Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

Симеон Полоцкий творчество Феокрита знал, Вергилия превозносил и не случайно избрал пастораль как способ излить душу, как выход поэтическому вдохновению и проявлениям чувств христианина. Звучание пасторальной лиры мы обнаруживаем в ранних стихах-диалогах и в коллективных орациях, написанных монахом Полоцкого Богоявленского монастыря.

Совет превечный открывая тебе, Гавриил архангел, в светлых одеждах Став пред тобою, изрек: здравствуй, Чистая Дево, радуйся! Здравствуй, земля непаханая И никогда никакими семенами не засеянная! Здравствуй, кунино неопалимая, Огнем Божьей любви кругом окруженная [70] .

70

Стихиры из «Акафиста Пресвятой Деве…»

Но это была, как говорится, проба пера, на смену которой приходит другой прием — диалог пастырей. В «Беседах пастуских еже ест о воплощении Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, виденнаго ими во вертепе, от пречистыя Девы Марии пеленами повита и во яслех положенна» [71] участвуют двое пастухов. Первый — вероятно, юноша, наделенный природой пылким и чувствительным характером, — вещал:

О небеса, что долго зазорите, Адамантовых врат не отворите, Удержуете нам обещанного Агнца славнаго? Спустете радость ненасыщенную, Кропете свыше росу спасенную, Оживляющу изсохшия души В греховней суши.

71

Год издания 1658-й.

Симеон Полоцкий предстает в своем поэтическом творении в двух ипостасях, которые венчали юность с сединой мудреца. Поклонение пастухов Христу, явившемуся на свет Божий, преисполнено душевной теплоты, пронизано искренностью и надеждой, и потому их беседа захватывает читателя. Вопросы юного собеседника не повисают беспомощно в воздухе и находят вразумительные ответы, в которых — радость сопричастия с великим событием.

Ныне нам радость явися, Христос, Сын Божий, родися, мирови спасение…

Симеон Полоцкий, которого один из явно не расположенных к нему современников назвал «всезнайкой», без сомнения, приступая к написанию «Бесед…», был отлично знаком с польскими пасторалями, посвященными рождению Иисуса Христа, и, возможно, испытывал их влияние, однако, вовсе не копировал творения иноземных предшественников. У автора «Бесед…» свое видение чуда рождения Спасителя. Он отбрасывает сцены исполнения песни, преподношения подарков (которыми изобилуют польские пасторали), отягощающие суть диалога, и сосредоточивает свое внимание на главном: «Камо же пойдем пути не ведуще?» [72] Сей вопрос прозвучал из уст Христа, и обращен он вовсе не к апостолу Петру, а ко всему роду людскому:

72

«Quo Vadis?» — взято из беседы Иисуса Христа с учениками на Тайной вечере. Иисус: «Куда Я иду, вы не можете прийти» (Ин. 13,33). Тогда апостол Петр спросил: «куда Ты идешь?» (Ин. 13,36).

Возлюблении внемлете и греховных приемлете от уз избавление, Се бо единородного Бог сына возлюбленнаго к нам со небес низпослал, Дабы от узников ада в любима своя чада всех нас к себе собрал.

…От современной театральной постановки, если она окончательно сошла со сцены, остаются декорации, костюмы, афиши, фотографии артистов, воспоминания зрителей, бережно хранящих скромные программки того или иного спектакля. От декламаций, ораций, пьес, написанных Симеоном Полоцким, остались рукописные листы, которые, увы, ровным счетом ничего не могут сказать о том, были ли они произнесены, сыграны при жизни автора. «Беседы пастуския» — не исключение. Однако трудно поверить, что христолюбивое творение, пронизанное теплотой души и несложное в исполнении, оказалось невостребованным и не было представлено на публике в Полоцке или в Москве. Симеон Полоцкий был необычайно щепетилен и не изменял своему правилу — все, что им создано, непременно должно дойти до читателей, слушателей, зрителей. Стихотворение с примечательным биографическим названием «Триумф терпения, прекрасными образами представленный» — свидетельство еще об одной черте игумена монастыря Всемилостивейшего Спаса.

Надежда с жаждой тянут воз как кони Под терпением, восседающим на великолепном троне. Молотам пылающее сердце не уступает. Потому ей Фортуна невольно подчиняется [73] .

