в Москву прибыли только первые два патриарха — Паисий и Макарий. Константинопольский и Иерусалимский патриархи, сославшись на опасности, подстерегавшие в долгом пути, и неустройство в собственных церквах, дали на приглашение вежливый отказ, однако подписи о своем согласии об отречении Никона от патриаршества поставили.

У Паисия Лигарида мы находим описание этой встречи. «За сорок верст от Москвы, в селе Рогожем, встречал патриархов Владимирского Рождественского монастыря Филарет, а царь, добрый наш гостепитатель, выслал им разные гостинцы, достойные царского величия, приложив к ним, как розу, дружелюбное письмо. Но самые торжественные встречи ожидали патриархов в Москве. От городской стены начался торжественный крестный ход, во главе которого несли царское знамя с золотым двуглавым орлом». Еще несколько дней прошли в разных торжествах, и венцом всех речей, по утверждению очевидца, «без сомнения служили речи Паисия Лигарида и Симеона Полоцкого».

5 ноября царь Алексей Михайлович имел продолжительную беседу с патриархами наедине, и, как гласят документы, «авторитет будущих судей Никона был признан и утвержден».

Еще ранее, в самом начале открытия собора в феврале 1666 года, на котором председательствовал митрополит Новгородский Питирим, раскольникам дали понять: церемониться с ними не станут. Во-первых, собравшиеся после долгих споров выработали и окончательно утвердили правила богослужения и трактовки особо уязвимых мест в богословии. Во-вторых, был вынесен на всеобщее обсуждение кодекс чести священнослужителя, религиозно-нравственные принципы, на которых основывалось земное житие и служение Господу. Все эти и другие положения вошли в «Наставление иереям», которое через небольшое время было отпечатано в Москве.

На глазах монаха Симеона Полоцкого творилось невиданное доселе зрелище. В центр представительной аудитории [53] один за другим выходили последователи ереси и просили прощения у собратьев по Русской апостольской церкви. Первым произнес покаянные слова епископ Вятский Александр, за ним говорил архимандрит Спасского Муромского монастыря Антоний, игумены Феоктист, Сергий, монахи Ефрем Потемкин, Сергий, Серапион и другие. Искренни были их раскаяния или нет, показало время.

53

Всего на Большом Московском соборе 1666—1667 годов присутствовали: 2 патриарха, 14 митрополитов, 8 архиепископов, 5 епископов, 25 архимандритов, 8 игуменов, 13 протопопов и «иные премногие священного чина люди, иноки же и бельцы». — Примеч. авт.

По делу патриарха Никона было проведено четыре заседания. Симеон трудился в йоте лица своего, озвучивая переводы речей, высказываний, резких реплик. Первое заседание открылось 1 декабря 1666 года. Проходили собрания в трапезной царских палат. «Именоваться патриархом быть недостоин», — таков был вердикт, вынесенный на заседании 5 декабря. Через неделю, 12 декабря, Никон предстал в своей домовой церкви «при властях, боярах и думных людях, и вина ему была чтена, и клобук патриарший и мантия со источники была снята, и ссылка была сказана на Бело озеро в Ферапонтову пустыню».

Затем был оглашен окончательный текст низложения, составленного Симеоном и одобренного царем и патриархами [54] . Сам Алексей Михайлович на столь печальной церемонии не присутствовал.

Оглашал приговор Никону патриарх Александрийский Паисий: «Благословен Бог… Изволися Духу Святому и нам: по данной нам власти вязать и решать, мы согласно приговору святейших патриархов, братии и сослужителей наших постановляем, что Никон на будущее время не есть и не именуется Московским патриархом, а иноком и старцем Никоном, за проступки всюду разнесшиеся и за прегрешения, им совершенныя против Божественных канонов».

54

Приговор был составлен на двух языках — русском и греческом. — Примеч. авт.

Тайком от народа 13 декабря 1666 года сани в сопровождении небольшой охраны увозили монаха Никона в Ферапонтов Кирилл о-Белозерский монастырь. Скончался человек, противоречивая судьба и деяния которого наложили отпечаток на многие века и всю церковную жизнь, по дороге в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь 17 августа 1681 года [55] . Незадолго до кончины Никона царь Федор Алексеевич уступил просьбам своего воспитателя Симеона Полоцкого и тетки Татьяны Михайловны об улучшении участи опального патриарха.

55

Похоронен Никон там же, в Воскресенском монастыре, в 45 верстах от Москвы. Похороны прошли по патриаршему чину. — Примеч. авт.