…Первый линейный корабль, спущенный на воду в царствование Алексея Михайловича, носил гордое имя «Орел» [74] . Произошло это событие 19 мая 1668 года. Огромная по размаху, по количеству образов, эпитетов в адрес великого государя Алексея Михайловича, поэма Симеона Полоцкого имеет схожее название — «Орел Российский» [75] . Никакой случайности в том нет. В поэме, которая, по словам одного из биографов Симеона Полоцкого, является примером идеологической чуткости и пронизана «духом государственного оптимизма», настолько тесно переплелись панегирический, идеалистический, парадный стили, что литературоведы окрестили ее «поэтическим лабиринтом».

73

Подстрочный перевод с польского В. Былинина. — Примеч. авт.

74

Трехмачтовый парусный корабль заложен на верфи в селе Дединово Коломенского уезда, на реке Оке, 14 ноября 1667 года.

75

1667 год. — Примеч. авт.

Прежде чем войти в него, скажем несколько слов о предыстории появления поэмы. Трудно установить, кто первым из польских шляхтичей задумал приписать под изображением родового герба поэтические строки, в которых восхвалялись заслуги рода перед Господом и государством. Сей пример оказался настолько заразительным, что стихотворная гербомания перешагнула границы самой Польши и благополучно перекочевала в Малую и Белую Русь. Большинство произведений Симеона Полоцкого долгое время пребывали в виде автобиографических записок и рукописных сборников, и потому установить нынче время их создания невозможно. «Фрон истинны, еже есть о ближайшем судии беседование избраннейшими некими образы судебными на меди прехитростне и преизрядне нареза-ными изъяснен» относится именно к таким творениям. Симеон Полоцкий намеренно избирает жанр «беседования», предметом которого становятся некие образы, «на меди прехитростне и преизрядне нарезанные». Не возникает сомнений — Симеон Полоцкий имел перед собой гравюру, а скорее всего, несколько художественных аллегорий, ибо:

Пред Соломоном [76] царем пря двею бывает Жену о сыне диве; мудрый разсуждает, <…> Обетшавшая в злобе старца умыслиста. Да любы творит с ними Сусанна [77] , с жен чиста. <…> Злый Каракалла [78] , брата умертвив своего, Дерза, Папиниане [79] , помощи твоего Гласа просити… <…> Царь Александр [80] наипаче вславися, Яко брегл правды, выну в ней глумися…

76

Соломон — третий царь Израиля, вступивший на престол в 16-летнем возрасте.

77

Сусанна — благочестивая жена вавилонского купца Иоакима, на честь которой покусились два старца, завидев ее обнаженной. Оклеветана и казнена.

78

Каракалла — прозвище римского императора Марка Аврелия Антония.

79

Папиниан — римский правовед, убитый по приказу Каракаллы (212 г.).

80

Александр Македонский.

Создатель поэтических опусов не изменяет традиции, существовавшей как в Европе, так и на Руси. Надписи лаконичны, емки по содержанию и назидательны:

Страсть, дружбу, вражду забыть подобает, Кто правосудство соблюсти желает.

В XVII веке такого понятия, как законы поэзии, не существовало, однако подспудно, в силу природы стихосложения, они незримо присутствовали в душах и сердцах российских поэтов, которые на ощупь прокладывали путь к совершенству. Н.А. Добролюбов в рецензии на русский перевод (1859) сочинения немецкого просветителя Г. Э. Лессинга «Лаокоон, Или о границах живописи и поэзии» писал: «С чрезвычайной ясностью и силой мысли, с неотразимой логической убедительностью он доказал, что существенный предмет поэзии, в отличие от всех других искусств и особенно живописи, составляет действие…Жизнь в своем течении, а не бездушная форма… существенное содержание поэзии».

Жанровый диапазон творчества Симеона Полоцкого настолько велик и многообразен, что, вероятно, он многое передумал, прежде чем приступить к написанию поэмы «Орел Российский». Он прекрасно сознавал, что изображение герба России не гравюра, не красочный лубок, а символ государственности, самоутверждения великого триединства, выстраданного русским народом. Звучало оно так: «За Веру, Царя и Отечество». Вот где пригодился опыт, приобретенный в невинном, казалось бы, занятии — написании виршей под искусными творениями мастеров-гравировальщиков.

Со сборником «Рифмологион» произошла метаморфоза. 1 сентября 1667 года царевич Алексей Алексеевич был объявлен наследником российского престола. Симеон Полоцкий преподнес поэму «Орел Российский» царственным особам — здравствующему и правящему государю и цесаревичу, — намереваясь впоследствии включить свое сочинение в «Рифмологион». Но намерение, по неизвестной причине, так и осталось неосуществленным, и поэма до 1915 года существовала в рукописи и списках. «Подносной экземпляр выглядел так — переплет, оклеенный шелковой материей малинового цвета, писанный хорошим полууставом, со многими раскрашенными рисунками».